— Где мы есть, всегда убежища. Там затаиться. Вам благодаря.

— Почему мне? — со злостью прошептала Лисси.

— Вы найди пещера.

Рядовой жандарм с карабином спешился и осмотрел грот.

— Никого, ваше благородие! Пусто, мохом заросло.

— Едем дальше.

В полной темноте, где слышно лишь дыхание и ощутимы лишь случайные прикосновения, Лисси начало открываться знание, прежде ей неизвестное. Этого не узнаешь от педагога в учебной комнате!

Должно быть, недаром в старину волхвы и жрецы спускались в черные пещеры, чтобы им открылось сокровенное. Даже сейчас праведные монахи молятся в подземных кельях и становятся святыми. Говорят, тишина могилы позволяет слышать голоса духов. Из катакомб еще никто не возвращался таким, каким вошел туда.

— Я переводи. Она рассказать, — объявил пилот, когда Хайта начала говорить.

Постепенно Лис привыкала к его ломаной речи.

— Когда первая армада улетела к Миру, меня еще не было. Мудрецы видели — Мир голубой от воды и зеленый от деревьев. Там жизнь.

— У них телескопы? — перебила Лис.

— Я не знаю, о чем говорит госпожа. Они видели. Они построили пускатель, который бросал корабли в звездное небо. Я видела его развалины.

— А раньше, до первой армады, вы прилетали на Мир?

— Я не знаю. Мудрецы придумали, как взлетать.

— У вас слишком много людей? Негде жить?

— На Ураге холод. Темнота. Мало воды. Но я люблю ее. — Голос Хайты задрожал. — Так больно было улетать! Я знала, что больше ее не увижу. Корабли летят в одну сторону, они не возвращаются.

— Почему разрушили пускатель? — спросил Касабури.

— Господари воевали.

— Они оставили наших отцов без подмоги, — недобрым голосом сказал пилот. — Там сводили счеты, а здесь сгорали и захлебывались кислотой. Хорошо, что мы нашли тут союзников.

— Вот как? — изумилась Лисси. — Кто же это? Витенцы? Вейцы? Или империя Фаранге?

— Ваших названий я не понимаю. С нами подружился Синий повелитель.

В голову Лис начали закрадываться ужасные подозрения.

— Но тех, кто перешел на сторону мирян душой и телом, мы не любим. — Голос Касабури прозвучал зловеще. — Мы сами по себе.

— Значит, ты полетела не по своей воле? — обратилась Лисси к Хайте, а Касабури перевел.

— Конечно, моя добрая госпожа, я ведь рабыня, — ласково ответила златовласка. — Просто меня выбрали, потому что я здоровая и кани джику рузи.

— Что это значит?

— Если бы я знал, то перевел бы. Что-то новое они там выдумали. Такого у нас в языке нет.

— А «киалибу файнес»? — вспомнила Лис давешнее выражение.

— Это мы, люди шахт. Так мы зовем себя.

К вечеру в Гестеле установилась нормальная атмосфера сборов. Если завтра эвакуация, к утру все должно быть сложено и собрано в дорогу. Паковали архивы, мелкий инвентарь, личные вещи. Объявили, что после завтрака надо свернуть постели и по порядку сложить их в повозки, которые приедут утром.

Ученики Бертона сновали туда-сюда, оживленные и возбужденные. Переезд! Такое нечасто случается, это как выезд на общий пикник или на праздничный парад. Ребята пользовались случаем пообщаться с девчонками без присмотра наставников, подержаться за руки и поделиться всем, что в голову пришло.

— А правда, гере унтер-офицер, что от медиумов родятся медиумы? — спросил рядовой, наблюдая за укрывшейся в тени парочкой. Жандарм с желтыми нашивками тоже поглядел в ту сторону, пошевелил усами:

— Тут целый питомник. Будто его сиятельство разводить их вздумал. Ты, брат, не болтай, а смотри в оба!

Синие поставили свой броневичок и фургоны у гостевого флигеля, где обычно жили родичи учеников, приезжавшие их навестить. Караул с примкнутыми штыками охранял машины, остальные кто хлопотал об ужине, кто слонялся по бывшему монастырю. Здесь было чисто и ухожено, дорожки выметены, стены побелены, деревья и шпалеры подстрижены, ученики одеты как в богатом пансионе. Нипочем не догадаешься, что тут гнездо вещунов.

