Хуа Чэн плавно протянул:

— Вижу, гэгэ и правда соскучился по мне.

Вспомнив всё то, что наговорил по сети духовного общения в присутствии Цзюнь У, да ещё заметив, как крепко вцепился в Хуа Чэна, Се Лянь второпях разжал ладони, выпрямился и серьёзно сказал:

— А… хм. Когда ты говорил, что понадобится помощь, получается, имел в виду Повелительницу Дождя?

Хуа Чэн сощурился в улыбке.

— Именно. Повелительница Дождя постоянно обитает в мире людей, но так вышло, что и её затронуло открытие горы Тунлу. Её желание посетить столицу бессмертных вполне оправдано. Ну а если бы Цзюнь У не позволил ей подняться без веской на то причины, она наверняка заподозрила бы неладное. Поэтому ему пришлось впустить её. Гэгэ, всё в порядке, можешь и дальше обнимать меня, я не против.

Се Лянь тихо кашлянул:

— Спасибо, но лучше я не буду… Кстати, почему он не тронул Её Превосходительство?

— Гэгэ, тебе кое-что неизвестно. Повелитель Дождя — это небесный чиновник, заправляющий земледелием. С виду работа грязная и невыгодная, поэтому мало кто хочет ею заниматься, и всё же это особая должность. На данный момент только Юйши Хуан является небесным чиновником, отвечающим за благо земледельцев.

Се Лянь будто бы о чём-то догадался и быстро связал одно с другим. Хуа Чэн продолжал:

— Если убить Повелителя Дождя, но при этом не суметь найти лучшего кандидата на это место, дела земледельцев не заладятся, а ведь для людей пища — главное божество, и в Поднебесной непременно воцарится хаос. Не дашь людям еды, и они перестанут тебя кормить. К тому же, недовольные Повелителем Дождя, люди, вполне вероятно, заодно будут недовольны и тем, кто стоит над Повелителем Дождя. Другими словами, огонь их недовольства может перекинуться и на самого Цзюнь У. Ненадлежащее отношение приведёт к мятежу и свержению богов.

То есть, люди разрушат его храмы и повалят статуи, как когда-то поступил с Се Лянем народ Сяньлэ.

Хуа Чэн добавил:

— К тому же, Повелительница Дождя не строит себе храмов, редко бывает в столице бессмертных, не стремится подниматься выше, и никаких слабых мест, за которые можно ухватиться, у неё нет. С одной стороны, будет трудно отыскать подходящий предлог для низвержения Повелителя Дождя, у Цзюнь У связаны руки. С другой стороны, если Юйши Хуан останется на своём месте, его положение также не пошатнётся. Поэтому, если можно не ссориться с ней, он не станет ссориться. Будет обманывать до последнего, а коли не выйдет, там решит, как поступить дальше.

Се Лянь стёр со лба невидимый пот.

— Вот оно что, что ж, мы ходим по краю. Согласием помочь Её Превосходительство поистине, что называется, прислала нам угля в холодный год. Надеюсь, и в актёрской игре она превосходит прочих. Верно, нам нужно первым делом отыскать советника! На многие вопросы лишь он один может дать ответ.

Больше не тратя драгоценное время, они покинули дворец Сяньлэ. Едва перешагнув порог, Се Лянь испугался было стерегущих его охранников и уже хотел приказать Жое их оглушить, но тут заметил, что те стоят как истуканы, и не только их поза, но даже выражение лица нисколько не меняется. Оказывается, Хуа Чэн уже наслал на них оцепенение.

Покуда они шли, с наручей Хуа Чэна то и дело срывались искры серебристого света, который оборачивался бабочками, затем малютки постепенно тускнели и растворялись в воздухе, скрывая своё присутствие. Должно быть, за всё это время Хуа Чэн выпустил в столице бессмертных тысячи призрачных бабочек. Они время от времени появлялись то снизу, то сверху, исчезая вновь, и мастерски прятались от патрулирующих улицы воинов.

Глядя из маленького переулка на ряды дозорных, шествующих мимо, Хуа Чэн сказал Се Ляню:

— Дальше придётся идти по верху.

Принц кивнул и вместе с Хуа Чэном запрыгнул на крышу здания. Друг за другом они парили по карнизам, не оставляя следов. В какой-то момент Се Лянь вдруг остановился, коснувшись ногой загнутого края крыши, и обернулся на Хуа Чэна, будто о чём-то задумавшись.

