— А какая была погода? Какой ветер был? Были там, на острове деревья? — не уступала Алена.

— Не знаю. Не знаю я ничего… — Саманта бессильно опустилась на скамью. — Не забирайте его, пожалуйста.

Алена сама едва не заплакала. Сердце болело невыносимо.

— Но это не твой муж. Даже если он останется, он не заменит тебе Джефа. Он не человек, и очень скоро поймет это… Что ты с ним сделала? Почему он не узнает никого из нас?

— Я все делала, как колдун сказал.

— Расскажи мне о нем. Что за колдун?

— Соседка мне посоветовала. Говорит, появился какой-то новый волшебник, любого найти может. Ну я и пошла.

— И что ты делала?

— Ворожила. Взяла его вещи, свечу. Траву жгла, которую колдун дал мне. А потом, когда Джеф пришел, дала ему воды напиться. Специальной, завороженной воды, чтобы наутро он не исчез.

— У тебя еще осталась эта вода? — встрепенулась Алена.

— Да, вот в бутылочке. Колдун говорил, верное средство. Дай хлебнуть ему сразу, как придет. А сама не пей…

Дверь на кухню распахнулась и в ней появился разъяренный Филипп.

— Чем ты его поила, женщина? Ты хоть понимаешь, что ты наделала?

— Не трогай ее, — заслонила Саманту Алена. — Она не знала, что делает.

Волшебник только раздраженно махнул рукой.

— Где бутылка? Вот это? — он откупорил пробку и понюхал. Потом капнул на палец и растер каплю в руке. — Надо же… Похоже, это какая-то травяная настойка на основе мертвой воды. Вот, смотри, — обратился он к Алене. — Трещинка на пальце моментально затянулась. Тут еще какое-то заклятие черной школы, — и он снова обернулся к потерянно сидящей за столом Саманте. — Как выглядел тот колдун, что подучил тебя?

— Большой такой, черный… одежда черная. Глаза холодные, а сам пахнет, как мертвец.

— Господи, неужели Кощей? — Алена стиснула пальцы. Филипп испуганно глянул на нее и снова повернулся к Саманте.

— Раньше когда-нибудь видела его?

— Нет.

— Где он живет?

— Не знаю, — Саманта снова всхлипнула, — Мы встречались с ним на пустыре у кладбища…

Филипп покивал головой и вздохнул.

— Хорошо следы заметает, скотина. Ну, ничего, главное, Змей жив…

— Не забирайте у меня мужа! — Саманта бросилась к ногам волшебника. — У меня же тогда ничего не останется. Совсем ничего!..

Филипп отшатнулся от женщины и молча вышел. Саманта вслепую пошарила рукой в воздухе. Алена поймала ее руку и сжала в ладонях.

— У тебя будет ребенок, поверь мне, я точно знаю.

— От демонов не бывает детей, — безнадежно простонала Саманта.

— Он… не демон, — Алена бережно подняла женщину с пола и усадила на скамью. — Он не человек, но и не демон. А у тебя будет сын. Вот возьми, — девушка сняла с шеи шнурок с серебряной монеткой — подарок Добрыни. — Носи пока сама, а потом оденешь сыну. И… не проклинай меня.

Саманта сжала в руке амулет. Вытерла слезы и вдруг порывисто обняла Алену.

— Ты береги его. Он хороший.

Когда Алена вышла из кухни, в прихожей ее ждал один Филипп. Волшебник критически осмотрел девушку и негромко сказал:

— Надеюсь, у тебя есть средство подновлять невидимось? Слезы — это тоже вода.

Алена кивнула и достала платочек, торопливо провела по щекам.

— А где все?

— На улице… беседуют.

«Беседа» была в полном разгаре. Протекала она довольно бурно, с применением подручных средств, включая каменные стены соседних домов. Алеша Попович, охая, поднимался из дорожной пыли, держась за бок. Котов и след простыл. А у каменного причала, в клубах пыли боролись Джеф и Добрыня.

— Ну, держись, парень, тебе конец, — прорычал Джеф, вырвавшись из богатырских лап, и с размаху ударил по Добрыне кулаком. Но богатырь умело увернулся, и удар пришелся по каменному быку, на котором держался причальный настил. Во все стороны брызнула каменная крошка, а в кладке образовалась уверенная пробоина. — Убью поганца! — прорычал моряк и снова занес руку для удара.

«Да что же он? Неужели ничегошеньки не помнит? — от волнения у Алены подкосились ноги и она поспешила присесть на канатную бухту. — Ведь убьет же сейчас Добрыню…»

— Алеша, хоть ты-то не лезь! — Алеша послушно отошел к крыльцу.

