— Тебя, уважаемый, не Байбарианом ли величают? — выдвинувшись вперёд, хмуро поинтересовался у подошедшего голосистого пухляша вожак ослямбских воинов.

— Он самый! — егозливо хрюкнул глава Дулмаса, беспокойно извиваясь на месте. — С кем имею честь?..

— Тысячник Зелим из рода Тупсов, — высокомерно представился вожак осов, в отличие от городничего, принадлежавший к знатному роду и явно этим очень гордившийся. — Что ж так со стёжкой плохо? Одни ямищи! Накладно не накладно, но хоть песочком присыпать можно особо бездонные канавки!..

— Ой, ой, а я ведь вас и встречаю тут! — картинно всплеснул руками тучный городничий, перебивая надменного шалмаха. — А ещё младшего брата нашего всевеликого императора!.. Где же его Вашество, сам высокочтимый принц Джушукан?

— Притомился в дороге, отдыхает. Не стоит его беспокоить, покудова не протрезве… не проспитс… не выспится! — Зелим, с третьей попытки подобрав наконец верное слово, не без раздражения нехотя кивнул в арьергард колонны, которую замыкал окружённый десятком воинов расписной паланкин с тащившими его восьмью рабами-носильщиками, после чего вернулся к злободневной теме: — Так вот, насчёт этого разухабистого большака, по коему мы три дня еле тащимся, ибо боимся на большей скорости копыта переломать как коням, так опосля и себе! Если так и было задумано, дабы возможный, в хмельных видениях предполагаемый вражина на подступах к Нурязиму застрял, то ты, многоуважаемый Байбариан, просто семи пядей во лбу!.. Мы, в частности, чудом добрались до Дулмаса, потеряв лишь пару лошадей по ходу поездки да телегу вот под конец… Чуть раба важного мне не угробил! А что бы было, коли клетка его, благо из крепкой вифирийской стали сварганена, после того как грохнулась с застрявшей повозки, рассыпалась бы на лом, а⁈ Этот неукротимый дикарь наверняка бы натворил чего-нибудь! Например, на нас кинулся аль в побег, до лесу!..

— Через вот ента чистое обширное полюшко? В кандалах своих пудовых прям и сиганул бы? Хотел бы я на это позыркать, хи-хи!.. — Байбариан насмешливо прищурился. — У нас, признаю, периодически случаются попытки побега из рабских казарм, ибо Яма вон уже виднеется. На задворках она у нас ведь расположена, на окраине города, — градоначальник Дулмаса перевёл благосклонный взор на уже маячившую невдалеке внушительную, довольно уродливую конструкцию, представлявшую собой окружённую трибунами глубокую котловину. — Да только тут бежать некуда, окромя как прямиком через поляну эту, да во-о-он в тот высящийся дружелюбный лесок, — глава приграничного городка ехидно хмыкнул на слове «дружелюбный». — И могу вам сразу сказать, что безумно опосля жалеют о своём необдуманном поступке решившие сыграть в побегушки со смертью невольники, ибо мы тут же отправляем им вослед дюжину наших лютых волкодавов! — Байбариан не без гордости указал на сопровождавшую их свору здоровенных лохматых чёрных псов, готовых по указке хозяина-выжлятника немедленно разорвать на куски кого угодно. — Натасканы специально на беглых рабов, ристальщиков в том числе! Обычно настигают их ещё до чащи, и когда мы со стражниками подгребаем к месту расправы, от бедолаг уже мало что остаётся; успевают наши зверюги обглодать несчастных до костей. Нет, «особо везучие» страдальцы, бывает, умудряются и до леса добежать, так от псов же не спрячешься; загоняют отчаявшихся недотёп на деревья, откудова мы потом их и снимаем, аки спелые груши! Впрочем, участь таких бегунков крайне незавидна, ибо, опять же, собакам нашим скармливаем, в назидание остальным, так сказать…

— Наматывай на ус, рыжий, — хмыкнул внимательно слушавшему Ратибору Зелим, после чего, явно сам заинтересовавшись рассказом, со жгучим любопытством спросил: — А удавалось хоть кому-то из беглых благополучно улизнуть?

— Благополучно — нет. Но случалось пару-другую раз, — неохотно ответил городничий, — что рабы сквозь гущину до болот добирались. В самой глухомани те зыбуны непроходимые раскинулись. Наши пёсики туда не суются, да и люди тоже, ибо страшно да бессмысленный риск ента, ведь Багряные болотца, прозванные так за необычную, кровавого цвета дымку, поутру над ними стелющуюся, это гиблое место; не утопнут забредшие в трясину горемыки, так Дух топи заберёт их души! В общем, о тех нескольких рабах, что, на свою беду, ринулись в омут с головой, более ничего слышно не было…

— Дух топи? — Зелим вопросительно вскинул брови. — Значит, все эти байки, что в народе гуляют, не вымысел? То есть ты хочешь сказать, что многочисленные россказни о Хозяине леса — правда?

