В трактире на мгновение воцарилась мёртвая тишина. Но именно что лишь на мгновение.
— Кажись, ента Бузиг! — огорошенно промямлил один из душегубов, коему прямо под ноги и свалился нежданный подарочек. — Точнее, его башка! Причём, похоже, её даже не отрубили, а просто оторвали с корнем!
— Угу, досвистелся наш птенчик на входе! Разве мамка ему не гутарила в детстве: не пей… тьфу, не пой заливистым соловушкой! Голову порывом ветра снесёт, гы-гы! — неудачно поёрничал стремглав спускающийся по лестнице Ахмус, пытаясь таким образом приободрить как себя, так и замерших в шоке верзил. Получилось у него, прямо скажем, не очень.
В отсутствие на первом этаже Хасвана и Гулрима именно косой Ахмус руководил «приветственной делегацией» из тридцати громил, приготовившихся с «пирогами и пряниками» радушно привечать рыжеволосого исполина, таки, похоже, решившего заглянуть к ним на огонёк.
— Не раскисать! Готовьсь к зарубе! — косоглазый, а теперь ещё и полубеззубый разбойник, после плюхи Ратибора неожиданно обнаруживший у себя задатки организаторских способностей, довольно бойко шамкал на полкабака. — Кто бы ни вошёл в таверну, с оружием ли аль без оного, плевать! Немедля насовать в него железа горку! Чтоб живого места не осталось; лишь эфесы да набалдашники торчать должны из окровавленного куска мяса! Кое мы опосля зажарим, сожрём и не подавимся! Правильно я глаголю⁈
— Да! Правильно! Верно лопочешь! Ща мы ему покажем! — раздался поначалу слабый, нестройный хор лужёных глоток, постепенно принявший набирать обороты. Часть разбойников кровожадно ощерились. Кто-то истерично загоготал. Где-то в углу даже послышалось нечто, напоминавшее неистовые вопли на поле битвы; лиходеи заметно приободрились, входя в боевой раж. Адреналин зашкаливал. Вторая попытка косого ватажника поднять боевой дух приунывшей было шайки явно увенчалась успехом. Всё-таки воинственный задор Ахмуса оказался, как ни крути, заразительным для набившихся в трапезной тугодумных верзил.
Практически все они знали, какого опасного противника ждут нынче в «Коте и Мышах», дабы отправить на тот свет. И посему в течение дня усиленно налегали на винишко с элем да пивом, загоняя глубоко внутрь нет-нет да прорывавшийся порой наружу невольный трепет перед непобедимым чемпионом Кузгара, о котором сложено уже немало страшных легенд. И алкоголь исправно сделал своё грязное дело: ведь под хмельными парами даже жалкий трус частенько превращается в блаженного храбреца. В зависимости, конечно, от того, сколько литров горючего принято на грудь.
Тем часом дверь таверны от мощного пинка извне сорвалась с петель и с силой влетела в зал «КиМа». На пороге замаячила огромная тень; долгожданный рыжебородый гость, недолго думая, по старой привычке решил зайти на пирушку через парадный вход. В бесшабашного варвара тут же понеслось с десяток ножей и стрел. Впрочем, все они впились в очень объёмное тулово «соловья» Бузига, кое Ратибор не преминул выставить перед собой в качестве щита.
— Ну чего, собаки, заждались⁈ — могучий русич запулил нашпигованного сталью обезглавленного мертвеца в ближайших оппонентов, снеся его тучными телесами сразу троих лиходеев. — Так я притопал! Ибо когда так настойчиво зовут на гульбу, грех отказывать!
С этими словами Ратибор, в глазах которого добро полыхали тёмно-синие молнии, выхватил из-за пояса два чекана и безудержным ураганом закружил по залу трапезной, споро отправляя наёмный сброд прямиком к их богам. Подавляющее большинство присутствовавших в кабаке громил много слышали о рыжегривом русе, но никогда не видели его в деле. И вот случай представился; правда, вряд ли кто-то из них обрадовался возможности наконец-то лицезреть ратные навыки дюжего витязя воочию.