— Брось, — махнул рукой сидящий, оказывается, на этой же бухте Филипп. — Не убьются. Они парни крепкие, и, надеюсь, знают, что делают. А вот за причал я уже опасаюсь.

Причалу, действительно, грозила серьезная опасность. Добрыня, перехватив у кисти руку Джефа, принялся лупить моряка то оземь, то о каменного быка. Моряк трехэтажно ругался на местном наречии, но все никак не мог вырваться из цепких лап рассвирепевшего Добрыни. Наконец, Джеф неестественным образом изогнулся, рука его вытянулась и со змеиной гибкостью обвилась вокруг причальной тумбы. После чего Горыныч оторвал Добрыню от земли и швырнул в море, чуть не пробив им стоящую у соседнего причала барку.

Алена схватилась за сердце. Алеша, не удержавшись на ставших вдруг ватными ногах, сел на землю.

— Вау! — восторженно воскликнул Филипп и, вскочив, бросился к грозно озиравшему окрестности встрепанному Змею. — И после этого ты еще будешь утверждать, что ты не Змей Горыныч?!

Горыныч привычно замахнулся для удара, но был совершенно обезоружен по детски искренним восторгом волшебника, с восхищением глядевшего на него снизу вверх.

— А еще раз ты можешь такое сделать?

— Какое? — Змей удивленно огляделся, увидел свою левую, змееподобную руку и стеснительно спрятал ее за спину. — Да что вы все ко мне привязались?

— И после всего этого, — прохрипел, вылезая на берег Добрыня, — ты еще будешь уверять меня, что ты обычный моряк? Вон, посмотри, как я тобой каменный причал покорежил. Другой бы от такого помер, а ты только злее стал, да еще и свои змеиные прихватки вспомнил. Вон, как руку себе удлинил.

— Да показалось вам! — Змей продемонстрировал совершенно нормальную левую руку.

Добрыня плюнул с досады, стянул с себя мокрую рубаху и принялся яростно ее выжимать. Алеша беспомощно переглянулся с Филиппом.

— Ну хорошо, пусть так, — успокаивающе произнесла Алена, подойдя поближе к Змею. — Но ты помнишь, когда приплыл в город?

Горыныч внимательно посмотрел на нее и нахмурился.

— Час назад… кажется.

— А мы уже два дня, то есть, два часа в осаде! — торжествующе воскликнул Добрыня. — На чем же ты приплыл? На летающем корабле, что ли?

— На синем баркасе, — менее уверенно ответил Змей. — Не верите, пошли покажу.

— Покажи, — согласился Добрыня, натягивая рубаху.

Синий баркас был поблизости. Он лежал у самой воды на боку со снятой мачтой. В днище зияла внушительная пробоина.

— И на этом дырявом корыте ты приплыл вчера, да? — насмешливо спросил Добрыня, стягивая с ноги сапог, и выливая из него воду.

— Но я же помню!.. — Горыныч потер лоб ладонью.

— Помнишь, как ты плыл на нем? — уточнила Алена.

— Помню… То есть, как плыл, не очень. А как приплыл помню… — Горыныч посмотрел на Алену подозрительно сощурив глаза. — Почему это я тебя вижу по-другому, чем остальных?

— Да потому, что ты сам другой, Змеюшка… — вздохнула Алена.

Взгляд Горыныча стал рассеянным.

«Ты боишься, что я тебя забыл?» — услышала Алена его голос у себя в голове.

«Ты всех нас забыл».

«Но тебя как-то особенно…»

Горыныч сел на швартовочную тумбу и с тоской посмотрел на бухту.

— Это что же, по всему выходит, что я не Джеф? Не моряк?..

— Да мы уже битый час тебе об этом толкуем! — всплеснул руками Алеша.

— Вот именно, что битый, — проворчал Добрыня, почесываясь и выливая воду из второго сапога. Вместе с водой на мостовую шмякнулся небольшой краб.

— А кто же я тогда? — растерянно оглянулся Змей.

— Ты — восьмое чудо света! Великий летающий Змей из Верхнего ми… — с пафосом начал было Филипп, но Добрыня бесцеремонно прервал его, наступив на ногу.

— Короче, ты наш боевой товарищ, Змей Горыныч. Ты в поход опасный с нами отправился, по незнаемому миру Подземному, чтоб добыть… ну, я потом тебе объясню, для чего, — покосился он на Филиппа. — А какая-то тварь подколодная подучила бедную женщину, и, тебя заманили, болезного, опоили лютым зельем беспамятным…