— Почему не слышно объявления? Ведь не может быть, чтобы Небесные чертоги отказались держать слово.

Фэн Синь, разумеется, знал, о каком объявлении спросил Хуа Чэн. О том самом воспевании «доблестного поступка Собирателя цветов под кровавым дождём, который спас всех небесных чиновников», ведь оно должно было длиться целый год!

На лбу небожителя вздулись вены.

— Какое ещё объявление посреди ночи?! Нам тоже нужно отдыхать, днём опять будет слышно!

Хуа Чэн наконец хмыкнул, видимо, таким образом ответив «ну ладно, прощаю».

Се Лянь произнёс:

— Ох, пусть делают что хотят! Вернёмся к делу, ты видел того «меня»? Куда он побежал?

Фэн Синь указал направление:

— Туда. Я как раз собирался в погоню, когда вы поднялись!

В душе Се Ляня зародилось недоброе предчувствие.

— Можно спросить, а в той стороне располагается…

Фэн Синь коротко и ясно ответил:

— Дворец Сюаньчжэня.

Се Лянь так и осёкся.

Хуа Чэн мрачно бросил:

— Идём!

Двое, не смея медлить, второпях бросились к дворцу Сюаньчжэня и ворвались в него через главные ворота. А ворвавшись, увидели Му Цина, который оторопело сидел на божественном постаменте, словно только что увидел нечто невообразимое.

Се Лянь приблизился и помахал рукой перед его лицом:

— Му Цин?

Тот, заметив Се Ляня, наконец пришёл в себя, однако лицо его осталось всё таким же потрясённым, и лишь спустя некоторое время он смог наконец выговорить:

— Се Лянь, что ты творишь?

— Что я творю? Я… я и сам не знаю, что я творю. Не мог бы ты мне рассказать?

Му Цин вытаращился на него:

— Зачем ты посреди ночи полураздетым прибежал в мой дворец???

Хуа Чэн недобро сощурился.

Се Лянь прервал:

— Не надо своими речами вводить других в заблуждение! Неважно, что ты только что увидел, это в любом случае был не я!

Му Цин прикрыл ладонью поллица, словно желал выцарапать увиденное из глаз. Затем с тёмным как бронза лицом произнёс:

— Пусть это не ты, но без тебя тут явно не обошлось! Это ведь статуя из той пещеры? Что вы натворили? Выпустили столь непристойное изваяние бегать повсюду в ночной час! Не слишком ли фривольные забавы ты и Собиратель цветов под кровавым дождём себе позволяете?!

— Какое тебе до этого дело? — фыркнул Хуа Чэн.

— Что значит — какое мне дело? — гневно рявкнул Му Цин. — Это мой дворец!

— Я тоже приложил руку к строительству новой столицы бессмертных, — протянул Хуа Чэн.

Му Цин не нашёлся с ответом.

По правде говоря, из-за серьёзных потерь, понесённых Небесными чертогами, немалому количеству небожителей пришлось тайно просить помощи у хозяина Призрачного города. Если так посчитать, постройка новой столицы бессмертных и впрямь не обошлась без Хуа Чэна.

— Вообще-то это никакие не забавы, — вмешался Се Лянь. — Всего лишь недоразумение. Где он сейчас?

— Он выкрал у меня меч и убежал в…

Продолжать не потребовалось, Се Лянь и так понял, где следует искать беглеца. Из цветочного садика, устроенного возле дворца Сюаньчжэня, раздался звон металла.

Се Лянь немедля бросился на звук, и действительно, статуя Нежные объятия стояла прямо на искусственной горе в саду!

Одеяний на статуе почти не было, гладкие блестящие плечи и грудь оголились практически полностью. Нижние одеяния тоже, можно считать, отсутствовали — картина весьма неприличная. Но ещё более сильное впечатление производило лицо статуи: чуть сведённые брови, почти видимый румянец на коже и тонкие струйки пота… Назвать мастерство резчика сразу и божественным, и демоническим искусством было бы нисколько не чрезмерной похвалой. Ну а сейчас изваяние, схватив украденный из дворца Сюаньчжэня меч… «Цзынь-цзынь, цзынь-цзынь!» Раз за разом вонзала его в собственное тело, разумеется, чтобы, как и сам принц тогда, поранить себя и тем самым снять действие яда.

Но поскольку камень из Медной печи был неимоверно крепким, меч никак не мог пронзить его, только гнулся. Статуя, похоже, отчаялась и занесла руку, чтобы размозжить себе голову одним ударом, тогда Се Лянь поспешил остановить:

— Успокойся! Успокойся!

