Его каменная статуя и так уже с трудом держалась на равных с противником, а теперь всё стало ещё хуже — ему вовсе нечем ответить на подобный выпад!

В критический момент у принца невольно мелькнула мысль, не обратиться ли вновь к помощи Богов Войны для создания меча. Но Цюань Ичжэнь сейчас качался на волнах Чёрных вод вместе с останками костяных драконов и залечивал раны, Лан Цяньцю приходилось в одиночку заменять сотню человек и сдерживать всё сильнее беснующихся озлобленных духов в круге, Фэн Синь и Му Цин исчезли неизвестно куда. С тех самых пор как они оказались на земле, принц не видел их. Свободным остался только Пэй Мин. Однако он, весь обгоревший, сражался с крысами, выплёвывая кольца дыма, и готов был умереть, но не проиграть в этом «состязании» Повелительнице Дождя, так что и на него надеяться не приходилось. Принцу некого позвать на помощь!

Неожиданно с земли послышалось:

— Подождите, Ваше Высочество! Ваш меч… вот-вот прибудет!

Это кричал советник. Се Лянь, бросившись к краю короны статуи, спросил:

— Что? Где мой меч?

Советник, сложив ладони у рта, прокричал:

— Собиратель цветов под кровавым дождём, откройте Сжатие тысячи ли! На гору Тунлу! Меч готов!

Хуа Чэн решительно выбросил игральные кости:

— Откройся!

Что-то загрохотало в чернеющих над ними тучах, и Се Лянь, чуть прищурившись, посмотрел наверх.

Там и правда возник настоящий меч!

Божественная статуя совершила прыжок и схватила оружие, Се Лянь сжал пальцы в особой печати, его каменное изваяние крепко обхватило рукоять меча и нанесло удар по «столице бессмертных»!

Противник уже поднял свой пламенеющий клинок, чтобы отразить удар, однако, когда два меча столкнулись, случилось то, чего никто не ожидал… Меч Се Ляня разрубил огненное оружие великана!

Стоял такой грохот, будто разломилась железная скала, и посреди этого грохота мощь огненного гиганта явно ослабла.

Он вдруг… развалился на части, которые стремительно полетели к земле.

Сам Се Лянь никак не ожидал, что его меч окажется настолько сокрушительным оружием. Один удар сразил противника наповал? Глядя на меч в руках каменной статуи, принц совершенно остолбенел.

Переливающийся и крайне острый. Что же это за клинок?

Вспомнив, что советник попросил Хуа Чэна открыть Сжатие тысячи ли до горы Тунлу, принц сразу понял… Должно быть, этот меч создан из трёх горных чудищ!

Впрочем, принц сейчас не мог тратить время на размышления об этом. Если громадина сверзится на город, будет совсем не смешно. Се Лянь немедля направил статую вниз, подхватил груду камней, которая уже почти развалилась в воздухе, сменил направление, отлетев подальше, осторожно выбрал место и опустил камни на землю.

Затем статуя наконец убрала меч за пояс и сама опустилась рядом, одну руку держа на рукояти оружия, другую, с принцем и демоном, сложив в форме лодочки, словно неся цветок. Изваяние застыло и вновь мягко улыбнулось, вернувшись к позе Бога Войны в короне из цветов.

Ни единого булыжника не упало на землю. Жители столицы нисколько не пострадали!

Лишь через какое-то время люди, боги и демоны переглянулись и спросили:

— Всё… кончено?

Се Лянь и Хуа Чэн воссоединились с остальными, спрыгнув с ладони статуи. Ши Цинсюань, который вместо холодного пота уже покрылся горячим, заткнул за пояс Веер Повелителя Ветров, пришедший в негодность после одного взмаха, и, прихрамывая, вприпрыжку подбежал к принцу:

— Ваше Высочество! С вами всё хорошо? Вы с ним разобрались?

Несколько небесных чиновников тоже подошли ближе с вопросами:

— А где Вла… Цзюнь У? Ваше Высочество его одолели? Он мёртв?

Советник вмешался:

— Разве это возможно? Его Высочество… не так-то просто одолеть.

Хуа Чэн протянул Се Ляню руку.

— Гэгэ, давай поднимемся и поищем.

Се Лянь кивнул, дал ему свою ладонь, Хуа Чэн легко потянул и поднял Се Ляня на груду руин. Демоны, уже потерявшие интерес к разгромленной армии крыс, запрыгнули следом, вознамерившись «обыскать столицу бессмертных», о чём заявили с большим энтузиазмом.