В древнем каменном бассейне плавали утки. Молодой жандарм смеялся, бросая им пайковый хлеб кусочками, а старшая девочка держалась рядом, чтобы познакомиться и поболтать, не нарушая приличий.

Тот из жандармов, у кого под форменной шляпой скрывался обруч, отошел в сторонку, хлебнул из плоской фляжки и, встав лицом к стене, проговорил вполголоса:

— Ремень, прием, я Нож. Передай: в Гестеле все спокойно. Сборы идут обычным чередом.

Он огляделся. Да, у графа полный порядок. Его сиятельство на стороне принца, это большое подспорье. Скоро в Бургоне появится почти полроты новых вещателей.

И среди них есть на кого глаз положить!

Вот только те двое в серых дымчатых очках, которые ехали в броневике, что это за фигуры?

Оба в унтерской форме, но старшим по званию честь не отдают. Бледные, словно не лето на дворе. Держатся особняком, вместе, всегда в тени, как любовники. В ушах серебряные серьги, не по уставу и совсем не по-мужски.

Пока люди принца следили за приготовлениями в Гестеле, граф Бертон собрал у себя старших учеников посмышленей, обоего пола, и кратко объяснил им задачу. Наставник принес шлемы армейского образца, а сторож оружейной доставил револьверы и два карабина.

Девчонки мигом засели за шифровальные таблицы, кодировать тексты, а ребята стали заряжать оружие. Тут не до хихиканья, подмигивать друг дружке некогда, дело ужасно серьезное. Доверие графа позволило им чувствовать себя почти взрослыми.

Прискакал офицер двадцать второго батальона, сдал конюху взмыленного жеребца и прямиком пошел к графу. Вытянулся, козырнул:

— Поручик Крестовик, с поручением. Велено сообщить устно, наедине.

Ребята косились на бравого поручика с восхищением и завистью. Может, форма войск связи не такая щегольская, как у авиаторов и лейб-гвардии, зато в батальоне-22 нет рядовых и унтеров. Это офицерская часть, самые младшие там уже кадеты. Даже девчонки! Юбки в погонах, представляете?

Граф пригласил Крестовика в кабинет и закрыл за собой дверь:

— Говорите.

— Кадет Хавер сейчас в расположении части?

— Сколько раз повторять, здесь не воинская часть, а школа.

— Ваше сиятельство, у нас армейские привычки.

— Да, Купол вас вышколил отменно. Я помню вас другим, поручик.

— Мальчишкой, ваше сиятельство, — широко улыбнулся Крестовик. — С тех пор я вырос, усы отпустил.

— Воспоминания оставим на потом. К делу.

— Слушаюсь. Прапорщик Голубь, сидя на перехвате, поймал в прямом эфире странную фразу. Дословно звучало так: «Ларита Динц вызывает Огонька Хавера. Ларита вызывает Огонька. Бургон. Бургон».

— Ах, дьяволы. — Граф не сдержался. — И разумеется, штаб батальона в курсе того, какие имена в моих списках!

— Мы бы не стали раскрывать того, что знаем. — Наглотавшийся дорожной пыли Крестовик деликатно кашлянул, прикрыв рот рукой в перчатке. От него пахло кожей и конским потом. — Но поймите нас правильно, ваше сиятельство. Ваши ученики это наши будущие люди. Гере штабс-генерал интересуется…

Одно упоминание о коренастом лысом Куполе сейчас вызывало у Бертона приступ гнева. Этот охотник за «темными звездами» лично скомандовал разбомбить поезд, где были его дети. Да, он не мог поступить иначе. Но простить его Бертон был не в состоянии.

Вдобавок деятельный генерал-вещун следит за тем, кого Бертон принимает в Гестель! Он заранее подбирает кадры для батальона-22 и постарается взять лучших.

Граф совладал с собой. Сейчас Купол нужен как никогда.

— Итак, вы полагаете, что Ларита Динц находится в Бургоне? — Бертон взял бумаги со стола, чтоб руки были заняты. Похаживать по кабинету, заложив их за спину — слишком похоже на манеры Цереса.

— Вероятно. — Крестовик был осторожен с выводами.

— Откуда шел голос?

— Из Бургона. Голубь не ошибается. Отклонение не больше, чем полрумба.

«А принц времени даром не теряет! Выхватывает ценных человечков прямо из огня. Похоже, он тоже следит за моими находками».