Наконец раскрасневшаяся Злата выдохлась, в очередной раз ударив Яромира, бросила тряпку в него напоследок и громко, безапелляционно заявила на весь трактир:

— Я с этой пьяной образиной никуда не поеду! Либо мы едем без него, либо вы едете с ним, но без меня! Выбирайте! Я буду у дяди, если что!

После чего Злата стремительно выскочила на улицу, громко хлопнув дверью.

— Мирка, друже, будь добр, присмотри за нашей княгиней, — обратился с улыбкой к Мирославу Ратибор, с трудом всё это время сдерживавший смех. — Если что, ждите нас у государя.

— Понял, сделаем. Рад тебя видеть, Яр! — Мирослав кивнул по-дружески Яромиру и быстро выскользнул вслед за Златой из «Четырёх копыт».

— Взаимно, дружище, взаимно… — задумчиво пробормотал русый воин, снимая грязную тряпку со своей головы. — Кто эта истеричная красавица, и у какого дяди она будет, я не понял? — обратился он к рыжему товарищу.

— Что значит у какого? У своего, естественно! У Святослава. Злата это, и князь наш — дядя её двоюродный, — Ратибор ухмыльнулся. — А ты что подумал?

— Вот оно как… Ну как же она громко визжит!.. Феофан, что там с моим вином?

— Феофан, бочка и бадья с водой готовы? — Ратибор нашёл взглядом хозяина таверны, осторожно выглядывающего из-за столешницы.

— Да, конечно, всё готово! Во внутреннем дворике дожидаются, как и договаривались…

— Что ещё за бочка с бадьёй, друже? — вопросил жалостливо Яромир, почувствовав вдруг недоброе.

— Пойдём-ка, прогуляемся к Феофану на задворки, заодно и узнаешь!

— Чего-то не хочется, Рат…

— А надо, приятель, надо!

С этими словами Ратибор взвалил себе на плечо слабо упирающегося Яромира, вышел с ним на задний дворик корчмы «Четыре копыта», огляделся и, найдя, что искал, подошёл к полной бочке воды, что стояла недалече. Сунул быстро в неё палец.

— Не ледяная, конечно, но тоже сойдёт, — после чего снял со своего могучего плеча безвольно брыкающегося Яромира, поставил на ноги, взял за загривок да окунул с головой по грудь в холодную водицу. Вытащив его вскоре, дал слегка отдышаться и засунул в бочку по новой, повторив ещё несколько раз сие незамысловатое действо.

— Надо было давно это сделать, — буркнул Ратибор. — Твоё счастье, что я далеко был просто.

— Остановись, друже! — взмолился наконец Яромир. — Всё, всё, я в норме уже!

— Очухался? Слава Сварогу! — довольно оскалился рыжебородый витязь. — Вот и ладушки! Вон бадья стоит, рядом лежат полотенца с мылом. Сходи помойся, а то и правда, разит от тебя, как от борова… Потрави блошек своих, они у тебя, поди, в волосах уже не одно гнездо свили! На вот тебе ещё, — Ратибор достал из большой котомки, что была перекинута у него через плечо, аккуратно сложенные чистые рубаху и шаровары. — Марфуша моя, рукодельница, сама смастерила. У нас размерчик-то не сильно отличается, потому сгодится и тебе. Велико — не мало… А я буду в харчевне ждать тебя. Понял?

— Да понял я, понял…

— Вот и ладушки! Только не дури, дружище, а то я тебя опять в бочке искупаю, уж не обессудь, — Ратибор развернулся, намереваясь воротиться в основной зал трактира.

— Рат…

— Ну? — остановился Ратибор, взглянув на своего изрядно помятого друга детства.

— Благодарю…

— Забей. Жду тебя в кабаке, в общем, — бросил рыжеволосый исполин и вернулся в главный зал «Четырёх копыт».

— Ратибор, что это было⁈ — тут же накинулся на него с расспросами пришедший в себя Емельян, сидевший за столиком и прикладывавший к своей здоровенной ссадине на лбу заботливо принесённую Феофаном ещё одну чистую влажную повязку.

— Живой, мордофиля? А ну, покажи! — Ратибор мельком взглянул на шишку Емельяна. — До свадьбы заживёт!

— Это понятно, но что это было⁈

— Это был Яромир. Ну, немного не в кондиции. Тебя предупреждали, чтобы не лез к нему в таком состоянии? Предупреждали. Так что сам виноват. Легко отделался ещё…

— Немного не в кондиции⁈ Да он опасен для общества! Его надо немедленно изолировать…

— Емельян, — недобро перебил его Ратибор, — я сейчас тебя изолирую от этого бренного мира, если ты немедленно не заткнёшься, молот Сварога тебе по длинному языку!

