Чтобы порадовать свою маленькую подружку, мальчик сорвал лист размером в ладонь, чтобы закрыть девочке половину лица.

— Вот, держи, считай, что это фата. Давай совершим свадебный обряд в три поклона…

Девочка моргнула и улыбнулась сквозь слезы.

Оказывается, в глазах наивного ребенка любое горе можно переписать. Постепенно все станет восприниматься легче, а их ненависть, любовь и разлука со временем превратятся в легенды этого свободного мира рек и озер, которые снова и снова будут пересказывать сказители под старой софорой.

Используя взлеты и падения ваших судеб, ваши жизнь и смерть, славу и позор, они смогут выжать из слушателей две-три слезинки, одобрительные возгласы и аплодисменты.

Прикрыв девичью голову листом, девчушка и паренек по всем правилам играли в свадьбу. Движимые первыми чувствами, эти дети смотрели друг другу в глаза и, не видя ничего вокруг, радостно кричали:

— Первый поклон Небу и Земле…

— Второй поклон родителям…

Мимо старой софоры проходил одетый в черное заклинатель с красивым лицом. На поясе у него был закреплен выцветший на солнце старый колчан, в котором не было ни одной стрелы.

Война закончилась, и в этом грешном мире царили мир и спокойствие.

Внутри расшитого цветами колчана свернулся в клубочек крохотный щенок с золотистыми коготками. Жалобно скуля, он смотрел оттуда на мир снаружи.

Остановившись под деревом, заклинатель в черном с полуулыбкой наблюдал за тем, как двое детей играют в создание семьи. Неожиданно вспомнив о чем-то, он подошел к ним и вручил девочке красный носовой платок.

— Ой! — девочка испуганно замерла. — Что это? Вы кто?

Заклинатель в черном в ответ лишь улыбнулся и сказал:

— Как можно выходить замуж с листом на голове? Бери, это тебе.

Платок был не новый и даже слегка потертый, но отличного качества и очень мягкий.

В уголке было вышито всего одно слово — «Сы». Все-таки этой вещице было так много лет — стоит ли удивляться, что она была немного потрепана. Именно этот платок во время ритуального испытания достал юный Наньгун Сы Лю, чтобы вытереть ей слезы, когда в иллюзорном мире она заплакала от испуга.

Девчушка взяла платок и, рассмотрев его со всех сторон, вдруг расцвела лучезарной улыбкой, от которой на ее щеках появились прелестные ямочки.

Подняв голову, она сказала:

— Спасибо, сестрица.

— …

Заклинатель в черном на мгновение изумленно замер, а затем в его глазах, казалось, засияли все звезды небосклона.

За все эти годы мало кто смог с первого взгляда признать в ней девушку, не говоря уже о заклинании, которое навечно изменило ее голос.

Эта егоза и правда весьма наблюдательна.

Е Ванси с улыбкой покачала головой и, выпрямившись, погладила Наобайцзиня по его маленькой плюшевой голове:

— Ну, пошли, что еще хочешь посмотреть?

Наобайцзинь взвыл:

— Ау-у-у, у-у-у-у!

Подул ветер, зашуршали листья софоры.

Сказитель как раз рассказывал о битве на горе Цзяо и как Наньгун Сы бросился в Кровавый Пруд, чтобы подавить разбушевавшуюся нечисть. Все, кто слышал это, плакали.

Лишь она не заплакала снова. Расправив плечи и выпрямив спину, Е Ванси в одиночестве направилась к видневшимся вдалеке горам, а за ее спиной слышались исполненные невинной сладости детские голоса:

— Муж и жена кланяются друг другу…

В тот момент, когда она вышла из тени софоры, пролившиеся с небес слепящие солнечные лучи нежно погладили ее по лицу. Непонятно почему, но ее прищуренные глаза изогнулись в улыбке, а сердце наполнилось радостью и освежающей сладостью.

«И правда, детство — лучшая пора в жизни», — подумала она. — «Когда еще так запросто можно, преклонив колени, поклясться в вечной любви».

Пройдя еще немного, она услышала позади топот детских ног и голос маленькой егозы:

— Сестрица! Твой платок!

Напустив на себя героический вид, не повернув головы, она небрежно махнула рукой.

