[чжан — 3 и 1/3 метра]

— Так идёшь или нет? — Сюин нетерпеливо потянула Шучэн за рукав, заставляя открыть глаза во второй раз. — Мне показалось, тебе здесь холодно.

—Угу… холодно.

Шучэн выбралась из мехового мешка, набросила предложенную накидку и неуверенно поползла на улицу — долгий сон не помог избавиться от страха. Высоты она никогда не боялась в отличие от холода, но верёвочная лестница, ведущая в хижину на ветвях, выглядела старой.

Спустившись на землю, Шучэн промокнула рукавом вспотевший от напряжения лоб.

—Давай-ка быстрее, маленькая красавица, — идущая впереди Сюин оглянулась и подала руку. — Не то совсем продрогнешь. Сегодня дождливо.

Интересно, эта весна когда-нибудь перестанет плакать? Шучэн взглянула на хмурое небо, а затем на чавкающую под ногами глину — вычищенные кем-то туфли вновь напоминали обувь земледельца, целый день трудившегося на рисовом поле. Проследив за ней глазами, Сюин ухмыльнулась.

— Да, в лесу довольно грязно. Но зато здесь безопасно.

—Нет… это совершенно для меня не важно! — поспешила заверить Шучэн, но тут же напоролась на внимательный взгляд спутницы и почувствовала, как к щекам приливает жар.

Благородный человек не только не остаётся равнодушным к чужой беде. Он ещё и не лжёт.

Грязь ей никогда не нравилась — вот та самая правда, скрытая за поспешным отрицанием. Она отвела глаза, сделав вид, что сейчас её больше интересует тихий лес вокруг, но никак не глина, липнущая к туфлям.

Вокруг молчал не только бамбук, едва качающий отяжелевшими от дождевых капель листьями. Всё поселение выглядело безлюдным.

— А где все?

— На охоте, — отозвалась Сюин, придерживая её под локоть на склоне, ведущем к незаметному издалека ручью.

Здесь неуверенно тлел большой костёр, а у самой воды стоял круглый шатёр из звериных шкур с острым шпилем на крыше. Такие Шучэн видела у родственников второй наложницы отца. Однажды к Бу Иньлоу приезжали в гости братья. Тогда шатры кочевников разбили близ Дицю. Она успела побывать в каждом из них.

Веселое было время! От песен у костров, что заводили хриплые мужские голоса под светом острых летних звёзд, хотелось танцевать. Только матушка не позволила заночевать в лагере бэйжун. Она никогда ей ничего не разрешала… кроме уроков каллиграфии, вышивки, медитаций и лечения в клане Снежной горы.

Матушка не имеет права сердиться! Сама подтолкнула к мысли покинуть поместье Се.

— О чём задумалась? Входи быстрей!

Сюин стояла перед ней, придерживая край полога, закрывающего вход, — из-под тяжёлой шкуры вырывался белёсый пар, не успевающий таять в прохладном сыром воздухе.

Шучэн нырнула внутрь и едва не задохнулась от тяжёлого запаха сухих трав. Ни одна нота в этой ароматической палитре не была знакома. Стоит ли входить?

Однако Сюин уверенно подтолкнула гостью поселения в спину, вошла следом и опустила шкуру. А затем, нимало не стесняясь, сбросила одежду.

В неясном свете развешенных под потолком масляных ламп Шучэн разглядела синие пятна на её животе и плечах. А когда Сюин повернулась спиной, на глаза попались уродливые шрамы — кое-где идущие параллельно друг другу, но чаще скрещивающиеся, словно клинки злейших врагов.

Шучэн удержалась от желания коснуться этих бледных полос на худенькой спине с проступающими рёбрами, но не успела обуздать собственное любопытство.

— Они… тебя били, Сюин?

Бывшая пленница оглянулась через плечо, а затем медленно перешагнула через бортик деревянной бадьи и бесшумно опустилась в испаряющуюся от собственного тепла воду.

— Иди сюда, Шучэн…

Маленькая рука властно поманила к себе. И Шучэн, позабыв о естественном стыде, тоже обнажилась, чтобы через мгновение погрузиться в воду. Ласковая влага обволокла тело со всех сторон так же плотно, как тяжёлый травяной запах. В голове сначала закружилось, но скоро прояснилось.

Выглядело это так, будто произнесена сутра очищения сердца — все тревоги вдруг отступили, а мысли стали течь неторопливо и плавно, не смущая душу.

