— Как бы нам половчее вынуть его из кольчуги?.. Или прямо так плеснуть? Заодно и кровь смоет, — размышлял вслух Горыныч.

«Джиневра, между прочим, все видит и слышит», — мысленно напомнила Змею Алена.

— О! Горыныч! Так это ты? Живой! — радостно взревел Илья, и, чуть не наступив на мертвого Ланселота, бросился обнимать Змея.

— Осторожно, медведь! Не пролей! Тут живая и мертвая вода в кубках… — смутился Горыныч, и попытался высвободиться.

— Да сделайте же вы хоть что-нибудь! — истошно завизжала и затопала ногами Джиневра, оскорбленная всеобщим невниманием.

— Да сейчас, сейчас я… — Змей скривился, как от зубной боли и, отдав кубки Илье, раздраженно шагнул к продолжающей визжать королеве.

Лебедь, резко дернув Алену за руку, перетащила ее на другую сторону лестницы. В ту же секунду Змей дунул на Джиневру. Даже на расстоянии Алена почувствовала ударившую мимо нее струю теплого воздуха. По лестнице разлился дурманящий, пряный запах. Королева Британни внезапно замолкла и, словно подкошенное дерево, повалилась ниц.

— Теперь надо срочно проветрить, а то и мы сейчас рядом свалимся, — заметила Лебедь.

— Угу, — Змей кивнул и, войдя в комнату, загремел чем-то, видимо, открывая ставни.

На лестнице потянуло прохладным ветром.

— Так тебя что, оживили уже? Или рана была не смертельной?.. — не отставал от Змея Илья. — Так какого ж рожна ты стал тогда каменеть?

— Да! Объяснит нам кто-нибудь, что здесь, вообще, произошло? — поддержала Илью Алена, и по стеночке обойдя распростертого Ланселота, вошла в дверь.

В комнате было неожиданно и странно. Витражные стекла за ажурными железными решетками, оленьи рога и звериные шкуры на стенах, большая резная кровать под шелковым балдахином, несколько пергаментных фолиантов с цветными гравюрами на маленьком резном столике. Этот просторный покой, видимо, служил для содержания пленных принцесс, в том числе и для королевы Джиневры. Окно слева от двери было распахнуто. Выглянув, Алена увидела небольшой внутренний дворик, с четырех сторон окруженный зубчатыми стенами, еще три высоких замковых башни по углам и какие-то постройки у противоположной стены.

«Наверное, в одной из тех трех башен Горыныч держит Забаву», — подумалось Алене.

— С чего бы мне начать, — Горыныч наморщил лоб и забрал у Ильи кубки с живой и мертвой водой, огляделся вокруг и поставил их на столик. Потом кивнул на царевну Лебедь. — Да вот, пусть она все и объясняет. Только давайте сначала все это, — Змей махнул на лежащие у входа тела, — внутрь затащим.

Илья вволок в комнату труп Ланселота, Лебедь внесла и положила с ним рядом тело спящей Джиневры. Горыныч захлопнул дверь, потом закрыл витражное окно и, внимательно осмотрев комнату, щелкнул пальцами.

— Ну вот. Теперь нас никто посторонний даже в волшебное зеркало не увидит, — успокоено вздохнул Змей и выжидающе посмотрел на Лебедь.

— Рассказывать мне, собственно, не о чем, — развела Лебедь руками. — Мы начали действовать по плану. Под утро, когда настало время дежурства Ланселота, я вышла с ним на контакт. Пообещала, что помогу освободить королеву Джиневру, если рыцарь решится действовать один, без помощи товарищей. Он быстро согласился, сел на коня и въехал верхом в озеро. Ну, я переместила его, с дуру, к себе во дворец. У меня был замечательный план похищения Джиневры…. Ой… — Лебедь осеклась.

— Так вы похитить ее сперва хотели, мерзавцы?! — взвился Змей. — Да я вам!.. Да…

— Но ведь не похитили же, — примирительно вскинула ладони царевна Лебедь.

— А что дальше-то было? Откуда у Ланселота взялся кладенец? — поторопилась вмешаться Алена.

— Да не кладенец это был, — махнула рукой Лебедь. — Просто, когда я рассказала Ланселоту наш план, он мне такое устроил… Он, видите ли, похищать никого не желает, а желает в честном бою победить дракона… Тебя, то есть, Горыныч.

— Похвальное желание, — пожал плечами Змей. — Такой подход вообще характерен для большинства витязей, а уж для западных рыцарей, так и подавно. И ты, конечно, не смогла ему отказать?

