– Вот так. Но мне работу по специальности найти не удалось: в год выпуска не было вакансий. Пришлось идти в лабораторию, чтобы хоть где-то работать. Так я и попала сначала в НИИ, а потом сюда.

– Мотает нас…

Голоса становились все тише и неразборчивее, и, перед тем как Винни вновь провалился в черный, лишенный снов мир, он успел подумать, как же было обидно в тот раз, когда он так и не смог сказать ей все, что было у него в голове…

– Доброе утро.

Катя почувствовала, как чья-то рука осторожно легла ей на плечо, и открыла глаза.

– Эй, вставай. – Винни улыбнулся. – Рассвело. Пора просыпаться. Смотри свой аппарат. Мы уезжаем вперед, начнем разгрузку и монтаж.

– Доброе утро. – Рада потерла глаза. – Я все-таки заснула опять?

– Угу. Ты уже вовсю сопела, когда пришла моя смена дежурить.

– Ой! А это что?

– Спальник. Ты же уснула прямо здесь. Будить тебя не хотелось, вот и решил накрыть.

– Спасибо. – Девушка потянулась. – Может, еще и кофе угостишь?

– Молотый? Две ложки сахара и молоко?

– Ничего себе! Ты помнишь?

– Я все помню. Даже то…

– Мы идиоты! – Дверь открылась, и в помещение зашел Гиль.

– Все?

– Конечно! Мы с вами вчера обсуждали планы на утро и упустили элементарную вещь. Сейчас разгружаем «телеги», и одна, забрав этот аппарат и тот, что мы оставили по дороге сюда, несется в поселок. Так есть шанс доехать до окончания срока с двумя работающими ящиками. А у оставшихся будет время, не торопясь, сделать свою работу и вернуться назад.

– Ура! – Рада подскочила. – Когда собираться?

– Через час быть готовой.

– Тогда надо спешить. – Винни направился к двери. – И чего мы вчера до этого не додумались?

– А вот спроси.

– Смена! – Сидевшая на носу «телеги» Рада бросила взгляд на опустевшую верхнюю сферу в песочных часах и с тревогой посмотрела на тяжело дышащего Ларса. Парень еще не успел отдохнуть с последнего раза. Высокий темп езды предусматривал только один-единственный перерыв – на «точке», где она сможет забрать второй «Полирег». А дальше – опять терпеть. Выжимать из себя остатки сил, скрипя зубами, копить в горящих мышцах кислоту, чтобы успеть доставить собранную информацию в Первый поселок.

Катя отчетливо помнила выражения лиц под конец вчерашнего дня и нецензурную ругань, красноречиво свидетельствующие о полном физическом истощении. И с первых минут сегодняшней «гонки» предложила свою помощь в работе на рычаге. Так у оставшихся с ней двух проходников будет больше времени для восстановления сил. Идея была принята, но работать наравне с собой мужчины ей не дали. Хэлл безапелляционно заявил, что феминистское равноправие в Зоне не работает, поскольку здесь процветает культ личности доминантных самцов. После чего было установлено правило: включать Радченко в работу через две смены, отдавая ей всего пять минут для работы с тяжелым механизмом.

– Давай я, – предложила Катя.

– Сиди, – выдохнул Ларс. – Работаем в установленном порядке.

Он тяжело поднялся и сменил Хэлла за рычагом. Последний с видимым облегчением уселся на освободившееся место и тут же приложился к таре с водой.

– Скоро будем на «точке». – Ясаков, напившись, завернул крышку и посмотрел на Катю: – Тебе нужно только забрать аппарат?

– Да. Все как с первым. – Она кивнула в сторону «хвоста» дрезины, на стоящий там «Полирег». – Только быстро кое-что там гляну.

– Хорошо. Значит, после этого еще часа четыре – и можно будет выдыхать.

– Спасибо вам. – Катя положила руку на плечо Хэлла.

– Не за что. – Он качнул головой. – Одно дело делаем. Мы тебе сейчас помогаем, а потом ты нам поможешь, когда расшифруешь то, что там внутри накопилось.

– Это да. – Рада улыбнулась. – Я там точно такого нашифрую!

– Не прибедняйся, – устало улыбнулся проходник. – Все профессии нужны, все профессии важны. Помнишь, как там у Маршака было? «Я бы в летчики пошел, пусть меня научат…» Или это Маяковский?

