— Это что? — спросила я.

— Кольчуга. Здесь особо прочный сплав, за свои свойства названный титановым. — Пояснил мне герцог. — Даже если тебя со всей силой пырнут к примеру ножом. То ты не пострадаешь.

— Спасибо за беспокойство. Но как вы представляете себе вот это под бальным платьем? — приподняла бровь я. — Напомню, бальное платье отливается о повседневного отсутствием рукавов, глубоким вырезом в форме перевёрнутого треугольника, широкой юбкой на кринолине, в виде широкой верхушки шара и туго обтянутым силуэтом. Любой, кто пригласит меня на танец почувствует под рукой вот это! Я уже молчу, что эта кольчуга будет выглядывать в разрезе.

— Анна, наденешь под корсет. — Пожал плечами герцог.

— И утянуть? Чтобы вот это всё впиявливалось в тело? — скривилась от очевидной глупости предложения я.

— А сверху прикроешь вот этим. Я лично выбрал самое массивное в семейной сокровищнице! — ткнул герцог пальцем в сверкающую гору рядом с титановой кольчугой.

— Диадема, серьги с мою ладонь размером, колье, точнее какая-то шаль из драгоценных камней, браслеты и кольца, такого размера, что больше похоже на бандитский кастет. — Прикрыла глаза ладонью я. — Во-первых, это аляписто и безвкусно. Уверена, всё это целиком ни разу никто не надевал. Во-вторых, если я всё решусь нацепить на себя всю эту кучу булыжников, то меня слуги будут путать с люстрой. Уж слишком буду сиять и затмевать всех. Но люстру в первую очередь. А в-третьих, герцог Мардериан, а не подскажите ли вы мне, с какой стати я появлюсь в свете в фамильных украшениях вашей семьи?

— Что-то я не подумал, — нахмурился герцог.

— Я заметила, это очевидно. Идите-ка в экипаж, и ждите. Должна прийти девушка из ателье, чтобы помочь мне собраться, — выпроводила я герцога.

Мартиша пришла без опозданий. И помогла не только одеться, но и уложила мои волосы. К экипажу я шла в плаще. И сняла его только в огромном холле особняка герцога Де Льераш.

Волосы сплетались змеями на затылке, закреплённые шпильками и высоким гребнем в виде греческой тиары украшенной изумрудами. Небольшие серьги-фонтан и колье-ошейник. Скромность украшений компенсировала дорогая отделка лифа платья и небольших рукавов, едва прикрывавших плечи. Глубокий изумрудный цвет платья сочетался с золотом шифона в отделке корсажа и юбки.

— Кажется нас зовут, — обратила я внимание герцога на терпеливо ждущего его ответа слугу.

— Что? А да, конечно. — Потерялся в каких-то размышлениях герцог. — Вы очаровательны, Анна.

— Благодарю, — кивнула я в ответ. — Вы сегодня тоже.

После представления гостей начались танцы. Мрачный герцог пригласил меня, грубо заступив дорогу какому-то молодому человеку. К окончанию танца, появились и опоздавшие, в том числе и графиня Дорангтон. Я едва успела поприветствовать графиню, которую тут же окружили жаждущие сплетен леди, когда вновь зазвучала музыка.

— Простите, леди… — склонился в поклоне ещё один мужчина.

— Не простит! Что за хамство, вы даже не представлены! — влез успевший ещё больше разозлиться герцог. — Леди Анна, прошу вас!

— Что вы творите? — тихо спросила я во время танца.

— Ничего. Всё отменяется. — Смотрел в сторону герцог.

— Не понимаю. Что произошло? — удивилась я.

— Анна, вы понимаете для чего исчезают одновременно мужчина и красивая женщина? Вашей репутации конец. — Нахмурился герцог.

— Я так понимаю, что ещё час назад, тебя это не заботило. — Хотелось отвесить себе подзатыльник за то, что вот этот момент я совершенно упустила из вида.

— А теперь заботит! Всё, наслаждаемся балом и не более. — Прозвучало в ответ.

— А если мне вдруг стало плохо? Вот совсем, до обморока? — спросила я, после пары минут раздумий, принимая решение.

— Тогда тебя проводят в специальную комнату или гостевую спальню, ты останешься со служанкой, которую к тебе приставят, а я смогу… А если что, скажу, что шёл узнать о твоём самочувствии. Точно. — Сверкнул глазами подобревший лорд.