Статуя обратила к нему затуманенный взгляд, а принц подлетел и отвесил такой удар, что изваяние сверзилось с возвышения, упало в пещеру и больше не смогло подняться. Хуа Чэн в мгновение ока очутился возле Се Ляня и сбросил что-то в ту же пещеру.

Статую Князя Демонов!

Впрочем, каменный Князь Демонов скорее сам вырвался из его рук при виде статуи юного Се Ляня, нежели Хуа Чэн бросил его. Едва соскочив с ладони Хуа Чэна, изваяние в воздухе приняло прежнюю форму, упало в пещеру и накрыло своим телом каменного принца, после чего снизу раздался удивлённый вздох.

Се Лянь поскорее спрыгнул с горы и затолкал прибежавшего на шум Му Цина обратно во дворец со словами:

— Не успеть! Уж прости, но нам придётся ненадолго позаимствовать твой драгоценный садик!

Му Цин потрясённо спросил:

— Что вы там натворили?

— Потом объясню, приношу десять тысяч извинений!

Хуа Чэн неторопливо протянул:

— К чему извинения? Ты ведь столько раз спасал ему жизнь.

— Нет уж, лучше всё-таки объяснись сейчас, — настоял Му Цин. — Я, кажется, видел, как ты сбросил туда «себя», и он тоже сбросил свою копию, мне ведь не померещилось? И чем же вы там занимаетесь? Что сейчас творится в моём саду?

Се Лянь чуть не схватил его за шею, чтобы утащить в покои дворца.

— Дело не терпит отлагательств! Правда, Му Цин, не надо туда ходить! Ну зачем тебе эти мучения?

— Се Лянь!!! — взревел Му Цин. — Что вы устроили в моём дворце? Твою мать! Да твою ж мать!

— Это не мы! Всего лишь недоразумение, правда, ждать было невозможно… И ещё, ты опять перепутал слова!

Спустя два часа две статуи наконец без остатка истратили все магические силы, что перетекли к ним от настоящих Се Ляня и Хуа Чэна.

Взойдя на гору в саду и заглянув в пещеру, принц закрыл лоб ладонью.

Хуа Чэн занялся статуями, а Се Лянь молча вышел и задержал снаружи Фэн Синя и Му Цина, которые тоже хотели взглянуть, что произошло.

— Вы не захотите этого видеть, — честно сказал принц.

Фэн Синь вообще-то и без того никогда не страдал любопытством, а почувствовав неладное, тут же разумно отступил. Му Цин же никак не мог успокоиться, его лицо почернело как днище старого котла, он в бешенстве затряс рукавами и в таком же бешенстве забормотал:

— Просто не могу поверить… Я просто не могу в это поверить! Как такое могло случиться?! Как такое могло случиться в моём дворце?! — После он уплыл прочь словно неприкаянный призрак.

Наверное, Му Цин больше никогда не сможет спокойно взглянуть на эту гору в своём саду. Се Лянь подозревал, что тот скорее одним ударом сровняет здесь всё с землёй.

По правде говоря, Се Лянь и сам не смел поверить, что с ними произошло столь неописуемое недоразумение, не зная, стоит ли ему чувствовать стыд по этому поводу. Обернувшись, принц посмотрел на две статуи… нет, сейчас следовало бы называть их «одной» статуей, и спросил:

— Они… так и останутся?

— Так и останутся, — ответил Хуа Чэн. — Теперь они неразлучны.

Се Лянь закрыл лицо ладонью.

Да разве у какого-то ещё небесного чиновника может быть подобная статуя?! Разве это можно показывать людям? Просто верх неприличия, где такое видано?!

Принц простонал:

— Сань Лан… возьми их… и спрячь. Их никто не должен увидеть.

— Разумеется, — усмехнулся Хуа Чэн. — Не волнуйся, гэгэ.

Они наконец вернули две статуи, соединившиеся в одну, на место — в пещеру Десяти тысяч божеств, и Се Лянь вытер пот со лба.

Остальные изваяния снова набежали из любопытства, и принц опять выпроводил их со словами:

— Нельзя смотреть на то, что не соответствует приличиям.

Ничего не поделаешь, пришлось им уйти. И хотя статуи так и не увидели завершённое произведение, уходя, они то и дело оборачивались, словно очень завидовали тому «Се Ляню», который наконец обрёл «пару».