– Ты все перепутал. – Радченко звонко рассмеялась, после чего взгляд ее стал тревожным: – А остальные когда приедут?

– Думаю, завтра, если ничего не случится.

– А что может случиться?

– Да что угодно. – Хэлл философски пожал плечами. – Это же Зона. – Он вытер потное лицо и посмотрел на задумавшуюся девушку: – Переживаешь?

– Конечно.

– За всех, – усмехнулся проходник, – или за кого-то больше?

– За всех. – Катя показала Хэллу язык, заливаясь краской. – А что?

– Нет, ничего.

– Давай, говори уже! – потребовала она.

– Это, конечно, не мое дело, но меня смех разбирает, когда я вижу, как с самого начала поездки на тебя Лешка смотрит.

– И как же, интересно, он на меня смотрит?

– О-о-о…

– И что? Вон, Димка тоже ко мне интерес проявляет. И что дальше?

– Ларс говорун и ходок, – махнул рукой Ясаков.

– Чего-чего? – тут же отозвался работающий проходник. – Я там знакомое сочетание букв услышал.

– Не отвлекайтесь, молодой человек. – Хэлл повернулся к нему. – Сохраняйте дыхание для работы. Ох… – устало выдохнул он. – С Ларсом все просто. А вот Винни смотрит на тебя, как собака на дверь, за которой стоит хозяин. Ждет, когда откроется.

– Оригинальное сравнение. Впервые такое слышу.

– Ну, это самое точное из всех, чтобы наглядно описать то, что я вижу.

– Хм… – Катя на несколько секунд задумалась. – Это так отчетливо видно со стороны?

– Конечно. А то ты сама не замечаешь!

– Замечаю. – Радченко продолжала хмуриться.

– Боишься признать очевидное?

– Как тебе сказать… Боюсь признать свою ошибку.

– В смысле? – Хэлл удивленно посмотрел на Катю.

Вместо ответа та подняла с пола дрезины песочные часы и перевернула их:

– Смена!

– Продолжим в следующий раз? – Проходник посмотрел на раскрасневшегося Ларса.

– Я подумаю, – улыбнулась Рада. – Давай я встану. Вы хоть побольше отдохнете.

– Пойдешь в свое время.

Утренние сборы в обратный путь не заняли много времени. Как и говорил Гиль, обе «телеги» ушли к конечной точке. Через час одна из них вернулась пустой, готовая трогаться в обратный путь. Катя тотчас запрыгнула с аппаратом на дрезину. Управлявшие ею Хэлл и Ларс даже не стали останавливать транспорт, лишь замедлили его движение.

С тех пор они упрямо преодолевали километр за километром, соревнуясь наперегонки с безжалостным и неудержимым временем.

– Тормози! – Ларс замахал рукой работающему Хэллу. – Подъезжаем!

– Ох… – с облегчением выдохнул последний, повисая на рукоятке рычага, и, положив мокрую голову на предплечье, закрыл глаза. – Хоть бы минут тридцать передохнуть.

– Нельзя. – Ларс, успевший к тому времени перевести дух, выглядел более собранным.

– Знаю. – Хэлл открыл глаза и, нагнувшись, взял в руки оружие. – Рада, останешься тут. Мы проверим и дадим знать.

Дрезина остановилась. Вооруженный топором Ларс первым спрыгнул на землю и побежал вокруг дома. Хэлл залез между сваями, осматривая дно.

– Вроде все цело. – Он вылез через минуту – раскрасневшийся, мокрый от не успевшей высохнуть росы, с запутавшимися в волосах травинками.

– У меня тоже все норм! – Ларс, обойдя «точку» вокруг, появился возле лестницы, ведущей к двери. – Открываем?

– Давай. – Хэлл вскинул «Байкал» и взял дверь на прицел.

Димка вставил ключ в замочную скважину, повернул его. В тишине молчаливого, как будто придушенного Зоной леса звук поворачиваемого металла раздался неестественно громко, словно являя собой некий пусковой механизм. Словно становясь запрограммированным барьером, четко разделяющим все события на «до» и «после».

Ларс замер. Почувствовал, как гладкое топорище скользнуло во влажной от пота руке. Предчувствие подстерегающей его смертельной опасности заставило сердце работать в бешеном темпе. Где-то под ложечкой заныло – тоскливо, протяжно, становясь квинтэссенцией сожаления о преждевременной гибели молодого организма.