Лебедь глубоко вздохнула.

— И надо же было мне додуматься, провести его через свой дворец… Силы сэкономить решила. Наложила на него заклятие, чтобы не захлебнулся, бедняга. Накормила, напоила. А он мне… Все, говорит, тебе тут разнесу вдребезги, если не дашь мне с драконом сразиться в честном бою. Да еще меч-кладенец ему подавай… Я ведь, когда уговаривала его одного на Змея пойти, обещала добыть кладенец. Ну, вот он и потребовал. Пришлось на скорую руку сварганить что-то внешне похожее… По-моему получилось, а? — царевна обвела окружающих самодовольным взглядом.

— Да уж, — недобро глянула на нее Алена.

А Илья только недовольно хмыкнул.

— Ну а ты, Горыныч?! Ты-то почему сразу мне не сказал, что живой?! — обиженно подступила Алена к Змею.

Тот виновато пожал плечами.

— Кто же знал, что ты так расстроишься?.. Я хотел, чтобы все было как можно натуральнее. Лебедь предупредила меня, что надо всучить Кощею липовый меч-кладенец. Дело-то хорошее, — Змей расплылся в довольной улыбке. — Вот я и взялся ей подыграть — показать Заморышу этот псевдо-кладенец в действии… Даже специально камней и щебня наелся, чтобы потом окаменеть натурально. Да вы сами в окошко гляньте. — он указал на окно справа от двери.

Илья и Алена прильнули к прозрачным стеклышкам. Из окна открывался вид на долину реки Смородины, в которой и проходил бой Ланселота со Змеем. В центре поля, там, где Горыныч был пронзен в бок мечом, в луже медленно засыхающей черной драконьей крови лежал на боку каменный Змей. Камень уже потрескался и начал потихоньку распадаться. Алена ошеломленно оглянулась на Змея. Потом снова посмотрела в окно.

— И как это у тебя получилось?

— Я же говорю. Камней наглотался. Потихоньку начал их переваривать, сращивать… А потом, когда он меня мечиком ткнул, прикинулся, что каменею. Заморыш на все это, естественно, смотрел. Убедившись, что меч, якобы, действует, он кинулся отнимать его у Ланселота, — Змей снисходительно улыбнулся. — Когда я увидел, что Кощей вбежал в пещеру, то быстренько стек с этих камней, выполз из-под них и быстро метнулся в подвал — попить воды. Не теряя при этом из виду Кощея.

— А Кощей, собака, меня в спину холодом шибанул, — подхватил Илья. — Сразу же, после того, как я догнал этого, — он махнул рукой на Ланселота.

— А потом Кощей выхватил у рыцаря меч да и был таков, — закончил Горыныч. — Ну так что? Оживлять мне Ланселота, или как?

— И он еще спрашивает?! — возмутилась Алена. — Из-за тебя ведь человек погиб!

— Ну, не то чтобы совсем из-за меня… — Горыныч посмотрел на царевну Лебедь, перевел взгляд на Илью, и, пожав плечами принялся за дело.

— Главное — грамотно раздеть оживляемого, — наставительно сказал Змей. — Иначе большая часть мертвой воды впитается в одежду, и целительный эффект будет меньше.

Горыныч, взявшись за края разорванной кольчуги, резко дернул, и она расползлась от горла до пояса, вместе с кожаным поддоспешинком и рубахой, обнажив окровавленную грудь Ланселота. Змей аккуратно плеснул на грудь рыцаря воду из золотого кубка. Соприкоснувшись с обнаженным мясом и сломанными костями, вода зашипела и, запенившись, бесследно впиталась в плоть. Змей плеснул еще пару раз. Шипения уже почти не было, а часть воды, так и не впитавшись, стекла на живот Ланселота. Зияющая на его груди рана бесследно пропала. Радостно потерев руки, Горыныч поставил золотой кубок на место, взял серебряный, и, набрав полный рот живой воды, обрызгал грудь и лицо рыцаря.

— А? Где?.. — вскочил и завертел головой Ланселот.

Горыныч дунул на него, погрузив рыцаря в сон, и уже потом соизволил ответить уснувшему:

— Не твое дело.

— А, может зря ты его… их… — попыталась вмешаться Алена. — Может, лучше отпустить подобру-поздорову? Ведь Ланселот, все-таки, честно победил тебя в бою. Пусть даже в потешном. Ведь в таких случаях ты обычно…