Но Хуа Чэн велел им:

— Держитесь подальше. Посторонним людям и нелюдям лучше не приближаться. — Если они натолкнутся на Цзюнь У, их ждёт неминуемая гибель. Демоны, послушавшись приказа, спрыгнули на землю и остались там в настороженном ожидании.

Но в столице бессмертных, обернувшейся развалинами, не осталось и следа Цзюнь У. Се Лянь и Хуа Чэн обыскали каждый уголок, даже подняли крышу разрушенного дворца Шэньу, однако никого не обнаружили.

Неожиданно Лан Цяньцю крикнул Пэй Мину:

— Генерал Пэй! У меня появилось неотложное дело, подмените меня.

Пэй Мин пребывал в расстройстве, поскольку убил крыс меньше, чем Юйши Хуан, поэтому, когда его вдруг притащили стоять в кругу, лишь потёр нос и ничего не возразил. Лан Цяньцю же запрыгнул на груду руин и наконец, откинув обрушенную крышу, воскликнул:

— Нашёл!

Се Лянь поспешил к Лань Цяньцю:

— Цяньцю, осторожно!

Принц решил, что тот обнаружил Цзюнь У, однако Лан Цяньцю вытащил из-под обломков что-то обгоревшее дочерна, напоминающее огромную, свернувшуюся в комок куколку бабочки. Изнутри доносился тихий кашель.

Сердце Се Ляня сжалось, он второпях вместе с Лан Цяньцю вскрыл этот чёрный «кокон», и из него выкатился ребёнок, съёжившийся и закрывший руками голову, весь красный с ног до головы от жара, но целый и невредимый. К тому же мальчик кашлял, значит, дышал.

Следом за ним из кокона почти крадучись выплыл зелёный призрачный огонёк.

Се Лянь прошептал:

— Это же…

В глазах Лан Цяньцю сверкнул огонь ярости, он схватил призрачный огонёк и воскликнул:

— Небеса поистине справедливы, раз не позволили тебе, Ци Жун, умереть окончательно, прежде чем попасть в мои руки!

Теперь-то Ци Жун, можно считать, обернулся настоящим «лазурным огоньком в ночи». Получается, когда Цзюнь У наслал на них пламя, Ци Жун закрыл Гуцзы собой, и только благодаря этому ребёнок не сгорел заживо. Се Лянь невольно подивился такому неожиданному поступку Ци Жуна: всё-таки, с его-то характером, с него сталось бы выбросить Гуцзы перед собой, чтобы отразить пламя, — на нечто подобное он действительно был способен.

Уловив ход мыслей принца, Хуа Чэн произнёс:

— Заслони Ци Жун себя ребёнком, он не смог бы спастись. Мгновение — и сам превратился бы в пепел. Защищаться или защищать — для него разница не так уж велика, итог один.

Звучит разумно, однако… он всё же выбрал «защитить». Пламя обожгло Ци Жуна настолько сильно, что от него остался лишь призрачный огонёк, который всё же не рассеялся, но зато оказался пойман Лан Цяньцю и от испуга громко заверещал. Только что спасённый Гуцзы сразу очнулся и схватил Лан Цяньцю за ногу с криком:

— Гэгэ, не убивай моего отца!

Лан Цяньцю в гневе бросил:

— Отцепись! Предупреждаю: умолять меня бесполезно, я не сжалюсь над ним! — Он сжал ладонь сильнее.

Ци Жун для Лан Цяньцю был врагом, погубившим всю семью, тут Се Лянь не мог вмешаться. И всё же, боясь, что в ярости тот неосторожно поранит мальчика, принц шагнул к ним, чтобы оттащить Гуцзы прочь, но мальчишка вдруг сам кинулся к нему:

— Мусорный гэгэ, скорее, спаси моего отца!

— Гуцзы… Это не твой отец, честно. Неужели ты не понял этого по тому, как он к тебе относился?

Гуцзы запротестовал:

— Это мой отец! Раньше он плохо со мной обращался, но потом подобрел, часто давал мне есть мясо, ещё говорил, что заберёт меня жить в большой и красивый дом… Он очень хорошо относился ко мне, мусорный гэгэ, спаси его, пожалуйста!

Ци Жун забранился:

— Глупый сынок, не проси его ни о чём! Этот снежный лотос с чёрной сердцевиной не станет спасать твоего папку! Он только и ждёт, чтобы твой папка помер, ему уж точно плевать, останусь ли я в живых!

Хуа Чэн, скосив взгляд, вставил реплику:

— Ты что, боишься, что Лан Цяньцю тебя не прикончит, и непременно желаешь пригласить меня посодействовать?