— Значит я сейчас начну жаловаться на духоту и головокружение, а ты ищи что-то, связанное с камнями, которые лишают всех вокруг сил. Потом объясню подробнее. — Предупредила я.

— Вы привлекаете столько внимания! — улыбнулась мне одна из пожилых леди, что толпились рядом с графиней, предложившей мне сесть с ней рядом, едва я начала жаловаться на духоту.

— Это прекрасно, думаю, что Анне не составит труда выйти замуж по истечении срока траура и окончания обременения по наследству. — С улыбкой ответила ей графиня, обмахивая меня своим веером.

— Замуж? — прозвучало возмущённое шипение рядом.

И не смотря на то, что это был уже третий танец подряд, который я танцевала с одним и тем же партнёром, и вообще я только пожаловалась на самочувствие, герцог утащил меня в центр зала.

— Да что с тобой? — возмутилась я, прикрываясь улыбкой.

— Со мной? Ты собралась замуж! Опять? — обвиняюще процедил сквозь такую же улыбку герцог.

— Предложений ещё не поступало, — напомнила я ему о беспочвенности претензий.

— Отлично! Я сделаю его первым! Анна, я предлагаю тебе заговор! Точнее не участвовать, а раскрыть. Ты не можешь меня бросить после всего, что было! — быстро шептал герцог.

— А что было? — задумалась я, стоит ли ещё раз напоминать про рёбра.

— Ты видела меня в юбке, куда уж больше! — посмотрел на меня герцог. — А теперь втяни воздух у лацкана моего фрака.

— Зачем? — удивилась я.

— Чтобы упасть в обморок. Я поймаю. Ты мне доверяешь? — серьёзно посмотрел он в мои глаза.

— Ещё одного синяка я тебе точно не прощу, — предупредила я, прежде чем чуть качнуться вперёд, заметно сбиваясь с ритма танца, и отправляясь в обещанный герцогом обморок.

За окном среди жёлто-красного буйства осенней листвы, полыхали тяжёлые грозди рябины. Побитые первыми ночными заморозками ягоды приобрели терпкую сладость и слегка щипали язык. Я прекрасно помнила этот вкус. В моём поколении многие останавливались у рябины и отправляли в рот горсть другую чуть забродивших ягод.

В саду на даче Анны росла шикарная ель. Её тяжёлые, с сизо-голубым отливом хвои, лапы сейчас выбивались из общего окраса и притягивали взгляд.

В тёплой комнате было куда как менее спокойно, чем за окном. Алька спорила с отцом. По любому поводу, и только тихое "кицунэ" от Курико, моей верной подруги и тени, заставляло дерзкую девчонку немного сдерживаться. Да присутствие Дины. Бабушку наша чернобурка не расстраивала, о многом молчала, многое терпела. Чтобы не волновать.

Я почти не участвовала в разговорах, предпочитая рассматривать старые фотографии на стенах. И старалась запомнить родных. Почему-то я уже знала, что скоро уйду следом за Анной. Как ушла следом за ней на фронт. Мы были похожи внешне между собой, обе уродились в мать. Погодки, мы старшинства не делили. У нас обеих была младшая сестра. Вот за ней мы присматривали.

Даже службу нам судьба определила похожую. Только она была из тех, о ком родственникам было лучше даже не вспоминать, а я шла в боевой части. И для сестры война закончилась девятого мая, для меня только в сентябре.

Две недели в Берлине и мы получили приказ о переброске на восток. Наша часть была приписана к Забайкальскому фронту и отдана в общее подчинение маршалу Малиновскому. Перед формированием единого фронта мы делали остановку в Иркутске. На выданном увольнительном я гуляла по городу.

Здесь не было бомбёжек. К счастью. Город смог сохранить свои дома и улицы. Но ни у кого язык не повернулся бы сказать, что сюда война не дошла. И дело даже не в том, что и отсюда уходили на фронт отцы, братья, мужья, сыновья. А в особом взгляде. В выражении упрямо сжатых губ. Когда за годы вырабатывается привычка не обращать внимания на тяжёлый труд и выполнять работу пока хватает сил. А когда силы заканчиваются, то раз за разом переступать через себя, но ни в коем случае не задерживать выход танков, выпуск снарядов и взлёты самолётов.