Помноженные на небывалые силу и ярость, воинские умения огневолосого исполина имели удивительное свойство расцветать невероятно яркими красками в моменты порой охватывавшего его дикого исступления; пугающее сочетание боевого мастерства, гнева и мощи, не иначе как по воле Перуна сойдясь в одном человеке, со временем сотворило из Ратибора идеального, несокрушимого воина. Не ведающий страха, позабывший за последнее время такие словеса, как милосердие и сострадание, рыжебородый великан превратился в поистине идеальную машину убийства. И с каждым годом он становился всё опытнее и сильнее, оттачивая до совершенства своё воинское искусство на многочисленных вражинах, так и прущих на него нескончаемым горным потоком. Вот и сейчас в «Коте и Мышах» разразилась очередная бойня; Ратибор устроил привычную кровавую баню поджидавшим его супостатам, планомерно вырезая бандитов, словно пред ним не прожжённые, вооружённые до зубов головорезы, а сборище трусливых и безоружных холопов.
— Похоже, название моей таверны оказалось пророческим!.. — с испугом и вместе с тем восхищённо пробормотал себе под нос трактирщик Дилкер, выглядывая из-за барной стойки и с изумлением наблюдая за идущим побоищем. — Он с ними прям как матёрый котище с мышатами, ей-ей! Кому рассказать, не поверят!.. Какая мощь!.. Вот это воин!
Тем временем Ратибор со зловещим оскалом раз за разом врубался в кучки разрозненно действовавших наёмников, раскидывая их, будто напротив беспомощные соломенные куклы. Вот пал Баликан; дюжий ратник вонзил ему один из чеканов в грудь, а второй в плечо, напрочь отсекая руку. Отбросив сильным пинком в визжащую от страха и ненависти толпу до сих пор стоявшее, но уже безжизненное, окровавленное тулово разбойника, рыжебородый витязь ловко уклонился от кинутой в него Зелкуром сулицы, тут же метнув в ответ свой топорик, угодивший любителю короткого копья аккурат в физиономию. Следом Ратибор вонзил второй топор в темечко попытавшемуся атаковать его слева Дерьяку, после чего вытащил из ножен заскучавшего было Ярика и с радостной ухмылкой продолжил уже булатным братишкой нарезать вражин на салатики.
Против доброго палаша и так небольшие шансы на успех быстро редеющей ватаги лиходеев шустро устремились к нулю. Расплескав по липкому от крови полу мозги очередного душегуба, рыжий берсерк одним ударом укоротил на кочан и так бывшего низкорослым Керемаха. Кровяной гейзер бойко ударил ввысь, окатывая всех поблизости; фонтанирующее же тело коротышки, словно у обезглавленной курицы, по инерции сделало даже несколько неуверенных шагов, как бы отказываясь признавать тот факт, что без головы существовать неспособно.
Между тем какой-то громила кинулся на Ратибора с увесистой дубиной. Добрый булат легко развалил её пополам, а следом и глупого хозяина примитивной палицы рассёк до пупа практически на две равных половинки. В трапезной раздались крики ужаса; зрелище было не для слабонервных. Некоторые разбойники, либо не совсем пьяные, либо успевшие протрезветь, споро ломанулись на выход; кто в дверной проём прошмыгнул, а кто и рыбкой в разбитое окошко сиганул. И это стало своеобразным сигналом для оставшихся негодяев; паническая волна захлестнула никудышных головотяпов, никогда ранее не встречавших подобного Ратибору воина у себя на пути.
Жить резко захотелось всем и сразу. Кроме Ахмуса. Мечтавший о мести косоглазый боец, истошно гаркнув: «За мной!», отчаянно бросился на рыжеволосого богатыря. В руках у него было по чекану. Но не всем мечтам суждено сбываться. К сожалению для полубеззубого бандита. Широкий взмах булатного меча, и верхняя часть тулова разбойника по пояс отделилась от его бёдер и сползла вниз, с отвратным шлепком, окровавленной кучкой плюхнувшись на пол; очередной багряный фонтан ударил в потолок. Стоит ли говорить, что Ахмус остался безнадёжно одинок в своей безрассудной попытке отомстить; за ним уже никто не последовал. Ведь те из лиходеев, кому повезло до сих пор не угодить под неистовый огневолосый торнадо по имени Ратибор, стремительно протрезвели, окончательно осознав, что за обещанные им жалкие гроши погибать от клинка варвара глупо. И лучше бы им рвануть за своими, уже покинувшими поле боя собратьями. Подумано — сделано. И вот последние, ещё стоявшие на ногах горе-разбойнички беспорядочно, скопом ломанулись вон из кабака.
