— Нет уж! Избавь, Емеля, меня от таких подробностей! — Ратибор поспешно прервал начавшего было вдохновенно вещать княжьего племянника. — Мне только развёрнутого описания первых лобызаний этого пройдохи с евойной пухлой холопайкой не хватало для полного счастья! Как вы там поперво́й носами с ней потёрлись друг о дружку, бушь внукам своим трезвонькать втихаря от Жильки! А в мои растопырившиеся в томительном ожидании лопушки давай-ка лучше балакай сейчас, с чем прискакал сюды? Что разведал?
Почти четыре месяца минуло с момента прибытия под стены Мирграда западного воинства, и всё это время осада города не прекращалась ни на мгновение. За первым неудачным штурмом вскоре последовали второй и третий, также успешно отбитые русичами, после чего ослямы, понёсшие страшные потери при подобных безрассудных атаках, оставили попытки взять поселение с наскока, без особой подготовки, и принялись возводить осадные башни, угрохав на постройку оных три с половиной недели. Ну а когда пять чудовищных тур оказались практически готовы, небольшая ватага мирградских витязей в количестве сорока рях, под предводительством Ратибора, под покровом ночи тайком пробралась во вражеский лагерь да подпалила адские сооружения, к утру споро выгоревшие дотла.
Четыре десятка ватажников, удачно к тому же, без потерь воротившиеся с ночной вылазки в столицу, мигом стали в граде чуть ли не национальными героями. Шалмахи же, стиснув зубы и в разы усилив патрули да караулы, принялись собирать захваченные на всякий случай в поход и таки понадобившиеся две вифирийские катапульты, представлявшие собой поистине ужасные, огроменные камнемёты, способные швырять немыслимого веса глыбы на невероятные по всем разумным мерилам расстояния. Редко, но метко использовались данные орудия осами, ибо процесс их доставки и сбора был очень долгий, мучительный и трудоёмкий, растянувшийся в данном конкретном случае аж на целых три месяца. А Мирград всё это время жил, окружённый плотным кольцом неприятеля. Впрочем, славяне не особо тужили по данному поводу, неплохо приспособившись к условиям длительной осады: еды и питья в городе оказалось в достатке, ибо запаслись с избытком, и до зимы надеялись русичи дотянуть без особых проблем.
«А там уж и поглядим, как теплолюбивые пришлые западные вояки, знавшие, что такое снег и холод, лишь по россказням странствующих торговцев, постоят тут лагерем хотя бы с седмицу при наших, тридцатиградусных морозах! Ну а то, что враг катапульты возводит диковинные, громаднейшие, так ента не беда; и их спалим, как сожгли ранее туры осадные! Ну а как это сделать, пущай уж княже и его особо приближённые кумекают! Чай, и придумают чего, как в случае с башнями…»
Примерно такие обнадёживающие мыслишки кружили, как приближающийся осенний листопад, в голове среднестатистического мирградского ратника; настроения в рядах обороняющихся царили вполне себе приподнятые. В осаждённом городе, как и прежде, кипела жизнь; разве что разнообразие подаваемого хмеля в местных кабаках явно уменьшилось. В остальном же житие-бытие, с учётом, разумеется, военного положения, текло вполне себе естественным образом; простые горожане да рядовые воины мало в чём были ограничены.
Потому Ратибор и сиживал сейчас в таверне, не спеша отужинав в ожидании княжьего племяша; два законных дня отдыха ему выделил государь, благо на передовой царило некое затишье: противник вот уж какие сутки не лез к осаждённому граду, по-прежнему, впрочем, не снимая сплошного окружения, такого, что и мышь не прошмыгнёт мимо. Яромир нёс службу подле князя, денно и нощно охраняя покой Святослава, а Мирослав только недавно заступил в караул, на пару со Светозаром, лихо влившимся в ряды мирградской дружины и более чем исправно взвалившим на себя на время осады непростое бремя службы в княжеской ватаге. Оттого и оказались лишь вдвоём в «Четырёх копытах» рыжебородый витязь с Емельяном; последний, без зазрения совести пользуясь родством с правителем да своей новой должностью главы Тайной Канцелярии, сам себе устраивал разгрузочный день тогда, когда ему вздумается.
