Спустя почти десять лет человек, которого он так долго искал и ждал, превратился в труп, но даже этот труп при его появлении обратился в прах.

Опора, что поддерживала его все те годы, исчезла окончательно, и ему оставалось только, стоя на коленях посреди парящего в воздухе пепла, рыдать, словно беспомощный маленький ребенок.

Он пришел слишком поздно и не успел даже коснуться края рукава своего наставника. Теперь он больше никогда не услышит, как Чу Ваньнин зовет его:

— Сюэ Мэн.

А затем все стало еще ужаснее.

Когда Тасянь-Цзюнь воскрес, а Ши Минцзин показал свой истинный чудовищный лик, эти двое устроили массовую резню, и мир людей превратился в царство призраков. Для Сюэ Мэна смерть всех самых близких людей изменила все. С кем теперь он мог выпить вино, закопанное им под деревом в пору юности?

Поэтому Сюэ Мэн и сам не знал, как ему хватило сил спустя больше чем десять лет отвести взгляд от Чу Ваньнина.

— На этот раз я не опоздал, — сказал Сюэ Мэн. — Учитель, я помогу вам.

Как раз в этот момент к ним присоединились Сюэ Мэн и братья Мэй Ханьсюэ из другого мира. Хотя все понимали, что пройдя сквозь Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти, они могут встретить на другой стороне кого угодно, однако внезапно увидев самих себя спустя более чем десяток лет, все трое были в какой-то мере потрясены.

— Ты… ты?! — воскликнул молодой Сюэ Мэн.

Когда Сюэ Мэн из прошлой жизни мельком взглянул на него, в его глазах промелькнула зависть и печаль. После этого он мрачно рассмеялся и сказал:

— А я почти уж забыл, оказывается, вот каким я был десять лет назад.

— …

— Таким глупым.

Прежде чем молодой Сюэ Мэн успел отреагировать на грубый выпад в его сторону от собственной взрослой версии, брошенный Тасянь-Цзюнем огненный шар чуть было не ударил ему в грудь…

Сюэ Мэн отклонился. С самого начала он не хотел использовать Сюэхуан, однако в этот момент почти рефлекторно вынул божественный клинок из ножен, чтобы с трудом парировать направленный на него удар, после чего отступил на несколько шагов назад. Насилу устояв, он с яростной бранью бросился на Тасянь-Цзюня, однако путь ему преградил меч, по которому струился поток голубого света.

Перед ним стоял Мэй Ханьсюэ из прошлой жизни. Прищурив глаза, он покосился в его сторону и сказал:

— Раз уж мы здесь, вам не нужно вступать в бой.

Младший Мэй Ханьсюэ этого мира тоже не удержался и, посмеиваясь, сказал будущему самому себе:

— Раз уж в корзине этого мира пробита дыра, естественно, люди этого мира должны ее залатать. Не утруждайте себя, это не ваш выход. Будет слишком прискорбно, если в самое золотое время своей жизни господин бессмертный Мэй, как и я, будет окружен великим горем и глубокой ненавистью и так бессмысленно и скучно проведет остаток своих дней.

— …. — молодой Мэй Ханьсюэ.

В этот момент сковавший Тасянь-Цзюня магический круг из трех формаций вдруг содрогнулся от сильнейших толчков. Мэй Ханьсюэ тут же перестал дразнить свое молодое «я» и, резко повернувшись, серьезно сказал:

— Плохо дело! Он стал намного сильнее, чем раньше!

— В него снова вплавлено еще одно сердце, — сказал Чу Ваньнин.

— !..

Сюэ Мэн бросил все силы на поддержание магического круга. От напряжения на его руках вздулись вены:

— Похоже, мы не справимся, у нас меньше времени, чем я предполагал, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Учитель, вам нужно как можно скорее вернуться и убить Хуа Биньаня!

Прежде чем Чу Ваньнин успел ответить, вмешался молодой Сюэ Мэн:

— Убить Хуа Биньаня? Почему нужно убить Хуа Биньаня, а не этого… этого…

На мгновение он замешкался, не зная, как назвать Тасянь-Цзюня: Мо Жань или как-то иначе.

Сюэ Мэн этого мира лишь бросил короткий взгляд на юного себя:

— Это сделанная из трупа марионетка, ее нельзя убить, но стоит убить стоящего за ее спиной кукловода, и он вскоре также будет полностью уничтожен. Кроме того… — он сделал паузу, чтобы с большим трудом поднять одну руку, и тут же под ногами молодого Сюэ Мэна вспыхнула огненно-алая магическая формация. — Здесь опасно. Вы слишком молоды, не стоит вам принимать на себя эти страдания. Уходите. Возвращайтесь, чтобы атаковать гору вместе с главными силами.

