— Готово! — Открылась другая дверь в зал, и пара ассистентов вкатили по утопленным в пол рельсам платформу на колесиках. На платформе стояло высокое, выше роста, сооружение вроде клетки из деревянных брусьев, а внутри этой конструкции Лара увидела… Эриту! Пожалуй, Лис возмутилась бы таким видом и нарядом — кавалерийские штаны, короткая и узкая рубашка, а главное — ан-эредиту держали в неподвижности ремни и пояс, словно выставленного на площади преступника.

— Добрый день, ан. — Лара невольно кивнула и попыталась сделать книксен.

— Благодарю, ан. — Пошевелившись, Эрита скривилась. — Надеюсь, я все-таки подниму это в воздух.

— Честно сказать, я считала, что наука и учеба выглядят как-то по-другому… — Садясь под колпак, Лара то и дело косилась на клетку с принцессой. Ассистент поднес ко рту Эриты трубку от сосуда с голубой жидкостью — так в кондитерских пьют через соломинку.

— Запишите: влито полпинты, концентрация — ползолотника на пинту.

— Сейчас я засну, — спешно заговорила Эрита, облизнув губы. — Позовите… передайте… пожалуйста!.. вы…

Ее слова замедлялись, язык перестал повиноваться, и вот голова Эриты свесилась набок, только глаза остались полуоткрытыми — они продолжали смотреть на Лару, не отрываясь. В них мерцали то ли слезы, то ли просьба, ставшая слезами.

— Она слышит?

Ассистент установил на лоб принцессы медный кружок с проводами.

— Проверка связи. Ан Эрита, ответьте «да».

Качнулись стрелки на приборах.

— Медленно начинайте подъем.

Клетка заколебалась и стала отрываться от платформы.

— Превосходно. Замечательно. — От удовольствия профессор улыбнулся, как оживший труп. — Поставьте стопор. Надо измерить ее тягу и отметить, сколько она продержится на лету. Наблюдайте!.. А теперь вы, голубушка. Сделайте пробный вызов и получите ответ. Вещайте сразу на большую дальность, сколько сможете.

— Любой медиум?

— Да, только государственный, чтобы он мог себя назвать.

Лара медлила, глядя на Эриту.

«А, и ей не удалось связаться! Значит, Безуминка отказалась?.. Молодчина Бези! Нам надо мириться… Побоялись кадету писать, Ваше Высочество? Конечно, выследят, государю-отцу донесут… такая царственная цаца — и шуры-муры с кадетишкой… И что, я стану угождать вам?»

Не успела она позлорадствовать, как ощутила стыд.

Ведь вместе клялись: «Чтобы один помогал другому».

Соврать ей? Притвориться, что связалась, наболтать чего-нибудь, чтобы поверила?..

«Не для того клялись. Ну, а что я скажу ему?..»

— Говорит Ласточка из Гестеля! Вызываю Огонька из двадцать второго батальона!

В жаркой белокаменной Делинге, за полторы тысячи миль от тюремного корпуса, модно одетый парнишка в легком платье и широкополой шляпе, шагавший под сенью магнолий в компании праздных гуляк, сбился с ноги от неожиданности.

— Дьявол… Лари, ты? Вот подарок! Привет! Пеленгуешь меня?

Сарго, оглянувшись, издал звериное рычание, а Удавчик зашипел через плечо:

— Придурок, ты нас запалишь. Заткнись. На улице это не делают.

Гривастый брюнет в дымчатых серых очках, приданный бывшим жандармам для усиления, как доброволец, немного отстал, поравнялся с Огоньком и внушительно шепнул:

— Если не умолкнешь, я устрою тебе обморок и понесу на руках.

Огонек ума приложить не мог, как Лари слышит его — с обруча, с такого расстояния!

«Девчонка — просто клад! О, гром господень, как же давно я не видел ее!..»

— Пеленгую, нормально. Где ты?

— Восточная Делинга, — только и сумел промолвить Огонек, поглядывая на подземного воина.

— Одна девочка… ты с ней носился на ракете, и не только… передает тебе привет. Она тебя помнит… сволочь, она тебя помнит, ты слышишь?! Можешь к ней вернуться, миловаться с ней — а ко мне не подходи! Я тебя ненавижу! Конец связи!