— Ну так что там за вести-то? — Ратибор недовольно покосился на непоседливого баламута, с волчьим аппетитом впившегося зубами в принесённую копчёную куру и посему на время заткнувшегося, что происходило с Емельяном крайне редко, то бишь только тогда, когда он спал да трапезничал. И то не всегда.
— Сейчас поведаю как на духу, хоть новости и плохие, Ратиборушка, — торопливо прожевав, прошамкал княжий племяш, слегка испуганно встретившись глазами со вспыльчивым товарищем. — Разузнал я, кто главарь мирградской ячейки Ночного Братства, как ты и просил! Что любопытно, разведал я это, совсем с другого конца зайдя и даже не думая, куда меня выведет ента петля…
— И что же в этом плохого, Емельяшкин? — Ратибор вопросительно вскинул левую бровь. — По-моему, новость как раз хорошая!..
— Не скажи, дружище, — княжий племяш вдруг прекратил жевать и негромко, дабы не слышали отдыхающие за соседними столиками завсегдатаи, но внятно произнёс: — Это не кто иной, как наш старый знакомый, сам Тихомир собственной персоной!
— Чего⁈ — Ратибор аж квасом поперхнулся, настолько его поразило услышанное. — Серьёзно⁈
— Ага, — согласно хрюкнул Емельян, продолжив обгладывать курочку, — но ента ещё полбеды…
— Что ещё там⁈
— Да то, что он не только вожак ячейки мирградского Ночного Братства! Этот хитрющий клоп теперича ещё и глава вообще всей гильдии разбойников, воров и душегубов… Ты уразумел, что случилось, Ратиборушка? После гибели предыдущего предводителя лиходеев, Туруза, именно Тихомир занял евойное место, и ента явно не случайность! Смекаешь, что произошло? — Емельян тягостно вздохнул, глядя на мигом нахмурившегося приятеля. — Это Тихомирка! Ента он, собака блохастая, наверняка уболтал дядю отправить тебя в Змейград с извинениями. Пред тем несомненно настроив своего атамана супротив твоей рыжей ряшки, вёдра помоев вылив ему в ракушки… Ну а итог вашей встречи был Тихоне очень выгоден, как бы всё ни обернулось: либо обитающая в Змейграде шайка егошних сподвижников разрывает тебя на клочки, что главного советника вполне устраивало, ибо особой любви он к твоим рыжим косматулям не питает, либо ты уделываешь там их всех… Что в результате и произошло! И ента нашему таинственному знакомцу оказалось как нельзя кстати! Ведь твоими лапами, Ратиборушка, он убрал своего конкурента Туруза, занял его место и невероятно возвысился, обведя нас вокруг перста, как деток сопливеньких. Станцевали мы с приплясом залихватским под его дудку, как ни крути… Единственное, где Тихомир опростоволосился, так ента в своих ожиданиях: то, что волна погромов по Руси прокатится, смалывая его гильдию в муку, явно даже помыслить не мог!.. Фактически только в Мирграде… Ну и ещё кое-где остались действующие гильдии лиходеев, но и те ушли в глухое подполье…
— Погоди, Емеля, не торопись. Заканчивай дёргать ослика за хвост, а то ведь от таких вестей копыто промеж моргушек прилетит, мозги набекрень съехать могут… — перебил Ратибор княжьего племяша, озадаченно почесав свою маковку. — Допустим, всё так, как ты глаголишь… Ента что же выходит, князь пару лет назад взял себе в главные советники вожака мирградской гильдии душегубов⁈ Свят ведь знал, кто он?
— Конечно, знал… А что тебя удивляет? — Емельян неопределённо пожал плечами. — Таких людей лучше иметь в друзьях, а не во врагах. Плюс всегда на виду… Да и в курсе ты, как трепетно дядя относился к договору своего прадеда Остромысла с ночными братушками!.. Тем удивительнее, конечно, было услышать его приказ четыре месяца назад выставить этого негодяя за врата терема… Прозрел да решился княже, слава Велесу! Ну а Тихомиру, знамо дело, тоже прок громадный от такой службы был; титул главного советника при владыке наверняка солидности заправиле разбойничьему добавлял, веса в любом обществе…
— Ага, а также возможности пошариться по теремку княжьему, пошуршать за его стенами, разведывая да вынюхивая то, что ему знать не положено… — молодой богатырь вопрошающе поднял брови. — Но как же они сошлись, я всё в толк не возьму!
