Я кивнула:

– Да, наверное.

– Больше я сейчас сделать не смогу. Столько лет… у меня не так много сил осталось.

Я искренне сочувствовала. Но богинь же нельзя гладить по голове и предлагать сладости, как обычной подруге? Заесть грусть?

– Нельзя, – согласилась Аласта. – Хотя мне жаль. Ты хорошая подруга, Каэтана Кордова.

– Зоя…

– Зоя ушла. Подарив тебе память девочки Каэтаны, Даннара сделала большое благо для тебя и для мира. Ты приняла Фейервальд как свой родной дом, ты счастлива в нем, это очень хорошо. Может, Фейервальду не помешают и еще несколько душ из других миров – потом. Когда-нибудь потом, с этим нельзя играть легкомысленно.

Я порадовалась, что Аласта это понимает. Хорошо – я. А если бы кто другой? К примеру, та дрянь, с которой Димка…

Наверное, имя бывшего мужа должно было отозваться болью. Но – нет. Даже не царапнуло.

Было и прошло, было и сплыло…

Неинтересно. Чужой человек.

– Даже не хочешь посмотреть, как все сложилось в твоем мире? – улыбнулась Аласта.

Я заколебалась.

– Нет, наверное. Там все хорошо?

Богиня смеялась искренне.

– Ох уж мы, женщины… Смотри!

И передо мной словно зеркало развернули.

Вот… да, это я. Только где уныние? Где мой грустный вид?

Начало осени. Теплое, уже слегка позолоченное, как я люблю. И мы… с кем это я? Мы жарим шашлыки на даче.

Мужчина, который жарит их, улыбается. У него темные волосы и зеленые глаза, и на Хавьера он совсем не похож. Красавчик, словно из журнала. И двое детей носятся по лужайке, тиская лабрадора, а здоровущий дымчатый кот наблюдает за этим действом из кресла-качалки. И как-то очень заинтересованно поглядывает на мясо.

– Моя семья?

– Да. Смотри дальше.

Димка.

Явно съемная квартира, он лежит в постели и курит, а рядом с ним… тьфу, гадость какая!

Видывала я таких баб-с. На лбу у нее написано: сожру, выплюну и по костям пройду. Такая что хочешь сделает, лишь бы ей хорошо было. Кажется, мой бывший супруг попал.

– Сильно попал. Злорадствовать будешь?

– Не-а. Пусть живет, как ему хочется, не буду, – искренне ответила я. – И спасибо тебе.

Аласта улыбнулась.

– Не стоит благодарности. Это тебе спасибо: я поняла, что можно и прощать, и взлетать, и любить… главное, чтобы мужчина был хороший.

Я кивнула.

Да, это главное. Но у меня вроде бы получилось?

– Да. И я хочу сделать вам подарок.

– Да? – засомневалась я. – А может, химерами обойдемся?

– Не обойдемся. Хавьер старше тебя – в этом теле.

Я кивнула. Ну да, разум-то у нас одинаков, мой интеллектуальный возраст никуда не делся. Но внешне мне восемнадцать лет. А ему чуть не вдвое больше.

– Не говори ему. Но до ста лет он проживет спокойно и без болезней. И умрете вы в один день. И внуков успеете повидать, и правнуков, и все у вас будет хорошо. Ты в этом мире поживешь поменьше, не до ста лет, но ты свое в том мире добрала. Так что – справедливо.

– Спасибо, – от души поблагодарила я.

– Тебе спасибо. Иди, Каэтана Кордова. И будь счастлива в этом мире.

Из храма я вылетела и почти упала на руки Хавьера.

– Любимый!

– Каэ?

– Все будет хорошо! Правда-правда!

– Конечно, будет. – Хавьер коснулся губами моих волос. Нежно-нежно.

Я подумала, что мне надо будет многое ему рассказать, но это потом. А пока…

– Полетели домой? Спать хочу. И купаться. И есть!

Предложение было единогласно одобрено, а Мариса сунула мне в руку здоровущий бутерброд.

– Приятного аппетита, Каэ.

Я жевала, когда мы взлетали над храмом, и думала, что все хорошо складывается.

Правда же?

Хорошо? Или еще какие-то пакости будут?

– Я за вас рад! – Селим улыбался искренне.

Да, бывает и такое, когда человек умеет радоваться за других. Не завидовать, а вот просто – радоваться. Хорошо, когда у кого-то все хорошо!

– А я как рад, – искренне сказал Хавьер.

