Се Лянь ни от кого не дождался помощи и по-прежнему не знал, что подарить, а до праздника осталось только два дня. Он целую ночь не мог уснуть от размышлений, так что глаза заполнились кровавыми прожилками, но вот наконец перед самым рассветом у него возникла идея. Стоило подумать об этом, и принц тихонько поднялся с постели, затем глянул на спящего рядом Хуа Чэна.

Чёрные словно вороново крыло волосы, такие же чёрные и блестящие ресницы, плотно сомкнутые веки, по которым и не скажешь, что одного глаза уже нет. При взгляде на прекрасное лицо спящего, природная угроза и опасность ощущались уже не так отчётливо, сейчас Хуа Чэн казался безгранично нежным и ласковым.

Сердце Се Ляня дрогнуло, он не удержался — протянул руку и осторожно поднёс к лицу Хуа Чэна, но в последний момент побоялся его разбудить и не коснулся кожи.

Однако спуститься с кушетки принцу так и не удалось — его схватили за талию и притянули обратно. За спиной раздался сонный голос:

— Гэгэ, зачем ты поднялся так рано?

Хуа Чэн всё-таки проснулся!

Он говорил очень тихо, с хрипотцой, словно ещё не до конца пробудился. Се Лянь, который не ожидал, что его поймают, с трудом скрыл испуг и спокойно ответил:

— Ах, до меня донеслась молитва.

Хуа Чэн прижался и оставил поцелуй возле уха принца.

— Ещё не рассвело, кому взбрело в голову в такую рань бежать в храм и молиться? Жить надоело…

Принцу было что скрывать, и, наверное, поэтому от слов демона его лицо обдало жаром.

— Эту молитву я не сейчас получил, просто раньше отложил на потом…

Принц решил, что в таком положении говорить нормально слишком затруднительно, поэтому снова попытался встать, но Хуа Чэн сел вместе с ним, обнял сзади за шею, устроив голову на его плече, и сказал:

— Ну раз ты отложил молитву до этого дня, почему бы не подождать ещё? Гэгэ вчера так утомился, лучше отдохни ещё немного.

Се Лянь старательно противостоял его обвивающим рукам и соблазняющему голосу, но получалось с трудом.

— Я… и так уже слишком долго откладывал, больше ждать нельзя…

— О. Тогда мне пойти с тобой?

— Не нужно, — торопливо ответил принц. — Это не займёт много времени, я сразу же вернусь, а ты отдыхай!

— Точно не нужно?

— Не нужно! Тебе нельзя со мной, ни в коем случае!

— Почему? — Хуа Чэн чуть округлил глаза.

Се Лянь поперхнулся, но сразу же резко повернулся к нему, схватил Хуа Чэна за плечи, и глядя прямо в глаза, серьёзно произнёс:

— Тебе… нужно упражняться в каллиграфии.

Хуа Чэн невинно посмотрел на него, хлопая глазами. А Се Лянь, отбросив угрызения совести, добавил:

— Сегодня ты должен целый день провести за каллиграфией в храме. Я проверю, когда вернусь!

Хуа Чэн принял ещё более невинный вид и наклонил голову набок, но всё же послушно согласился.

Се Лянь же, которому с огромным трудом удалось наконец его уговорить, впопыхах скатился с постели. Хуа Чэн, полуоперевшись на столик, прищурился и посмотрел вслед в спешке убегающему принцу, потом усмехнулся, закинул руки за голову и снова улёгся на постель.

Сперва Се Лянь наведался в безлюдную местность, взял то, что ему нужно, затем отправился на гору Тунлу.

Там в чаще леса стоял маленький домик. Войдя внутрь, принц увидел за столом советника, который весьма сосредоточенно играл в карты с тремя пустыми сосудами.

Се Лянь, не говоря ни слова, развернулся уйти, но советник, только увидев его, блеснул глазами и выкрикнул:

— Стой!

Принц знал, что советник во время игры в карты мог велеть ему вернуться лишь по одной причине. Так и вышло — в следующий миг тот перевернул столик с картами и воскликнул:

— Довольно, я занят и должен идти! Наследный принц, вернись! Зачем пришёл?

