– Поселок. – Раздавшийся над ухом голос выдернул Винни из размышлений. Он мотнул головой, растерянно бросил взгляд в грязное окно, а затем повернулся в сторону голоса и увидел стоящего рядом водителя. – Дальше не иду. Вылазь.

Алексей кивнул в ответ и, окинув взглядом опустевший салон автобуса, вышел на улицу, уже на выходе отметив, что всю дорогу у него над ухом из динамиков салона лилась отвратительная по своему звучанию музыка, под аккомпанемент которой пела что-то невразумительное какая-то девица.

В глаза непривычно ударил яркий свет множества источников электрического освещения. Горящие окна домов, фары машин, вереница фонарей, уходящих часовыми вдоль главной улицы. Здесь естественная граница дня и ночи размывалась, стиралась искусственно, незаметно, но постоянно нарушая биологические часы, позволяя забывать об отдыхе после наступления ночи.

И люди с готовностью отзываются на эту возможность, стремясь сделать то, что не успели днем, или же стараясь активно отдохнуть, в результате чего организм так и не успевает полностью восстановить потраченную энергию.

Пройдя вдоль главной улицы несколько метров, Винни достал из кармана шапку и надел ее на голову. Холодно все-таки здесь. Весна еще не нагрела ночи.

Алексей остановился и, достав телефон, включил его. Какое-то время пришлось подождать, пока система загрузится. Чтобы не терять время, Винни решил идти в сторону НИИ, надеясь, что Катя все еще на работе, так как домашнего адреса девушки он не знал.

Аппарат завибрировал огромным количеством всевозможных оповещений. Пропустив их, Винни нашел в записной книжке номер Кати и набрал его, одновременно сворачивая в переулок, ведущий к вытянутому трехэтажному зданию НИИ. Аппарат наконец разродился гудками ожидания ответа вызываемого абонента, после чего неожиданно сообщил:

– Вызываемый вами номер выключен или находится вне зоны действия сети.

Винни раздраженно посмотрел на экран и повторно нажал кнопку вызова. Может, Катя сейчас вошла в какую-нибудь комнату, где не ловит связь? Черт знает, что у них там за помещения! Закрылась в свинцовом гробу и испытывает очередные «Полиреги».

– Вызываемый вами номер выключен или находится вне зоны действия сети.

Винни убрал телефон во внутренний карман и задрал голову. Здание НИИ, к которому он подошел, было освещено всего несколькими квадратами окон. То ли здесь, в целом, работает слишком мало людей, то ли большинство специалистов уже закончило работу и разошлось по домам.

В голове возникла запоздалая мысль: а как, собственно, он собирается пройти внутрь? Там же наверняка охрана и режим пропусков. Какие-нибудь электронные ключи или, на худой конец, старик-вахтер в черной форме с громким названием очередного ЧОПа на спине. Ругаться и спорить с ним не хочется. Все-таки он выполняет свою работу и старается делать это честно, по мере оставшихся сил.

Решив действовать по обстоятельствам, Винни дошел до неосвещенного входа. Проходная за стеклянными дверями была погружена в темноту. Проходник взялся за ручку и дернул сначала к себе, затем вовнутрь. Безрезультатно. Дверь оказалась заперта. Винни придвинулся к грязному после прошедшей зимы окну. В нос ударил запах пыли. В полумраке угадывался пустой стол, какой-то журнал и телефонный аппарат для внутренней связи. Охранника видно не было.

Судя по горящим окнам, сотрудники, поглощенные научной деятельностью, имели привычку задерживаться на работе допоздна. Как говорили Стругацкие, понедельник начинается в субботу. По этой причине местный вахтер, закрыв по окончании рабочего дня главный вход, наверняка неторопливо обходит комнаты, за дверьми которых все еще слышен звук работы. Или, быть может, ориентируясь на пустые крючки с номерами кабинетов в настенном ящике, заглядывает внутрь и предупреждает:

– Входная дверь заперта. Будьте добры, ключик повесьте потом, хорошо?

А полуночники кивают старику, говорят ему «до свидания» и вновь погружаются в работу, чтобы через час-другой покинуть здание через черный ход…

Точно!