— Нет! Я не хочу! С какой стати ты… эй!

Несмотря на отчаянную борьбу, молодой Сюэ Мэн и братья Мэй оказались захвачены вырвавшимися из формации созданными из духовной силы бабочками. Волна духовных бабочек подхватила трех молодых людей и увлекла их в направлении выхода, вскоре скрывшись вдали.

Как только трое этих великовозрастных деток исчезли из вида, послышался хорошо различимый треск. Младший Мэй Ханьсюэ этого мира тут же поменялся в лице:

— Формация почти разрушена, Цзымин!

Сюэ Мэн тут же направил всю свою духовную мощь на императора Тасянь-Цзюня. Его тело задрожало, казалось, что несмотря на то, что он изо всех сил старается обуздать жаждущего вырваться на волю свирепого зверя, веревка на его шее вот-вот порвется.

— Учитель, иди!

Сюэ Мэну не нужно было повторять дважды. Чу Ваньнин тут же взмыл в небо. Нахмурив брови, он напоследок бросил взгляд на Сюэ Мэна:

— Я скоро вернусь. Не поранься.

— Эту фразу я должен был сказать Учителю, — стиснув зубы, Сюэ Мэн продолжил: — Не волнуйтесь, ваш ученик уже не тот, что раньше, я продержусь.

Он сможет выдержать это.

В этом мире он столько лет держался изо всех сил, что это давно стало привычкой, и теперь уже эта привычка поддерживала его и помогала двигаться вперед. После стольких дней в кромешной тьме, теперь, когда он вновь смог увидеть своего наставника, у него не было причин не продержаться.

— На столько лет я оставил тебя одного, прости меня… — выдохнул Чу Ваньнин.

Голос все еще звенел в ушах, но отец-наставник был уже далеко.

Слезы наконец потекли из глаз Сюэ Мэна.

Мужчине в его годы стыдно лить слезы, и пусть даже ливень скрыл его позор, он был не в силах скрыть дрожь плеч и покраснение глаз.

Тасянь-Цзюнь внутри формации впал в буйство. Ярко вспыхнув, формация пошла трещинами, словно лед на озере Тяньчи. Разрушение массива почти достигло критической отметки! Стало очевидно, что император вот-вот сломает формацию и вырвется наружу, но в этот момент вспыхнувший алый огонь крепко связал его. Впав в еще большую ярость, Тасянь-Цзюнь поднял свои багрово-красные глаза и уставился на атаковавшее его алое пламя…

Сюэ Мэн встретился взглядом с Тасянь-Цзюнем:

— Сдавайся. Я не позволю, чтобы он исчез передо мной во второй раз.

На этих словах он почти исчерпал все свои духовные силы. Вены на его шее запульсировали, взгляд стал тверже железа.

— Младший соученик[304.1], прежде ты был немного лучше и смог побить меня. Но сегодня, когда Учитель рядом, я не хочу разочаровать его, поэтому… даже не мечтай справиться со мной!

Старший из Мэй Ханьсюэ среагировал почти мгновенно. Испуганно вздрогнув, он нахмурил брови и закричал:

— Цзымин! Что ты делаешь?!

В тот же миг за спиной Сюэ Мэна вспыхнуло алое бушующее пламя. Яростно вскрикнув, он выбросил вперед ладони, и тут же пламя распространилось по формации, в которой был заключен Тасянь-Цзюнь. Казалось, тысячи пронзающих сердце огненных стрел великой скорби переплелись, сформировав четыре цепи, которые сковали Тасянь-Цзюня!

— А-а!

Глаза Тасянь-Цзюня вылезли из орбит, запрокинув голову, он глухо застонал. В тот же миг бушующий вокруг него духовный поток сильно ослаб. Мертвые черные глаза медленно двигались, пока не нашли источник его бед. Казалось, неприкаянная душа с обидой беззвучно уставилась на Сюэ Мэна. Из уголка его губ капала черная кровь.

С левой стороны груди, близко к сердцу, там, где Сюэ Мэн пронзил его своим Лунчэном, у него уже был шрам. Теперь же все брошенные в него Сюэ Мэном проклятья вонзились в его тело, а самое острое, совсем как и в том году, вновь пробило его грудь в том же самом месте.