«Раздробление всех трех душ»… все еще «раздробление душ»…

Стрелка начала дрожать и хаотично двигаться из стороны сторону.

Раздробление духовного начала.

Несмотря на метания стрелки, она так и не ушла от отметки «Раздробление душ».

Сюэ Мэн крепче сжал лежащий на коленях Лунчэн, с мрачным выражением лица пристально наблюдая за весами. Он всеми силами старался держать спину прямо, так как боялся, что если хотя бы на миг позволит себе согнуться, вновь расправить плечи будет слишком трудно.

Он слегка дрожал, сжимающие Лунчэн пальцы совсем заледенели.

Прекрасные глаза Му Яньли не мигая смотрели на изменение положения стрелки золотых весов, которая, хотя и очень медленно, продолжала двигаться по шкале «Раздробление душ», почти достигнув ее верхней границы.

Небрежно взмахнув рукавом, Му Яньли холодно произнесла:

— Довольно, похоже, общее положение уже…

— Все еще движется.

— Молодой господин Сюэ…

Сюэ Мэн пристально посмотрел на нее и заговорил, несмотря на то, что его голос предательски дрожал, а он сам не был уверен в том, правильно поступает или нет.

— Стрелка еще движется.

— Почти остановилась, — ответила Му Яньли.

— Тогда будем ждать, пока остановится.

Их взгляды скрестились.

Через мгновение на безучастном лице Му Яньли появилась холодная и слегка язвительная улыбка:

— Хорошо, тогда подождем, пока остановится.

Беспощадное солнце так нагрело гравий, что над землей появилось серое марево.

Все, не сводя глаз с этой золотой стрелки, ждали, пока она остановится. Но, как ни странно, стрелка весов еще долго не могла найти точку равновесия…

Похоже она тоже не знала, какое решение вынести в отношении Мо Вэйюя, но, колеблясь в нерешительности, все же медленно склонялась в сторону смягчения наказания.

Видимо Му Яньли тоже еще не сталкивалась с подобными случаями. Она больше не проронила ни слова и, сжимая подол своего нежно-желтого платья, молча ожидала приговора божественных весов.

Костяшки пальцев Сюэ Мэна побелели. Он неотрывно смотрел на эту золотую стрелку, словно сейчас судили не жизнь Мо Вэйюя, а все те годы, которые он сам прожил рядом с ним.

От презрения до неприязни, от неприязни до принятия, от принятия до признания.

В конце концов, было ли это изначальное безразличие неправильным или неподобающе неправильным было то самое «брат»?

Он не знал.

С широко распахнутой душой и открытым сердцем он лишь вглядывался в эту стрелку, и все надежды, что у него остались, вкладывал лишь в один этот взгляд.

Не останавливайся.

Умоляю.

Продолжай двигаться вперед, вот же, смотри, осталось еще совсем немного…

Как бы в своей жизни ни ошибался этот парень, он ведь разбил свое духовное ядро, чтобы заставить отступить то многотысячное войско.

Как можно после этого назначить ему высшую меру наказания?

Как можно раздробить его души...

Немного. Еще немного.

До конца.

…

— Вырезание духовного ядра, — с каменным выражением лица произнесла Му Яньли. В момент объявления приговора эта женщина выглядела очень беспристрастной и хладнокровной. Ее хрупкая фигурка, облаченная в ярко-желтый наряд и омытая волнами золотого солнечного света, совершенно не соответствовала холодному ореолу ее личности, что, казалось, была вырезана изо льда и посыпана инеем.

Стрелка замерла.

Заостренный дрожащий конец теперь указывал на три слова «Вырезание духовного ядра».

Это и было окончательным приговором по делу образцового наставника Мо.

Му Яньли повернулась лицом к огромной толпе зрителей внизу и трибунам с представителями десяти самых влиятельных духовных школ мира совершенствования…

Их и правда было десять, ведь в Цитадели Тяньинь все еще сохранилась трибуна Духовной школы Жуфэн, на которой сейчас сидел всего один человек — облаченная в черные одежды Е Ванси.

За спиной у нее был старый колчан Наньгун Сы, а на коленях лежал навечно потерявший хозяина Наобайцзинь. Ее лицо было изможденным, однако глаза ярко блестели. Вместе со всеми она внимательно наблюдала за происходящим на судейском помосте.

