С этими словами правитель Орёлграда резко развернулся и стремительно пошлёпал в обеденный зал. За ним не менее шустро последовали Ратибор, Светозар и Емельян. В трапезной их ждал накрытый стол и восседавшие за ним Мирослав с Благаной, которая на удивление бойко уплетала порезанную маленькими кусочками сырую говяжью печень. Поймав изумлённый взгляд Ратибора, старая целительница саркастически осклабилась и насмешливо проскрипела:

— Чего ты так изумлённо на меня таращишься, рыжик? Печёнка, в том числе бурёнки — самое полезное из того, что может употребить человек для насыщения своего организма необходимыми ему питательными веществами. Или ты думаешь, что я одним воздухом, травой да водой харчуюсь? Кстати, насчёт последней, а чего на столе лишь квас с пивом да медовухой? Где водица⁈ Будь добр, княже, распорядись, чтоб ента безобразие немедля исправили!.. Только чистой пущай принесут! Родниковой!

Изяслав на это лишь молча кивнул одному из прислужников, тут же исчезнувшему за неприметной дверкой для слуг и вскоре воротившемуся с кувшинчиком кристально прозрачной воды.

Тем часом Ратибор со Светозаром расположились напротив русоволосого мечника да знахарки и налили себе по кубку кваса. К еде никто из воинов не притронулся. Разговор предстоял важный, это чувствовал всеми фибрами души каждый из присутствующих. Потому с приёмом пищи решено было покамест повременить. Даже Благана и та, проникшись серьёзностью момента, прекратила чавкать.

Властелин Орёлграда, как и полагается хозяину, присел во главе стола, достал из-за пазухи слегка скомканную грамотку и нервозно швырнул её плюхнувшемуся чуть левее племяннику Святослава.

— Емеля, будь ласков, озвучь письмецо!.. Ибо я енту бумаженцию уже видеть не могу!

— Конечно, государь, сей миг! — Емельян, устроившийся при дворе орловского владыки княжеским писарем, ловко, на лету поймал послание из Мирграда, развернул и тут же принялся степенно его читать.

' Правителю Орлиного гнездовья

Приветствую, князь Изяслав! Как жена твоя? А детки? Хе-хе, всё так же спят крепким сном? Ходить вокруг да около не буду: ежели хочешь, чтобы они проснулись, выдай мне Мирослава, Емельяна и Марфу, жену Ратибора. Да, и егошних щенков тоже! Рыжий медведь, кстати, похоже, уже на Русь вернулся и, скорее всего, рано или поздно к тебе за помощью заявится. Его тогдась тоже сцапаешь, закуёшь в кандалы, а затем немедля мне передашь! Вот тогда мы, возможно, разбудим твоих близких. Не раньше! Кумекай пока. Только недолго, ибо учти: без нашего участия Ачима с птенцами веки никогда более не разомкнут, и ты всю свою оставшуюся жизнь, день за днём будешь грустно наблюдать за тем, как твои любимки медленно сохнут и покрываются пылью да плесенью! С искренней заботой о твоих домочадцах, жду ответ к концу седмицы.

Властительница Мирграда

Лютега Первая, Грозная и Неотразимая'

Покрасневший как рак Емельян дрожащим от гнева голосом дочитал послание, потом инстинктивно скомкал его в кулаке и обежал возмущённым взглядом мрачные физиономии сидящих за столом людей; хмурились все, кроме Благаны, коя, заслушав наглое письмишко, снова спокойно вернулась к поглощению печени, с аппетитом уминая оную за обе щёки.

— Княже, ты врубаешься, что даже если в точности выполнишь столь бесчестное требование этих сверх всякой меры обнаглевших упырей, они ведь тебя в покое не оставят? С таким козырем в рукаве енти твари будут доить тебя, аки корову! — Светозар первым взял слово, уверенно буравя своего владыку колючим взором. — Опосля они затребуют платить дань, стать их вассалом, а затем и вовсе снять корону! Цель-то у них одна, и нам хорошо известна: подмять под себя Орёлград!..

— Я всё понимаю, дружище, и ни в коем разе не собираюсь им потакать! — зло огрызнулся правитель Орлиного княжества. — Но и сидеть на заднице ровно в ожидании чуда не могу! Речь идёт о моей семье, раздери тебя Велес на шкварки!..

Между тем Ратибор встретился взглядом с раздражённым Изяславом, а после покосился на чавкающую волшебницу и вопросил: — Ты можешь их пробудить, уважаемая?

