Зли меня до черной копоти!

Зли меня до черной…[9]

– Ну, что? Выжили? – Алексей повернулся к остальным.

– Пережили, – рассмеялся Гиль.

Несколько дней спустя.

Первый поселок. Здание Научно-исследовательского центра Российской Академии наук. Около десяти километров от зоны Лукоморья

– Задача у вас будет, в общем-то, несложная. Хотя и не простая. – Седой академик Лаврухин, опираясь на дешевую пластиковую палку, дошел до своего места и сел, с нескрываемым облегчением откинувшись на спинку стула. – К сожалению, обстоятельства складываются не в нашу с вами пользу. – Евгений Афанасьевич заозирался по сторонам. – Ну вот, сахар опять забыл… Будьте добры, Екатерина Александровна. – Ученый посмотрел на сидящую напротив старшую лаборантку.

– Хорошенькое дело вы мне доверяете. – Радченко рассмеялась, округлив на мгновение оттененные стеклами очков глаза. – Я имею в виду не сахар. – Девушка легко вспорхнула с места, принесла закипевший чайник и коробку с сахаром, сделала две кружки растворимого кофе и, дружески улыбнувшись, села на свое место. – Я, конечно же, сразу согласилась, когда вы позвонили, и могу потаскать эти ящики. А где Сергей Николаевич и Загидин Алиханович?

– Они оба в больнице. Подозревают вирусную пневмонию. Подцепили эту новую заразу на Большой земле, когда уезжали в город по рабочим вопросам. Из мужчин в строю остались только я, – Лаврухин сконфуженно показал взглядом на свою видавшую виды палку, – да Семен Юрьевич. Но доверять ему «Полирег» я не рискну. Слишком молодой еще. А вы все-таки как-никак старший лаборант, Екатерина Александровна. Да и образование высшее имеете, хоть и работаете в другой стезе. Сможете, в случае ЧП, принять самостоятельное решение. – Академик, прищурившись, осторожно отпил горячий напиток из чашки, но ставить обратно ее не спешил, с наслаждением грея постоянно зябнущие руки. – А ящики таскать – проходники помогут. Я общался с их непосредственным начальством. Обещали поспособствовать и провести с ними беседу. – Лаврухин посмотрел на часы. – Сейчас должен прийти человек. Он отвезет вас к КПП Барьера и по дороге расскажет, в общих чертах, с чем вам предстоит столкнуться в Зоне. Ну, а более детальную информацию вы сможете выяснить у отряда проходников, с которыми поедете в сторону эпицентра. Мне сказали, что там все люди надежные, умеют обращаться с огнестрельным оружием.

– Надо же… – Радченко хмыкнула. – Все прямо так серьезно. – Она инстинктивно поправила собранные в длинный хвост светлые волосы.

– Я прекрасно понимаю ваши опасения, Екатерина Александровна. И я бы с удовольствием дождался приезда наших заболевших коллег, но, к сожалению, мы с вами оказались заложниками самого беспощадного и невосполнимого ресурса – времени.

– Истончение прослойки проводников и преобразователей энергии?

– Я в вас никогда не сомневался, Екатерина Александровна. – Старый академик восхищенно кивнул. – Теперь не сомневаюсь и в том, что вверяю аппараты в надежные руки.

– Евгений Афанасьевич, как думаете, «Полиреги» лучше устанавливать возле «точек»?

– Вне всякого сомнения, – закивал Лаврухин. В дверь кабинета постучали. – Да-да, войдите! – ответил академик, после чего снова повернулся к Радченко: – Вне всякого сомнения! Таким образом, у нас будет четкий ориентир их местоположения, что для нас крайне важно. И мы всегда сможем иметь под рукой защищенное место для эвакуации или дальнейшей транспортировки «Полирега». А вот и… Простите, как вас зовут? – Это было адресовано вошедшему в помещение мужчине средних лет, облаченному в камуфлированный костюм.

– Иванов Матвей Степанович. Но можно проще – Мэт. Проходник четвертой бригады. В настоящее время нахожусь в очередном отдыхе между ходками. Получил распоряжение начальства доставить вашего сотрудника во Второй поселок за Барьером.