Му Яньли объявила:

— Ясное небо — неподкупный судья, светлое зеркало правосудия подвешено высоко и всегда сможет отличить правильное от неправильного. Цитадель Тяньинь, что беспристрастно судит все заслуги и провинности, никогда не использует свое положение ради выгоды, ни разу не замечена в предвзятости и предумышленном причинении людям вреда, вынесла приговор: приговорить Мо Жаня, известного также как Мо Вэйюй, к наказанию пыткой посредством вырезания духовного ядра. Ровно три дня спустя со всем почтением мы объявим волю небес всему миру и, если не будет возражений, через трое суток…

Все это время Сюэ Мэн, закрыв глаза, сдерживался из последних сил, но в этот момент он, наконец, не выдержал и вскочил с места. Ярко сверкнула на солнце его легкая серебристо-голубая броня.

— У меня есть возражения.

— …

— Не обязательно ждать трое суток, я могу высказать свои возражения прямо сейчас.

Толпа внизу забурлила и загалдела:

— Пик Сышэн? Да этот ублюдочный орден надо поскорее закрыть и разогнать! Что эти ничтожества себе позволяют?!

— Правильнее всего будет допросить Сюэ Чжэнъюна вместе с Сюэ Мэном! Девять из десяти, все это одна шайка, иначе разве посмели бы они что-то говорить в защиту этого демона!

— Когда явились эти марионетки Вэйци Чжэньлун, почему они убили только несколько человек Пика Сышэн? Неужели этот орден и правда логово демонов?

От гнева лицо Сюэ Мэна смертельно побледнело, однако он приложил все силы, чтобы подавить свой гнев и возмущение.

Му Яньли, естественно, слышала негодующий рев этих заклинателей, однако полностью проигнорировала его и лишь холодно произнесла:

— Молодой господин Сюэ, что вы хотели сказать? Я вас охотно выслушаю.

Сюэ Мэн открыл рот и на мгновение показалось, что он просто не знает, что говорить. Взволнованная до крайности госпожа Ван тихонько потянула его за рукав:

— Мэн-эр, у нас есть еще три дня. Мы все тщательно обдумаем и взвесим, прежде чем решить, что нужно сказать…

Сюэ Мэн, однако, казалось, не слышал слов матери. Некоторое время он в оцепенении смотрел на Му Яньли, затем повернулся, чтобы посмотреть на весы, и, наконец, его взгляд остановился на маленькой черной точке вдалеке.

Это был лежащий на помосте Мо Жань.

Ресницы Сюэ Мэна затрепетали, словно полог под порывом сильного ветра, создав рябь в том, что отражалось в его глазах. Не тьма, но и не свет.

Вдруг он сказал:

— У него уже нет духовного ядра.

— Что это значит? — спросила Му Яньли.

Сюэ Мэн вдруг вскипел и, взглянув на нее, сказал:

— Что это значит? А так, значит, не ясно? Разве не он был тем человеком, который заставил марионеток Вэйци Чжэньлун отступить и тем самым спас вас всех на Пике Сышэн? Глава Цитадели Му, я хочу знать, каким образом вы собираетесь привести в исполнение этот приговор? Его духовное ядро раздроблено! Что еще вы собираетесь с ним сделать? Вырезать его сердце?

В его глазах блестели слезы, ногти глубоко впились в ладони.

— Вырезать духовное ядро… Вырезать духовное ядро… но если нет духовного ядра, значит вы хотите забрать его жизнь!

Прищурившись, Му Яньли ответила:

— У Цитадели Тяньинь есть свои методы.

— Согласно правилам, после вынесения приговора он будет приведен в исполнение через три дня, — внезапно в их разговор вклинился тихий чуть хрипловатый голос. Когда люди подняли глаза и нашли взглядом говорившего, то оказалось, что это была Е Ванси. — Глава Цитадели, давайте прямо сейчас проясним, какие именно методы вы будете использовать.

Сразу же некоторые люди из Усадьбы Битань поспешили обрушить на нее свой гнев:

— Какое право ты имеешь открывать свой рот? Ничтожество, кем ты себя возомнила?!

Собравшиеся внизу люди начали шептаться:

— Опираясь на поддержку Цзян Си и на то, что героическая гибель Наньгун Сы очистила имя Духовной школы Жуфэн, она в самом деле стала мнить о себе невесть что. Иначе с чего какая-то безродная баба смеет допрашивать хозяйку Цитадели Тяньинь, словно она ей ровня?