Обернувшись, Се Лянь увидел безвольно повалившиеся на пол пустые сосуды и прекрасно понял, что советник явно проигрывал эту партию.

— Вообще-то у меня не такое уж неотложное дело, — соврал принц.

Но советник тут же возразил:

— Нет, нет, по твоему серьёзному лицу я вижу, что случилось нечто невероятно важное! Карты подождут, наставник сначала должен помочь тебе!

Но стоило Се Ляню поведать о цели своего визита, лицо советника переменилось. Они сидели на простенькой длинной лавке, и принц прекрасно расслышал, что совертник упрекнул его:

— Вот уж точно — случилось нечто невероятно важное. Всего-то день рождения, а ты думал над этим так долго! Да ещё оббежал весь свет, чтобы лично добыть вот это!

Се Лянь знал, что не сможет объяснить другим свои мотивы, а если сможет, его всё равно не поймут. Не обращая внимания на упрёки, он до покраснения растёр точку между бровей и сказал:

— Я ведь уже отыскал нужный материал, просто не помню, как изготовить тот замок долголетия времён Сяньлэ, что я носил в детстве. Прошу, советник, помогите. Вам не придётся ничего делать, я сам всё исполню.

Но советник, похоже, никак не унимался:

— Тебе вовсе не стоило готовить подарок. Ты уже сам себя подарил, какие ещё подарки ему нужны?

Хотел ли советник этим сказать, что «ты и есть самый лучший подарок»? Се Лянь не мог принять подобное суждение даже в мыслях, поэтому хлопнул себя ладонью по лбу и подумал: «Я ведь не настолько самовлюблённый».

Советник видел, что принц то и дело качает головой, протестуя из глубины души, и добавил:

— Это ведь просто никуда не годится. Ты же… единственный на всём белом свете небожитель, вознёсшийся трижды! Бог войны в короне из цветов! Наследный принц Сяньлэ! Уже в семнадцать лет имел наглость перед всем народом Поднебесной заявить, что желает помогать людям, попавшим в беду! В восемнадцать лет…

Се Лянь поспешно перебил:

— Советник! Прекратите! Советник! Не продолжайте! Не продолжайте!

Как можно гордиться подобным «тёмным прошлым»?!

Советник взглянул на принца со сложной палитрой эмоций на лице, словно был ужасно разочарован, что из его ученика не вышел толк.

— Ваше Высочество, вам ведь и правда не стоит ставить себя на столь низкую ступень!

— Я вовсе не ставлю себя на низкую ступень, просто…

Просто, когда дело касается любимого человека, разумеется, хочется дать ему самое лучшее, что есть на свете. Да и Се Ляню всё же иногда казалось, что сам он недостаточно хорош.

Глядя на принца, советник вздохнул, спрятал руки в рукава, поразмыслил немного и дал ответ.

— Замок долголетия, верно? Подожди, мне надо подумать. Это было так давно, что я и сам не решусь утверждать, что помню все тонкости ремесла и обряда освящения.

— Нестрашно, — ответил Се Лянь. — Если вы так и не вспомните, я сделаю его по памяти. Уверен, искренняя вера творит чудеса.

Помолчав, советник глянул на него и сказал:

— Не желаешь спросить его?

Он не назвал имени, но Се Лянь понял, о ком говорит советник. Цзюнь У был заточён в глубине подземелий горы Тунлу.

Спустя долгое молчание Се Лянь всё же отрицательно покачал головой.

Се Лянь провёл на горе Тунлу почти целый день, после чего возвратился в Призрачный город.

Тем временем день рождения Хуа Чэна уже должен был вот-вот наступить, осталось всего несколько часов. Обитатели Призрачного города договорились с принцем, что будут притворяться, словно ничего не происходит, а сами незаметно подготовят город к празднику. Се Лянь проскользнул в какую-то маленькую лавку, а вскоре его окружила толпа демонов, которые наперебой заголосили:

— Ну как? Ну как?

Се Ляню подумалось, что они выглядят прямо как заговорщики, и спросил:

— Что с вашим градоначальником? Он ничего не заподозрил?

— Нет, нет, — заверили демоны. — Градоначальник сегодня весь день провёл в храме Тысячи фонарей.