– Да-да. Присаживайтесь, Матвей Степанович. Хотите чаю или кофе?

– Благодарствую, Евгений Афанасьевич, но время не ждет. Надо ехать. Персонально для нас двоих машину никто пускать туда и обратно не станет. А ругаться с водителем из-за опоздания мне не хочется. Так что время на сборы – десять минут.

– Десять – это слишком много. – Радченко встала и принялась надевать теплую куртку. – У меня все уже собрано. Так что, если вы мне поможете нести один из этих двух ящиков, – Катя указала на запакованные аппараты, стоявшие возле двери, – мы можем выдвигаться прямо сейчас, Матвей Степанович.

– Лучше все-таки Мэт, – повторил Иванов. – Так вы скорее привыкнете к условиям Зоны. А с ящиками, конечно же, помогу.

– К чему именно я должна привыкать? – Екатерина, склонив голову набок, посмотрела на проходника.

– В первую очередь – к ускоренному обмену информацией. Когда вы произносите имя-отчество, то тратите на несколько секунд больше, чем в случае произнесения позывного. Что, в свою очередь, ведет к увеличению времени на обработку информации и отсрочиванию принятия решения.

– Не могу не согласиться с вами, уважаемый Мэт, – удовлетворенно кивнул академик. – Я, конечно, не помню уже конкретных цифр, но скорость обработки слухового сигнала мозгом, в среднем, чуть менее одной секунды. А за это время мы с вами редко когда успеваем назвать целиком имя и отчество.

– То есть, у меня тоже будет какой-нибудь позывной? – рассмеялась Катя.

– Придумаем что-нибудь по ходу пьесы. – Иванов подошел к двери и легко поднял сразу два ящика. – Выдвигаемся?

– Да, конечно. – Радченко побежала к двери, закидывая рюкзак с личными вещами за спину. – До свидания, Евгений Афанасьевич! Ждите на кофе. – Девушка помахала академику и, открыв дверь, пропустила буркнувшего «до свидания» Иванова вперед.

– До свидания, Екатерина Александровна. До свидания, Мэт.

Дверь захлопнулась, и Лаврухин остался один.

Старик еще какое-то время продолжал греть руки о медленно остывающую чашку кофе. Погода в феврале после тридцатиградусных морозов в первых числах сменилась на плюс два уже к середине месяца. Но, все равно, для старческих сосудов и изможденного сердца это было слишком холодно. Привезенный с места предыдущей работы электрический обогреватель Евгений Афанасьевич отдал в отдел инженерам и техникам. Замерзшими руками много не наработаешь, а он сможет греться и так.

Лаврухин прикрыл глаза.

В памяти всплыли фрагменты воспоминаний, связанные с одним весьма крупным научно-исследовательским институтом, глава которого, довольно известный ученый, начал крутить роман с одним из своих ближайших подчиненных. Естественно, по истечении времени, последний смог благодаря активной помощи и протекции приподняться и набрать в отечественных научных кругах весьма внушительный вес, обзаведясь сторонниками и поддержкой. После этого следующим, логическим ходом была попытка захвата власти. Однако бывший «патрон» и возлюбленный оказался готов к подобному развитию событий, и вспыхнувшая закулисная борьба начала набирать обороты. Каждый из двух сформировавшихся центров силы, помимо уже завербованных сторонников, начал активно привлекать на свою сторону специалистов, занимавших нейтральную позицию. К нему, Лаврухину, дважды обращались лично оба кандидата на лидерство, но Евгений Афанасьевич так и не выбрал ничьей стороны, открыто заявив, что ему все равно, кто будет стоять во главе заведения, лишь бы был порядок и возможность спокойно делать свое дело, не отвлекаясь на очередные интриги. Учитывая то обстоятельство, что академик, в силу своего характера и профессиональных заслуг, имел некоторый авторитет, данное заявление уставшего от всего этого безобразия старика было большой ошибкой. Понимал он ее или не предвидел, но вскоре после этого Евгений Афанасьевич получил командировочное письмо. Отказываться от него Лаврухин не стал, прекрасно понимая, что в данных обстоятельствах ему рано или поздно придется принять чью-либо сторону. Чего делать крайне не хотелось.