— Могу, — прожевав, Благана тяжело вздохнула. — Ента будет непросто сделать. Но возможно. Понадобится сварить одно крайне вонючее снадобье, состоящее из редкого сырья… В том числе придётся задействовать часть тех даров заморских, что ты мне преподнёс…

— Ента всё? — Ратибор прищурился. — Тогда действуй!

— Не всё, — Благана задумчиво пожевала губами. — Как ты мыслишь, кто усыпил родных князя?

— Эм-м… Урсула? У Лютой, по идее, силёнок ещё хватать не должно на такое мощное колдовство…

— Правильно кумекаешь, медвежонок! — Благана согласно кивнула. — Прошмыгнула мухой да напакостила, ничего нового. И я могу снять её чары. Но имей в виду: Урсула сразу ента почувствует. И мигом сообразит, кто скинул её заклятье. Соответственно, поймёт, что я в Орёлграде. Поди, догадается, что и с тобой вместе. А ента значит, что главное наше преимущество, то бишь эффект неожиданности, будет безвозвратно утерян. Теперь они будут нас ждать, и твоя задача по освобождению Мирграда от слуг Ахримана значительно усложнится!..

— Изяслав приютил моих родных и друзей в час нужды, — голос Ратибора звучал ровно, но сидящие за столом чувствовали скрытую ярость, с немалым трудом им сдерживаемую. — Посему мы не можем оставить его близких в беде. Тем более что пострадали они из-за нас! Потому ты сделаешь всё, что в твоих силах, дабы они проснулись как можно скорее. Целыми и невредимыми. Я всё понятно сказал?

Все сидящие за столом обратили внимание, каким тоном произнёс рыжегривый великан последние слова. Беспрекословным, не терпящим возражений. Словно это был приказ. У Мирослава с Емельяном раскрылись рты от удивления; далее они опасливо стрельнули взглядами в седую знахарку, ибо отлично знали её вредный характер, а также то, что разговаривать с собой подобным образом она мало кому позволяла. Каково же было их изумление, когда Благана, чуть помешкавшись, согласно кивнула в ответ на монолог Ратибора и тихо прошелестела: — Всё понятно, топтыгин. Будет сделано.

Затем вредная волшебница не спеша отодвинула от себя пустую плошку и встала.

— Разрешите тогда, я откланяюсь. То зелье варить надобно два дня и две ночи, не будем же тянуть!

Дождавшись молчаливого кивка Ратибора, пожилая ведунья развернулась и быстро вышла вон из обеденной залы.

— И давно ты стал приказывать Благане, топтыга? — у Емельяна, ошарашенными глазами проводившего ушлёпавшую прочь чародейку, зыркули от шока на лоб полезли.

— Также интересует сей крайне занимательный вопросец, друже! — Мирослав поражённо буравил старого приятеля огорошенным взглядом. — Эко диво дивное я сейчас лицезрел! Думал, она тебя в мухомор обратит! А вреднючка лишь покорно шмыгнула клювом! Первый раз вижу такое её поведение!.. Словно она… ента…

— Его подчинённая, — рассеянно закончил Светозар за Мирослава невысказанную мысль. — Вела себя точь-в-точь как… ворожея при дворе своего государя!..

— Все высказались? — Ратибор смурно оглядел мигом притихших товарищей. — А теперь заткнулись, покамест я вам уши не надрал! И коль основной вопрос утрясли, давайте уже, наконец, пожрём! Молча!

Возражений на столь дельное предложение не последовало, и спустя минуту в трапезной раздалось дружное, довольное урчание; более-менее успокоившийся князь и его гости не без энтузиазма накинулись на принесённые слугами подносы с жареными кабанчиком и оленем.

Но тихо-мирно откушать друзьям не удалось, ведь после уверенного стука в дверь в обеденный зал суетливо прошмыгнул Бизюк, главный советник князя Изяслава. Низкорослый сановник коротко поздоровался разом со всеми сидящими за столом, а после кивком головы отдельно поприветствовал Ратибора. С «рыжим медведем» Бизюк познакомился несколько лет назад, когда трое богатырей из Мирграда в рукопашной драке уделали в «Хромой лошади» шайку Ждана Зайца, наводившую в то время ужас на всю округу.

Бизюк, покончив с формальными приветствиями, торопливо просеменил к Изяславу и с таинственным видом шепнул князю на ухо нечто, предназначавшееся лишь ракушке государя. Затем, дождавшись одобрительного, едва заметного кивка владыки Орёлграда, главный советник, сильно поседевший за прошедшие года, но ни на йоту не утративший ясности ума и свойственного ему благоразумия, прошлёпал вдоль стола и присел рядом с Емельяном, также присоединившись к трапезе.