— Абсолютнейшая! — убеждённо просопел Байбариан. — Отпечатки-то его странные, трёхпалые, встречали не раз и не два! Единственное, не ведаю, кто в самом деле на болотах этих проклятых обитает, но то, что там живёт некое зловредное могучее существо, очень не любящее людей, можешь не сомневаться! И ента так же точно, как и то, что наш мир расположен на копчике Великой Черепахи, прародительницы всего живого и сущего… — глава Дулмаса глубокомысленно крякнул. — В общем, мы не суёмся к этой безжалостной твари в Багряные топи, а она не лезет к нам сюды, то бишь не охотится вне своих дремучих угодий. Но ежели кто-то из особо храбрых или, скорее, глупых полезет в болота, нарушив покой злого духа, то и сгинет там без шума и пыли, ибо видевшие Хозяина леса домой не возвращаются.

— Как могут быть отпечатки у духа? Они же, по идее, бестелесные, — ехидно брякнул встрявший в разговор Ратибор, про себя подумав, что уже слышал как-то давненько про странные трёхпалые следы. «Помнится, Мирослав рассказывал, что встречал такие нашлёпки в наших дебрях! Эх, Мирка, Мирка… — молодой богатырь заугрюмился, гоня прочь нахлынувшие воспоминания. — Ты уж там, в чертогах Сварога не серчай, ежели что не так…»

— Да, кстати! — между тем поддакнул рыжебородому витязю, удивлённо осклабившись, Зелим, тут же с иронией воззрившийся на слегка смутившегося Байбариана. — Как⁈

— Я-то почём знаю? — недоумённо пожал плечами неловко заёрзавший на месте городничий. — В подобных делах я не силён…

— Ну ещё бы! — командир колонны аскеров продолжал весело щериться. — Это ж не государственные средства на драгоценные цацки капризной жёнушке сливать! В этом ты, уверен, мастак!.. Кстати, — Зелим встрепенулся, — раз оттиски какие-то странные видели, чего собак-то не пустили по следу?

— Умный, да? — глава Дулмаса, которому явно не понравились крамольные речи тысячника про жену и цацки, испепелил родовитого аристократа яростным взором. — Пробовали пускать по следу наших псов, да те ни в какую брать его не желали, вот в чём загвоздка! Ни приказы, ни пинки, ни уговоры не помогали!.. Делали вид, будто не замечают, не чуют! При этом собаки повизгивали от страха и жались к ногам, а то и вовсе рвались с привязи в обратном направлении. Несомненно, в общем, боятся пуще кнута нашего неуловимого духа! Эх, вот ежели это был бы отпечаток лапы волка, вот тогда уж они бы разгулялись!..

— Это да, — согласно кивнул Зелим, с уважением покосившись на мощных псов, беспокойно поглядывающих в сторону виднеющегося вдалеке леса. — Один на один серого вроде без особых проблем разрывают!.. Недаром волкодавами кличут! Лично наблюдал несколько массовых схваток в Кузгаре, на разогреве…

— Совершенно верно, почтеннейший!.. — Байбариан, очевидно, порядком гордившийся выводимыми лишь в окрестностях Дулмаса свирепыми зверюгами, тут же, аки подсолнух, расцвёл от похвалы тысячника. Прошлая обида оказалась мигом забыта. По крайней мере, на время. — Раз на раз ни у одного из лесных разбойников нет ни шанса супротив любого пса кахремской породы! Первый разводчик, неподражаемый Кахрем, сотворил просто чудо в своё время…

— Ой ли⁈ — презрительно фыркнул Ратибор, которого кое-как, наконец, освободили из перекошенной падением клетки. — Не ведаю, кого они там валят один на один, разве что зайцев, коли, конечно, догонят!..

— Да как ты смеешь сомневаться!.. — начал было возмущаться Байбариан на пару с суматошно подскочившим к нему из своей свиты и вставшим рядом взъерепенившимся псарём, крупным, толстомясым мужем, но Зелим властным взмахом руки оборвал на полуслове негодовавших дулмасцев, вопросительно при этом воззрившись на дюжего ратника: — Пояснить сможешь? Гутарю же, я сам лицезрел…