Тем не менее, услышать эти слова было страшно.

Мег схватила меня, я держал её за руку. Мы оба плакали.

В своей жизни я чувствовал себя полностью беспомощным только 4 раза.

На заднем сиденье машины, пока мама, Вилли и я убегали от папарацци.

В "Апаче" над Афганистаном, когда не мог получить разрешение на выполнение своих обязанностей.

В Нотт Котт, когда беременная жена собиралась покончить с собой.

И сейчас.

Мы вышли из больницы с нашим нерожденным ребенком. В крошечном пакете. Мы пошли в место — тайное место, известное только нам.

Под раскидистым баньяном, пока Мег плакала, я собственноручно выкопал яму и аккуратно опустил крошечный сверток в землю.

Пять месяцев спустя. Рождество 2020.

Мы взяли Арчи, чтобы присмотреть рождественскую ёлку. В Санта-Барбаре за такими надо поохотиться. Мы купили одну из самых больших елей, которые нам могли предложить.

Мы принесли её домой и поставили в гостиной. Великолепно. Мы сделали шаг назад, любуясь на нее, считая наши дары от Бога: новый дом, здоровый ребёнок. Кроме того, мы подписали несколько корпоративных партнёрских соглашений, которые дали бы нам возможность возобновить работу, привлечь внимание к делам, которые нам небезразличны, и рассказать то, что мы считали жизненно важным. И платить за нашу безопасность.

Это был канун Рождества. Мы общались по FaceTime с несколькими друзьями, в том числе с несколькими в Великобритании. Мы смотрели, как Арчи бегает вокруг дерева.

И мы открывали подарки. Продолжая семейную традицию Виндзоров.

Одним из подарков было маленькое рождественское украшение в виде… королевы!

Я взревел. Что за…?

Мег углядела его в местном магазине и подумала, что оно может мне понравиться.

Я поднёс его к свету. Это было лицо бабушки. Я повесил его на ветку на уровне глаз. Я был счастлив видеть её там. Мег улыбнулась. Но тут Арчи, играя вокруг дерева, толкнул подставку. Ёлку тряхнуло, и бабушка упала.

Я услышал удар и обернулся. Осколки лежали по всему полу.

Арчи подбежал и схватил пульверизатор. По какой-то причине он думал, что если побрызгать водой на осколки, они склеятся.

Мег сказала: Нет, Арчи, не пшикай воду на Ган-Ган!

Я схватил совок и подмёл осколки, не переставая думать: Как это странно.

Дворец объявил, что пересмотрел наши роли и соглашения, достигнутые в Сандрингеме.

Отныне нас лишали всего, кроме нескольких привилегий.

Февраль 2021.

Они забрали всё, подумал я, даже мои военные звания. Я больше не был бы генерал-капитаном Королевской морской пехоты — титул, переданный мне дедом. Мне больше не разрешат носить парадную военную форму.

Я сказал себе, что они никогда не смогут отнять мою настоящую форму или моё настоящее звание. Но всё же.

Кроме того в заявлении говорилось, что мы больше не будем оказывать никаких услуг королеве.

Они сделали это так, будто между нами было такое соглашение. Ничего подобного не было.

В ответ мы в тот же день опубликовали собственное заявление, что никогда не перестанем служить.

Эта новая пощёчина из Дворца была как масло в огонь. С момента отъезда нас не переставали атаковать СМИ, но этот официальный разрыв отношений вызвал новую волну, которая ощущалась по-другому. Нас ежедневно и ежечасно поносили в социальных сетях, мы оказывались героями непристойных, полностью выдуманных историй в газетах – историй, якобы рассказанных «королевскими помощниками», «королевскими инсайдерами» или "источниками из дворца". Эти небылицы явно тиражировались с подачи Дворца и, вероятно, моей семьи.

