– А мне что делать? – растерянно спросил Ларс у Хэлла, после того как остальные вышли на улицу.

– Ничего, – пожал плечами Сергей. – Все как всегда. Сейчас поужинаем и ляжем спать. Дежурство согласно установленному графику.

Он подошел к дверному косяку, достал из поясного чехла большой нож с зазубренным лезвием и с размаху вогнал его в дерево.

– Вот здесь можно. – Винни ткнул рукой в сторону старого иссохшего дерева, все еще продолжающего расти и бороться за собственную жизнь на самой границе буферной зоны, окружающей вырубленным кольцом «точку» ночевки. – Если придет сюда, то, может, подобреет и не будет лезть к нам в гости.

– Согласен. – Гиль подошел к дереву и положил у его основания небольшую пластиковую банку с медом и оставшийся хлеб. – Идем назад. А то вон уже, просыпаются.

Винни посмотрел в указанную сторону. Среди деревьев появилась легкая рябь тумана, подсвечиваемая в нескольких местах медленно поднимающимися и опускающимися в воздухе болотными огоньками.

Наскоро поужинав, они сдвинули стол и стулья к одной из стен и расстелили на полу спальники. Гиль, взяв карабин и початую канистру с водой, уселся на стул возле входа. Поставил Кота поближе к себе, чтобы не делать звук слишком громким. Остальные, не раздеваясь, улеглись на свои места, положив оружие к изголовью.

Винни и Хэлл уснули первыми. Ларс какое-то время еще вертелся, кряхтя и что-то тихо бормоча. Но потом затих и он. Тоненько засопел носом, стройно вливаясь в сонный ансамбль, воспевающий оду Ее Величеству Королеве Ночи.

– Первый акт, – буркнул Гиль.

Проходник поставил рядом с собой на пол песочные часы, чиркнул спичкой и зажег свечку, стараясь, чтобы пламя не тревожило спящих и в то же время позволяло видеть уходящее с песком время и освещало участок возле двери.

Четыре раза перевернуть стеклянный предмет, переждать свои два часа и смениться.

По радиоприемнику Кот затянул какую-то совсем невразумительную песню, и Гиль повернул верньер частоты влево.

– Умирая, купчиха призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала: «Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и, вместе с родительским благословением, оставляю тебе вот эту куклу; когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета…»

Проходник прислушался. Это была старая сказка, которую в детстве он читал сам и слушал на пластинке через старый проигрыватель. Ларс даже успел с утра рассказать, когда зашел разговор о музыке, что у него в детстве тоже был проигрыватель для пластинок, который потом, с приходом девяностых, пылился в стенке, а с началом нулевых был извлечен оттуда и использовался с другими целями. Ларс как раз тогда увлекся музыкой и для начала хотел освоить гитару. Купленная с рук старая электронка подсоединялась к, должно быть, единственной отечественной примочке «Лель», которая, в свою очередь, шла к пластиночному проигрывателю, включенному и гонявшему диск вхолостую. Но зато из колонок можно было услышать треск и жужжание, наподобие настоящего звука западных кумиров тяжелой сцены.

Гиль мысленно покачал головой.

Кулибины погибшей цивилизации. Сколько их здесь, таких, как он и как спящий сейчас Ларс, подавшихся на тяжелую работу из-за денег. Работу несложную, но весьма специфическую.

– Василиса прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на поляну, где стояла избушка бабы-яги; забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские, с глазами; вместо верей у ворот – ноги человечьи, вместо запоров – руки, вместо замка – рот с острыми зубами. Василиса обомлела от ужаса и стала как вкопанная. Вдруг едет опять всадник: сам черный, одет во всем черном и на черном коне; подскакал к воротам бабы-яги и исчез, как сквозь землю провалился. Настала ночь. Но темнота продолжалась недолго: у всех черепов на заборе засветились глаза…

Цель была простая: дойти до эпицентра Зоны. Проложить дорогу, которая позволила бы максимально быстро преодолеть в оба направления опасный участок пути.

