Очередная волна атаки захлебнулась, не успев начаться. Орда бродячих собак, кошек, крыс, от некоторых оставались только скелеты, замерла у ног, подняла адский вой и исчезла.

В полной тишине, студенткам только и оставалось, что наблюдать за представлением на пульте.

- По-моему, Сайд добрался… - Аша тяжело вздохнула, впервые с момента их длинной череды атак. – Будем надеяться…

- Ну, не будь пессимисткой! – Поддержала подругу, Нэт. – Если он добрался, значит, все будет…

- Если – будет! – Аша с улыбкой подняла вверх указательный палец. – Если!

-… Нэт! Аша! Вытягивайте меня, студни мои дражайшие! – Обе услышали тихий шёпот, словно идущий со всех сторон.

- Давайте, заразушки мои, ненаглядные…

- Как? – Аша удивленно поинтересовалась у воздуха, даже не сомневаясь, что голос принадлежит их преподавателю.

- Как рыбу – удочкой! – Простота ответа и его образность – потрясали.

- Лови крючок! – Нэт представила себе реку и забросила в прозрачную воду крючок с червяком, разматывая катушку спиннинга.

- Ну, нельзя же понимать все так буквально! – Полу истерический смешок. – Золотые, вы, детишки. Только ленивые!

- Кому не нравится – тот может и пешком идти! – Фыркнула Нэт.

Трижды натянулась и ослабла леска.

Нэт принялась старательно крутить ручку катушки, вытягивая "улов".

- А препод у нас тяжелый! – Мысленная катушка вращалась с трудом, норовя вырваться и провернуться в обратную сторону.

На полу перед ними, мерцала, наливаясь и проявляясь, знакомая человеческая фигура. Пол под ней светился ненормальным лиловым светом, искрился и больно кусался, если искра попадала на голую кожу.

- Всё. Он здесь…

***

Шок.

Обожжённая рука, разбитые губы, сломанное ребро и синяк, размером со всего меня.

- М-м-м-ать… - Почти теряя сознание, ловлю всем своим существом крупицы "вольной" энергии, что должны, в принципе, пронизывать любое измерение.

Три минуты поединка и я почти мертв. Клинок, так удачно подвернувшийся под руку, теперь оплавленный и покореженный, валяется где-то. Противник – бодро улыбается, довольный и жизнерадостный.

Три минуты поединка и он меня измочалил, поджарил, избил, демонстрируя превосходство боя на собственном поле.

Часть меня еще сопротивлялась, часть – искала узловые точки решения проблемы, но отсутствие хоть малейшего притока свежих сил, ставило на всех этих точках аккуратненькие такие, крестики.

- Скучно. – Безобраз оторвал мое бренное тело от земли, сжимая горячей перчаткой за горло. – Скучно, говорю!

Ему тоже досталось, не скажу, что очень сильно, но держать свой доспех под "парами", он перестал, что не могло меня не радовать. Все-таки, "горячее", это не "кипящее"!

- Да пошел ты… - Выдавил я из себя, теряя сознание от недостатка воздуха.

Безобраз, встряхнул меня, брезгливо, как гадкую собачонку или нассавшего в тапок кота и отшвырнул от себя, добавив пинка, для скорости.

Старая знакомая, сиренево-сизая дымка приняла в свои объятия мою изломанную и побитую тушку, расступилась, гостеприимно открывая каменистую почву и, сомкнулась над головой.

Благословенная тень приняла в себя сознание, изувеченное и бесконечно уставшее.

Когда-то, в таких случаях, я молился.

Становилось только хуже.

Весь мой опыт доказал, что мы сами кормим богов, усаживая их себе на шею, по-рабски таская и прикармливая всяческую мерзость, вместо того, чтобы жить, дыша полной грудью.

Понял. И больше – не молился.

Боги есть.

Боги есть всякие.

Но уж лучше никаких, чем лживые, трусливые, холодно взирающие на нас и наказывающие наших детей.

Лучше Бог воин, чем урод, сидящий на облачке, с золотым нимбом над лысой черепушкой.