Я ничего не читал и даже редко слышал об этом. Теперь я избегал Интернета, как когда-то избегал центра Гармсира. Я перевёл телефон в беззвучный режим, даже без вибрации. Иногда друзья из лучших побуждений писали мне: Блин, мне жаль о том-сём. Нам приходилось просить таких друзей, всех своих друзей, перестать сообщать нам обо всём, что они читают.

Честно говоря, я совсем не удивился, когда Дворец разорвал с нами отношения. Несколько месяцев назад у меня был предварительный разговор о подобном. Накануне Дня памяти я попросил во Дворце возложить от моего имени венок, так как я, конечно, не мог прибыть лично.

Просьбу отклонили.

В таком случае, сказал я, можно ли возложить венок от моего имени где-нибудь ещё в Британии?

Просьбу отклонили.

В таком случае, сказал я, возможно ли возложить венок где-нибудь в Содружестве, вообще где угодно, от моего имени?

Просьбу отклонили.

Мне сказали, что нигде в мире никому из доверенных лиц не будет позволено возлагать какие-либо венки к какой-либо воинской могиле от имени принца Гарри.

Я умолял, что это первый раз, когда я пропускаю День памяти, не воздав должное павшим, некоторые из которых были моими близкими друзьями.

Просьбу отклонили.

В конце концов я позвонил одному из моих старых инструкторов в Сандхерсте и попросил его возложить венок. Он предложил Мемориал Ирака и Афганистана в Лондоне, который был открыт несколькими годами ранее.

Бабушкой.

Да. Это идеально. Спасибо.

Он сказал, что для него это будет честь.

Затем добавил: И кстати, капитан Уэльс. К чёрту это. Это неправильно.

Я не был уверен, как её назвать, или как объяснить, что именно она делала. Всё, что я знал, это то, что она утверждала, что обладает «силами».

Я признал, что вероятнее всего это обман. Но женщина пришла с настойчивыми рекомендациями от проверенных друзей, поэтому я спросил себя: А что я потеряю?

Затем, как только мы сели вместе, я почувствовал вокруг неё энергию.

Ух ты, в этом что-то есть, подумал я.

Якобы она тоже чувствовала энергию вокруг меня. Твоя мать с тобой.

Знаю. Я чувствую это в последнее время.

Она сказала: Нет. Она с тобой. Прямо сейчас.

Я почувствовал, как шея потеплела. На глаза навернулись слёзы.

Твоя мама знает, что ты ищешь ясности. Твоя мать чувствует твоё замешательство. Она знает, что у тебя так много вопросов.

Это так.

Ответы придут со временем. Однажды в будущем. Прояви терпение.

Терпение? Это слово застряло у меня в горле.

Тем временем женщина сказала, что мама очень гордится мной и полностью поддерживает.

Она знает, что мне нелегко.

Что нелегко?

Твоя мать говорит, что ты живешь той жизнью, которой она не могла жить. Ты живешь той жизнью, которую она хотела для тебя.

Я сглотнул. Хотелось бы верить. Очень хотелось, чтобы каждое слово этой женщины было правдой, но мне нужны были доказательства. Знак. Что угодно.

Твоя мать говорит про… украшение?

Украшение?

Она была там.

Где?

Твоя мама говорит… что-то о рождественском украшении? Матери? Или бабушка? Оно упало? Оно разбилось?

Арчи попытался его склеить.

Твоя мама говорит, что её это развеселило.

Сад Фрогмор.

Через несколько часов после похорон дедушки.

Я гулял с Вилли и па около получаса, но мне показалось, что это был один из тех марш-бросков, которые были у нас в армии, когда я был новобранцем. Я устал до смерти.

Мы зашли в тупик. И мы достигли готической руины. После обходного пути мы вернулись туда, откуда начали.

Па и Вилли по-прежнему утверждали, что не знают, почему я бежал из Британии, якобы им ничего не известно, и я был готов уйти.

Затем один из них поднял вопрос о прессе. Они спросили о моём иске.

Они по-прежнему не спрашивали о Мег, но им было интересно узнать, как продвигается мой иск, потому что это непосредственно влияло на них.