Винни свернул за угол. Где-то здесь должен быть пожарный выход. Проходник направился вдоль задней стены и через несколько метров наткнулся на выпирающую бетонную коробку запасного выхода. Он подошел к двери и взялся за ручку.

«Тут кто-то есть», – пронеслась в голове мысль в ответ на услышанные за дверью шаги.

Дверь резко распахнулась. Винни успел отпрянуть и в следующую секунду столкнулся с высоким, широкоплечим человеком, занявшим на мгновение весь дверной проем. Тот бросил быстрый взгляд на проходника и неуловимым движением руки с силой толкнул его в грудь.

– Эй! – вырвалось у Алексея.

Толкнувший его здоровяк, не обращая на Винни никакого внимания, чуть ли не бегом направился к машине, стоявшей неподалеку с выключенными фарами и мотором. С появлением человека автомобиль ожил. Глухо взревел мотор. Задняя дверь открылась. Вслед за первым, из черного хода выскочил второй здоровяк, несущий на плече неподвижное тело. В воздухе промелькнул знакомый хвост светлых волос.

– А ну, стой! – Винни рванул следом за уносящим Катю незнакомцем.

Стекло справа от водительского сиденья чуть опустилось вниз, и раздалось несколько еле слышных хлопков. Винни почувствовал, как что-то больно ударило в грудь. Еще и еще раз. Внутри начало разливаться что-то горячее, резко сменившееся подступающим ледяным холодом. Ноги почему-то стали подкашиваться, и Винни закрыл глаза.

Ощущения были непередаваемые. Казалось, каждая клеточка тела наполняется изнутри теплом и как будто увеличивается в размерах, перерабатывая и выделяя во внеклеточную среду переизбыток накопленной энергии. В каждом движении сквозили сила и легкость. Нечто подобное он испытывал всего один раз, когда вызвался добровольцем на кафедре физической регенерации. Но это было давно, и то волновое воздействие, в результате которого шла перестройка определенных ионов, влияющих на регенеративную способность тканей, была, пожалуй, только слабой тенью увиденных им сегодня технологий. А здесь… Если прислушаться повнимательнее к своим ощущениям, то кажется, что даже спиной мозг излучает какое-то подобие тепла.

И впервые за много лет он перестал ощущать медленное, неотвратимое действие засевшей в нем смерти. Проникшей коварно, незаметно на первом году его обучения в универе, когда он и его друзья пытались раскрыть одну тайну.

Знать бы, что из этого в итоге вышло. Можно ли было предотвратить смерть их однокурсницы?

Приятная слуху короткая мелодия раздалась над головой. Окружавшие его стены, выполненные из невиданного им ранее материала, пришли в движение. Доктор поднялся с выдвинувшегося из биорегенерационной установки медицинского ложа и, спустив ноги на пол, сел. Несколько секунд наслаждался разливающимися по телу потоками, после чего встал и повернулся к хозяйке:

– Благодарю.

Сидевшая в углу избы возле прялки Яга повернула к нему старое, изрезанное морщинами лицо, стараясь увидеть обратившегося к ней единственным живым глазом. Второй был мертв и торчал из глазницы белесоватым, мутным шаром, внутри которого можно было заметить зеленоватые вкрапления гноя.

– Во здравие.

– Можно спросить?

– Спрашивай, гость. Не бойся. – Старуха забулькала кудахчущим смехом. – Есть я тебя не буду, хоть и положила в печь на лопату.

– Тот, кого я принес… С ним что?

– С ним все сложнее, но беда поправима. Нужно только время. Успел ты его дотащить. – Яга повернулась обратно к прялке, готовясь продолжить возню с нитками. Из-под длинной перештопанной и залатанной юбки выглянула мертвая нога, покоящаяся поверх живой. Пожелтевшие кости, лишенные остатков плоти, оканчивались подобием округлой культи, заменявшей нормальную стопу. Старуха поискала что-то в мотке ниток и вытащила оборванный конец одной из них. – Ума не приложу, как так вышло? Его нить должна была оборваться. Она сегодня и лопнула, а носителя ее все нет и нет. Обычно сразу приходят, а тут ждать потребовалось. Но потом ты заявился ко мне. Еще одна загадка. И я опять не могу уразуметь, что с тобой не так. Я же отчетливо вижу, что твоей нити жизни у меня нет.