Наобайцзинь уставился на нее своими круглыми глазами, словно беззвучно спрашивая: «Эту вещь оставил А-Сы. Ты точно больше не хочешь ее?»

Она засмеялась, но взгляд ее был полон нежности:

— Не хочу.

После этих слов она обратила взор на раскинувшийся перед ее глазами, заросший орешником пышный луг. Весна возродила все сущее, и она нисколько не удивилась, увидев, что рядом с ней стоит Наньгун Сы. На его лице было все то же строптивое и дерзкое выражение. Он все еще выглядел немного высокомерным, но в то же время был чуть более спокойным и серьезным.

— Я знала, что ты здесь, — сказала она.

Призрачный Наньгун Сы тоже немного нахмурил брови, словно укоряя ее.

— Не сердись, — мягко сказала она. — Они исполняли свадебный ритуал, но не хватало свадебного покрывала новобрачной.

— …

— Поэтому я отдала им твой платок.

Наньгун Сы все еще выглядел недовольным.

— Один платочек в обмен на счастливый брак, ну же, давай, просто улыбнись разочек.

Под золотыми лучами солнца Наньгун Сы неохотно выдавил из себя одну улыбку, что выглядела как кислая гримаса.

И она начала смеяться. В какой-то момент ее ресницы опустились, а когда она снова подняла взгляд, тень Наньгун Сы уже исчезла. Но она точно знала, что он еще вернется.

Ведь это был не призрак и не иллюзия.

Он живет в ее сердце, поэтому она всегда может видеть его.

И для нее он всегда будет таким же красивым и сильным духом героем, как во времена своего рассвета…

В мгновение ока наступил очередной лунный Новый год. Согласно правилам мира совершенствующихся, можно было завершать ношение траура по родителям. За месяц до лунного Нового года Сюэ Мэн официально занял пост главы Пика Сышэн. Со всех концов света сыпались поздравления, а в Сычуани по этому поводу было устроено великое празднование.

От множества фонарей[311.9] ночью было светло как днем. В соответствии с церемониалом, за соблюдением которого тщательно следил старейшина Сюаньцзи, на праздник Сюэ Мэн надел венец из самой лучшей яшмы, парадный пояс с подвеской и перстень главы. Сам он был одет в роскошную одежду из девяти слоев тончайшего шелка. С головы до ног новый глава был образцом изысканной элегантности, и даже манжеты его рукавов были украшены вышитыми драконами с глазами из огненного жемчуга.

Уже не мальчик, а красивый и зрелый мужчина с лицом, подобным самому прекрасному нефриту, он стоял посреди торжественного и величественного Зала Даньсинь.

Если присмотреться повнимательнее к его глазам и бровям, в нем можно было увидеть тень Цзян Си. Вот только он никогда не будет носить фамилию Цзян и никогда не захочет быть похожим на этого человека.

— Поздравляем, господин бессмертный глава Сюэ.

Старейшина Сюаньцзи первым вывел вперед своих учеников для почтительного поклона.

Люди Пика Сышэн, от сияния доспехов которых рябило в глазах подобно лазурно-синим морским волнам, один за другим преклоняли колени перед своим новым главой. Гости, что пришли с поздравлениями и благими пожеланиями, вежливо опускали взгляд и почтительно склоняли головы.

Их голоса гремели, словно раскаты грома, заполнив эхом окутанные туманной дымкой и облаками горные вершины.

— Поздравляем, господин бессмертный глава!

Словно возвещая о начале золотого времени для Пика Сышэн, в ночном небе расцветали фейерверки. И уже не важно, была ли минувшая ночь мрачной и темной или теплой и уютной — пути назад больше нет.

На губах Сюэ Мэна играла едва заметная улыбка. Его глаза были глубокими и спокойными, но не очень яркими.

Он поднимал чарки и выпивал вместе со всеми.

Его поведение было безупречным, ведь он больше он не мог позволить себе все те безрассудные и нелепые ошибки, что совершал раньше.

Сидящий в отдалении младший Мэй Ханьсюэ вздохнул и закрыл глаза:

— Этот птенец… так все закончится тем, что в будущем он превратится в нового Наньгун Лю.

— Осторожней в словах.