Причем я уверен, что если сорвать с него нимб, мы точно увидим на его плеши знакомое нам всем родимое пятно!

И тот, и другой – предатели.

Часть меня замерла в ожидании последнего удара, а часть…

Часть замерла, почувствовав прикосновение тонкой ниточки, даже не энергии, ее отдаленной тени, "праэнергии", что ключом била в этом мире, пока в нем не обосновался Безобраз, перестраивая его под себя, под свое видение, под свою жизненную позицию.

Тонкая ниточка коснулась моих избитых останков, заинтересовалась, как любопытная змейка, полезла глубже и, все, попалась.

Я слышал шаги приближающегося Безобраза. Ему оставался такой пустяк – добить.

"Поймав" змейку, впитав ее в себя, прокрутил старый фортель - низкий поклон Анне, с ее "скоростью" и Лиззи Вамп, с ее пинками под мою пятую точку – растянул поток приблизительного времени.

Моего собственного, времени.

Отпустив тренированное сознание на поиски истока, занялся лечением, радуясь, что "конструкт" получился такой незаметный и эффективный.

Движения Безобраза, еще недавно такие страшные и неотвратимые, превратились в едва заметные и забавные, что не могло меня не порадовать.

Хотя, это просто эйфория и если от нее не избавиться сейчас, потом придется горько пожалеть.

Хрустнули кости, ребра приняли свою первоначальную форму.

"Пока, буду жить…" – Порадовался я за самого себя, чувствуя, как отступает боль.

Чем меньше боли, тем полнее анализ, быстрее – результаты.

Информация, золотой ключик ко всем дверям, сортировалась, раскладывалась по полочкам, отбиралось самое важное, значимое и жизненно необходимое.

"Пока этот хмырь не чувствует, что я тут творю – я временно бессмертен"! – Вспомнил я фразу Зубова и улыбнулся.

Перебирая полученные данные, приходилось многое переосмысливать, упрощать, отбрасывать сложные схемы и планы, "накачивать" себя инвариантами поведения и различными матрицами будущего.

Почва подо мной чуть слышно зашуршала, а затем "расступилась", увлекая меня в свои темные глубины.

Мир дрогнул, и я приземлился в легкое плетеное кресло, в комнате, чьи стены окрашены в серебристый металлик алюминиевой пудры. Под ногами – паркетный пол, из красноватого дерева, на мой, чисто "горожанский" взгляд – лиственница, не иначе.

Слегка необычная, пустая комната: на самое границе сознания ощущается чьё-то присутствие.

Стена напротив меня поплыла жарким маревом, обнажая черное пятно экрана.

"Ага!" – Мысленно я довольно потер руки. – Сейчас-то и явится Некто, кто сможет объяснить, что все это означает, как все это остановить и выдаст мне…"

Экран, словно в ответ на мои мысли, нарисовал огненную спираль, следом – разноцветную мозаику калейдоскопа и издевательски взорвался, швырнув в лицо тучу осколков.

- Правильно. Не фиг, губы раскатывать! – Отвесил я самому себе подзатыльник, отфыркиваясь и шипя от боли в поцарапанном лице. – Ну, не любят меня боги, не любят! Так что, как всегда, придется самому…

Комната исчезла, явив до боли знакомый пейзаж.

Скалящийся Безобраз, уже отрастивший руку, заносил над моей многострадальной головой, свой иззубренный эспадон.

И шквал пустой, серой и чистой, энергии.

Захлебываясь, словно неопытный купальщик, накрытый волной, оттолкнулся руками от почвы и встал.

Глубокий вздох и время вошло в свой четкий и привычный ритм, а я устремился навстречу своему противнику, чувствуя себя огненной волной, способной разнести в клочья любую преграду.

Краем уха, отдаленным сознанием, что всегда у меня включено на анализ, я ощущал, как огонь, вода, земля и воздух, все четыре стихии стонали у нас под ногами, рвались под ударами наших кулаков, лопались и крошились, от наших промахов.

Разноцветные, разновеликие молнии сыпались с бордово-красного неба, навстречу им горбилась земля, жадно глотая электричество и исторгая его из себя потоками, возвращая в небо.