– Вы не хотите отпраздновать свою свадьбу в Санторине?

Мы переглянулись.

– Мы можем это сделать, но потом. Сначала – Равен, – твердо сказал эс Хавьер. – Мы подданные Равена, и академия наша там.

Селим кивнул:

– Да, понимаю. Празднуйте – и возвращайтесь. Я буду рад вас видеть.

Я прикусила язык.

Хотелось спросить, что у него с Кайей, но о некоторых вещах лучше промолчать. Спокойнее будет.

Так что…

Мы летели домой.

Сообщить его величеству об изменениях, получить разрешение на брак, да и просто – отпраздновать все в кругу своих. Драконов и драконариев.

Эдгардо Молина сидел на берегу и бросал камешки, стараясь попасть аккурат в пенную шапочку на волне.

Волны злобно шипели на него, но назад откатывались – с физикой не поспоришь.

– О чем думаешь?

Эстебан Гил другом Эдгардо никогда не был, но, видимо, что-то его важное сюда привело? Так что Эдгардо ответил почти СПОКОЙНО:

– О женщинах.

Эстебан задумчиво кивнул:

– Да, о них надо. Если что – я вот женюсь скоро.

– На ком?

– На Ярине Лонго.

– А тебе вроде как Каэтана нравилась?

Эстебан кивнул еще раз:

– Нравилась. Но я подумал – слишком она для меня опасная. Ярина как-то спокойнее будет.

Кто-то другой рассмеялся бы. А вот Эдгардо понял. Каэтана хоть и казалась милой и тихой, но была намного опаснее громкой и шумной Ярины. Стоит только вспомнить, кто стал первой женщиной-драконарием. Ярина?

Нет. Тихая Каэтана.

Про омут и чертей на Фейервальде поговорки еще не было. А то бы мужчины и ее вспомнили.

– Тебя не смущает жена-драконарий?

– Смущает. Вот я и хотел с тобой поговорить.

Эдгардо прищурился:

– Да?

– Ты другим рожи корчи. А я вижу, как ты на Сив смотришь.

Ну… смотрит. И что? Он уже и права не имеет посмотреть на Севиллу Коцци? Нравится она ему. Просто – нравится. Вроде бы и тихая, но умная и симпатичная.

– Смотрю…

– Женишься?

– Наверное… если родители одобрят.

– А чего им не одобрить? Семья хорошая, девушка тоже. Или они тебе кого-то уже приглядели?

– Нет.

– Тем более.

– Сложно будет. – Эдгардо об этом и думал.

Вот у кого-то другого жена – дома, сидит себе, как приличная эсса, тапочки вышивает, или что они там дома делают? Но это-то правильно. А вот у тебя жена – драконарий. И на вылеты она с тобой, и в бою она рядом, и характер у нее… драконарий бесхребетными не бывают.

И как с этим жить?

А если любовницу заведешь, тебе ничего не откусят?

А если ругаться будешь или руку поднимешь – хвостом не пришибут?

Нет-нет, Эдгардо этого не планировал. И руку на жену поднимать, и изменять, но ведь мало ли что в жизни бывает? Опасно, так-то вот…

Что он Эстебану и высказал. И получил понимающий кивок.

– Опасно. Но с приличной эссой и жить-то не захочется. Это как манную кашу всю жизнь жевать…

И ведь прав.

Сложно, трудно, временами невероятно тяжело, зато весело и интересно. И дети пойдут – тоже наверняка драконариями будут, и внуки… и вообще!

Те, кто боится трудностей, с драконами не связываются. Сидят себе на тепленьких местах – и сидят, и насиженной попой не рискуют.

– Ты прав.

– Знаю. Но хотелось услышать.

Эдгардо кивнул.

Самому надо было это услышать. И еще кое-что важное сказать.

– Если наши жены подругами будут – и нам надо.

– Это будет хорошо.

Эдгардо и не сомневался. Гил – он не злой, не подлый, иначе драконы его бы не выбрали. Просто попал к Лиезу в компанию, вот и повелся на гадости. А сейчас нет подлеца, он и выправился. И зная Ярину Лонго – муж будет слушаться только ее. Любому «кукловоду» она руки с ногами поменяет не глядя.

А Севилла?

Что она вообще чувствует к Эдгардо? Улетела ведь и слова не сказала… хоть ты за ней лети, а нельзя. Он драконариев тренирует, пока эса Хавьера нет… то есть девушек-драконариев.