Сюин взяла кусок хлопковой ткани и принялась мыть Шучэн спину так нежно, как умела только старая няня, вырастившая её в Красной резиденции гуна Дицю. Сожаление о смерти доброй старушки коснулось сердца и тут же растаяло, поглощённое умиротворяющим теплом ароматной воды.

—Да, они били… — наклонившись, чтобы зачерпнуть ладонью воду, Сюин склонилась к шее Шучэн, оставляя на коже неожиданно прохладное касание неглубокого выдоха. — Били и резали по-живому, надеясь заполучить мой демонический даньтянь… Но ты ведь и без меня знала, каков их нрав — правда, Шучэн?

Зрачки Сюин таинственно мерцали в полутьме, наводя на мысль о могущественном звере, притаившемся совсем рядом и только ждущем подходящего времени для нападения. Шучэн отодвинулась в сторону, но спина уткнулась в деревянный бортик — бежать отсюда некуда. Да и поздно. Вот, что случается с глупышками, рискнувшими уйти из родного клана с демоном!

— Зачем… им… твой даньтянь?

— А ты как считаешь? — Сюин тоже отодвинулась и слабо улыбнулась, рассматривая Шучэн в упор.

— Я видела там… в пещере… алхимический котёл. Второй дядя и его учники… Они изготавливают разные эликсиры…чтобы помогать людям.

Сюин запрокинула голову, открывая худую шею с тёмной полоской относительно свежей раны, и хрипло рассмеялась. И от этого тихого смеха у Шучэн словно морозным ветром лопатки лизнуло — вода покрывала тело только до уровня груди, остальное находилось на воздухе. Но едва уловимое касание выглядело слишком холодным для купальни. Она даже оглянулась, чтобы узнать — не тронул ли кто полог на двери? Нет... Они здесь совершенно одни.

Закончив смеяться, Сюин вновь посмотрела на Шучэн и заметила:

—Ты слишком чиста, чтобы не замечать правды… Разве демонический даньтянь может использоваться на благо смертным?

Шучэн покачала головой. Насколько позволяли судить полученные о совершенствовании знания, праведный путь не предполагал использования тёмной энергии. И тем более, непозволительно праведнику красть ци у других живых существ.

Выходит, второй дядя… он… он настоящий злодей! А матушка? Ведь матушка тоже считается мастером клана Снежной горы и целителем.

Шучэн растерянно посмотрела на ждущую ответа Сюин.

— Ты… какой…. ты демон? — неуверенно поинтересовалась она, наблюдая, как на губах Сюин распускается едкая ухмылка.

—Это имеет значение?

—Н…нет… Извлекать демоническое ядро запрещено в любом случае. Если… если второй дядя совершал настолько постыдные дела, он недостоин зваться светлым совершенствующимся!

—Хорошая девочка… — Сюин погладила её по щеке и резко поднялась на ноги. — Должен же в этом скорпионьем гнезде быть кто-то имеющий чистое сердце.

Шучэн ошарашено разглядывала стекающие по чужой коже капли воды и не знала, что ещё она может сказать, чтобы попросить прощения за дурные поступки клана Снежной горы?

Удивительно, но Сюин не ставила ей в вину рождение с кровью семьи Се. В отличие от второго дяди, обвиняющего в злом умысле всех демонов без исключения.

Бывшая пленница поместья Се умела видеть разницу между людьми, рассматривая их поступки, а не происхождение.

—Я сяньли, — наконец, произнесла Сюин. — Кошка-оборотень. В этом поселении живут мои братья и сёстры. Но раньше мы охраняли Долину целителей… — она помолчала, всматриваясь пустым взглядом куда-то за спину Шучэн. — Пока семья Се не возжелала чужой земли и запретных знаний. Се Ханьюнь пошёл к брату правителя и попросил помощи…

Слова Сюин казались расплавленной медью, насильно влитой в уши — хотелось кричать от боли и одновременно ничего не слышать. Больше ничего! Потому что сяньли обвиняла не только второго дядю, славившегося жестокостью и непримиримостью, но и дорогого отца — пример родительской заботы.

—Ты… не ошиблась? Мой отец, он… никогда…

—Не поступил бы так? — усмехнулась Сюин. — Да… Но у него был злой советник, одержимый желанием стать первым среди совершенствующихся и первым при дворе вана Ся. Остальные демоны всё ещё в плену у клана Снежной горы. Можешь сама расспросить их при случае… если тебе позволят узнать правду. И если выживешь, чтобы её узнать.