Княжий племяшка недовольно замолчал и принялся уплетать овощную похлёбку, что услужливо подала ему Жиля, дочка Феофана. Такая же веснушчатая, как Емельян, она лишь недавно вернулась с базара, принеся полную корзину овощей, и, тут же надев передник, бросилась в зал, к дорогим гостям, благо в последнее время посетители были в «Четырёх копытах» большой редкостью.

— Обрати внимание на этого дуралея с повязкой на лбу! — сказал ей перед выходом в зал Феофан. — И сам с шишкой, и сам — шишка, по ходу, важная… Посол Святослава, если не набрехал, конечно!.. Глазками в него стреляй почаще, а то так и будешь в девках сидеть до старости…

И Жиля старательно выполняла наказ отца, пытаясь разными заигрываниями неумело привлечь к себе внимание Емельяна, но тому, конечно, было сейчас не до этого. И голова трещала от удара об стол, как с похмелья, да тут ещё Ратибор, по ходу, всерьёз вознамерился взять с ними в путь этого своего неадекватного пьяницу-друга! М-дя уж…

В зал вошёл Яромир. Быстро оглядевшись, он подошёл и сел за стол к трапезничающим друзьям.

— Ну вот, совсем другое дело! — довольно прогудел Ратибор, глядя на вымытого, одетого в чистую одежду старого товарища. — Как будто два разных человека! К цирюльнику бы ещё надо наведаться, чтоб обкромсал тебя, лохматого обормота! Ладно, по пути заглянем… Феофан! Тащи уж сюда горячие щи свои с говяжьей голяшкой! Ему надо пожрать по-человечески! Да, кстати, знакомьтесь: Емельян, это Яромир. Яр, это Емеля, племяш двоюродный Святослава и родной братец княжны нашей, что ты недавно умудрился до белого каления довести всего за пару минут, — усмехнулся Ратибор.

— Мы уже знакомы, — буркнул нехотя Емельян, потирая шишак и одновременно продолжая хлебать свою овощную похлёбку.

— Моя работа? — Яромир кивнул на блямбу Емельяна, что как ночной фонарь светила с его лба, озаряя всё в округе.

— Угу…

— Ну, извиняй!..

— Да ничего страшного, до свадьбы заживёт… — Емельян, казалось, не заметил весело хмыкнувшего на это Ратибора и спросил Яромира: — А это правда, что ты сестрицу мою до истерики сейчас довёл?

— Правда…

— Эх, жаль, что я этого не видел! — разочарованно протянул Емельян. — Вот ента была сцена, уверен!

— Ага, даже не сомневайся! — Ратибор с одобрением посмотрел на Яромира, принявшегося в охотку уминать принесённые Феофаном щи, потом на Емельяна.

— Вот что, Емеля, доедай давай, а опосля дуй-ка ты к князю во дворец да доложи ему, что Яромир едет с нами. Далее найди там Мирослава с сестрой своей. Скажи им, что встречаемся у северных ворот через два часа. Если Злата будет кочевряжиться, ну, по поводу Яромира в нашей ватаге, наябедничай на неё Святославу, пусть сам с ней разбирается. Я в няньки всяким принцессам не нанимался. Понял меня?

— Понял!

— Тогда вперёд, чего уши развесил?

— Да бегу уже, бегу! — Емельян быстро умял свою похлёбку, тут же вскочил да опрометью бросился из таверны выполнять задание Ратибора, и только и видели его сверкающие пятки печальные глаза Жили.

Когда старые приятели остались одни, наконец они смогли поговорить по душам.

— Где твой меч, Яр? — тихо спросил Ратибор. — Только не гутарь, что ты его потерял, продал или заложил…

— Да ты что, друже, такое мелешь⁈ — Яромир аж щами поперхнулся. — Я прекрасно помню, кто его выковал и подарил моему отцу! Я скорее правую лапу себе отсеку! Никогда, Ратибор, я бы никогда, слышишь!..

— Где он?

— Феофан! Тащи мой меч сюда, быстро!

Трактирщик стремглав метнулся в подсобку и через пару минут принёс бережно обмотанный широким лоскутом хлопковой ткани двуручный клинок Яромира.

— На сохранение отдал ему, — виновато пояснил княжий воевода, — чтобы, не дай боже, не умыкнул никто, пока я… ну, не в форме…

— Ясно… У меня от отца только секира моя осталась, что он подарил мне, когда я первый шаг сделал, да меч этот. Так что без обид.