Все осложнялось странными особенностями Лукоморья, в котором не работала ни одна электроника, кроме радиоприемников. Да и те, надо признать, никоим образом не зависели от сети. Они просто начинали работать при нажатии кнопки «play», не зажигая при этом даже цветовых индикаторов, и являлись, по сути своей, всего лишь своеобразными улавливателями волн.

Остальная электроника отказывалась здесь включаться. А доставляемая в работающем состоянии умирала ориентировочно через полчаса. В первые дни еще экспериментировали, посылая в глубь зоны колесную технику и машины. И все они теперь стоят там – на дороге где-то между Усогорском и Междуреченском. Гниют металлические остовы, покрываясь пылью, грязью и ржавчиной, брошенные хозяевами, неспособные больше зажечь искру в верном и бесстрашном металлическом сердце, готовом исполнить любой приказ своих бывших владык.

После этого руководством был принято весьма оригинальное решение: из Ярославля к Северодвинску был направлен паровоз. Двигатель, работающий только за счет потенциала парового пара, преобразующегося в механическое движение, казался на тот момент единственно возможным вариантом. В прицепленный единственный вагон загрузили роту охраны, и допотопный старичок, свистя и обдавая все вокруг густыми клубами черного дыма, скрылся за Барьером. Чтобы сгинуть в нем навсегда.

Через неделю на границе появился один истощенный, обессиленный человек с безумным, блуждающим взглядом. От него удалось узнать, что паровоз беспрепятственно въехал в Зону и даже какое-то время двигался по ней, но затем возле очередного крупного населенного пункта железнодорожный путь оказался забаррикадирован вставшими электропоездами. Во время остановки экипаж и пассажиры паровоза были атакованы огромной толпой сошедших с ума людей, которые накидывались десятками на каждого из них. Ему удалось отбиться только чудом.

К вечеру того же дня из Зоны выбралось еще несколько людей, подтверждавших слова первого. Но они были последними.

После этого стало ясно, что движение по имеющимся железнодорожным путям вблизи населенных пунктов невозможно. И было принято решение о прокладке нового железнодорожного пути.

Будущую дорогу инженерам пришлось намечать, основываясь на имеющихся топографических снимках территории до катастрофы. Что творилось там в настоящее время, никто достоверно сказать не мог. Пролетающие над территорией Лукоморья спутники теряли сигнал, восстанавливая его сразу же после пересечения невидимых границ проклятого места.

Выбор транспортного средства в итоге был остановлен на ручных дрезинах. В сложившихся условиях это был единственный доступный вариант, пусть и весьма медлительный из-за управления мускульной силой живых людей. Преимущество его, помимо работы без электричества, заключалось в относительной легкости. Способные перевозить на себе до пятиста килограмм груза дрезины могли перемещаться по рельсам, уложенным практически на любую поверхность, без усиления грунта и возведения дополнительных насыпей в условиях невозможности применения тяжелой строительной техники.

Сначала решено было использовать самые прочные и длинные рельсы, из применяемых в прокладке узкоколеек, позволявшие одним пролетом перекрывать расстояние в восемь метров. Но вес одной подобной железяки составлял двести килограмм. С учетом грузоподъемности дрезины, после погрузки двух рельсов в запасе оставалось не больше ста килограмм, что исключало возможность перевозки блоков шпал, рабочего инвентаря и прочего груза. Даже двое не самых крупных мужиков давали минимальный перегруз в пятьдесят килограмм.

В общем, от первоначальной задумки решено было отказаться в пользу более коротких, но легких рельс. В конечном счете, совокупность веса и длины позволяла экипажу на двух дрезинах доставлять к месту сбора шесть рельсов, что, с учетом их установки и монтажа по двум сторонам полотна, давало в плюс пятнадцать метров проложенного пути. Ко всему прочему, легкость выбранных рельсов давала сниженное давление на балластную подушку, что позволяло класть их на болотистую почву и слабый грунт.