Огонек остановился столбом посреди тротуара.

«Она меня любит!»

Повернувшись, Удавчик хотел рявкнуть что-то ужасное, но лишь выдохнул:

— Чертовы влюбленные сопляки!

Красная планета Урага.

— Великий господарь объявил предстартовую готовность! Всем отойти от пускателя! — железным голосом ревел рупор на мачте. — Всем укрыться в убежище!

Над голыми далёкими холмами багровело солнце. Как угрюм, как зловещ зимний восход!.. Унылый гул ветра и секущая позёмка.

Скрипнула, приподнимаясь, крышка люка. В щели блеснули глаза — большие, любопытные. Убедившись, что вблизи никого нет, девчонка подняла крышку — тихо! если громыхнуть, заметят. Ловко, как ящерка, выскользнула из колодца. Бесшумно пробежав по снегу, спряталась за каменным барьером.

Мороз? Плевать. Она была из той выносливой породы, которую создали для разведки.

Но даже таким в ледяную зиму нужна шкура, чтобы грела.

Тёмная обливка — бурая, лоснящаяся накладная кожа — эластичным слоем покрывала гибкое тело. Другой одежды нет — только ремённая сбруя. Золотистые волосы, густые и длинные, плотно уложены и скрыты плёнкой цвета камня.

Обливка маскирует, защищает от ветра, и — смазанная маслом — поможет вывернуться из захвата. Правда, стража схватит не за руку, а за шею: «А-а-а, мерзавка! чего тут забыла? кем подослана?» Устроят выволочку — ой-ой-ой! — пока объяснишь, что ты своя, того же стана.

«Я просто поглядеть… Жуть интересно!.. мне тоже лететь… Совсем скоро, весной».

С трудом верилось, что этот здоровенный шар — вон он высится! — сможет унестись немыслимо куда, к белой звёздочке, которая видна на небосводе по ночам.

Про тех людей, которые отправились раньше, девчонка знала одно — они не вернутся. Мудрецы-звездочёты видят больше — у них второе зрение. Там, в голубом мире, посланцы Ураги бились с его жителями и строили станы. Если б не междоусобная война господарей, уютный мир давно бы захватили…

Затаившись за барьером, зажмурив глаза, девчонка попыталась представить — каково оно, в голубом мире?

Теплынь. Кругом растут вкусные сочные грибы, прямо по колено. Много-много воды, она течёт целыми реками — течёт всегда, не только в половодье. Можно лопать грибы большущими ломтями, сколько влезет.

Она размечталась. Вообразила — вот её призвал глава лазутчиков: «Найди ключ и принеси мне. Ты получишь одежду, право на оружие, на золото». Это — высшая награда.

«Я сумею! ползком обшарю подземелья до последней норки, и поверхность тоже. Ключ есть в каждом мире — я знаю, каков он на вид и на вкус… Если заполучу… у меня будет всё! Жилище, слуги… сама выберу мужа, как господарка».

Сладко вздохнув, она очнулась. Наваждение исчезло.

Нет тепла. Нет одежды. На теле ремни и обливка. Кругом вымерзшая, задубевшая от холода земля, а впереди — шар чугунного цвета. Весна-денница далеко.

Лютая затмень-зима выла и свистела среди выветренных равнин. Рыжий от пыли снег забивался в расщелины, цеплялся за сухие травы, жёсткие будто медный провод. Вместо белых сугробов — пепельные волнистые дюны, шершавые как пемза. Из вытяжных колодцев шёл серый дым — свирепый ветер срывал его и уносил вдаль. В глубине земли дышали насосы, вращались генераторы, наполняя батареи и цистерны корабля.

Корабль!

Казалось, он вырос среди мачт и опорных дуг катапульты, словно плодовое тело гриба-чудовища. Мрачный, тяжёлый, корабль наливался силой, бросая вызов небу и ветру; он созрел и готов был оторваться от земли, чтобы нести споры жизни в иной мир.

Ушли корабелы в толстых жёлтых робах — их время кончилось, настал час пилотов. Леса, подъёмники, площадки — всё снято и увезено по воздуху на склады. Последний рабочий летун — чёрная платформа с гондолами движков — огибал на высоте выпуклый борт корабля; это мудрецы-техники осматривали напоследок броневую оболочку.