Видя, что он остановился, Хуа Чэн тоже замер.

— Что такое? Ты что-то заметил?

Се Лянь, нахмурившись, задумчиво покачал головой:

— Нет. Мне лишь показалось, что подобное как будто уже когда-то…

Он не договорил, Хуа Чэн неожиданно притянул принца к себе за талию, и в следующий миг они оба «упали» с карниза.

Се Лянь только почувствовал, как низ и верх закружились, меняясь местами, доули едва не свалилась с его спины, но принц успел лёгким движением, будто вылавливая луну со дна моря, поймать и уберечь шляпу от падения на землю. Хуа Чэн же крепко держал самого Се Ляня, и подобным образом они повисли вниз головой под загнутым козырьком крыши. А над ними послышался шорох, будто что-то быстро ползло по черепице.

Для Се Ляня этот звук оказался знакомым, — так передвигался дух нерождённого!

Неизвестно только, тварь тоже выступала в качестве самодовольного дозорного или же замышляла что-то другое. Как вдруг снизу послышался голос:

— Цоцо? Цоцо?

Цзянь Лань!

Се Лянь в душе воскликнул — плохо дело! Дух нерождённого ползал по верху, а внизу шла Цзянь Лань, выходит, их заметят в любом случае! Принц не мог утверждать, как Цзянь Лань поведёт себя при встрече с ними — вспомнит о благодарности Хуа Чэну за спасение или позовёт стражу.

Лёгкие беспорядочные шаги всё приближались, женщина вот-вот повернёт за угол и увидит их. Но — спасибо Небу и Земле — прямо в этот момент дух нерождённого спрыгнул с другой стороны крыши.

Хуа Чэн и Се Лянь немедленно перевернулись, вновь оказавшись наверху, и принц вздохнул спокойно.

Цзянь Лань, высунувшись из-за угла и увидев на земле сына, тоже выдохнула с облегчением, вышла к нему и принялась отчитывать:

— Цоцо! Перестань бегать где вздумается, это страшное незнакомое место. Если убежишь, матушка не представляет, где тебя искать… А здесь ты как оказался?!

Окинув взглядом округу, женщина заметила табличку над большим дворцом и отшатнулась. Заметив её реакцию, Се Лянь наконец вспомнил, что золотой дворец под ними, кажется, принадлежал Наньяну.

Это значит, что именно здесь заперт Фэн Синь!

Цзянь Лань наверняка тоже это поняла — её лицо чуть скривилось. Затем принялась ругать сына:

— Ну и зачем ты сюда прибежал?!

Дух нерождённого тем временем схватил нечто большое и толстое, издавая хрумкающие звуки, будто бы грыз его.

— А это что такое? — спросила Цзянь Лань. — Что ты там подобрал? Выплюнь сейчас же!

Се Лянь, присмотревшись, разглядел, что дух грызёт крепкую белую редьку, отчего принцу захотелось засмеяться и заплакать одновременно^[306].

Но и без замечаний матери дух нерождённого понял, что найденная им еда не самая вкусная — злостно отплевался и бросил овощ, то и дело взвизгивая, будто выражая недовольство. Цзянь Лань торопливо взяла демонёнка на руки, успокаивая:

— Ну всё, всё, умница Цоцо, не вкусно — не ешь. Эта пища по нраву только нищим пройдохам и глупым божкам, мы такое есть не будем.

Только родная мать могла прижимать к груди и нежно успокаивать столь жуткую тёмную тварь. Дух покрутился в её объятиях своим пухлым белым тельцем, издавая довольное урчание. Се Лянь же, глядя на эту парочку, невольно ощутил жалость к обоим, но в то же время озадаченно произнёс:

— Откуда в столице бессмертных такая большая редька?

Хуа Чэн приподнял бровь:

— Гэгэ, ты забыл? Повелительница Дождя преподнесла тебе немного плодов, что дала земля.

Так значит, это и есть подарок, преподнесённый принцу от Юйши Хуан!

Се Лянь попытался представить выражение лица Цзюнь У, когда тот открыл деревянный ящик и увидел внутри огромную редиску. Затем всё же решил, что представить это невозможно — попытка провалилась. Видимо, Цзюнь У, поняв, что ничего подозрительного в подарке нет, просто бросил редиску духу нерождённого.

Словно кость собаке.

Сначала дух, выплюнув редиску, презрительно отпнул её ножкой подальше, но услышав слова Цзянь Лань, как будто о чём-то задумался, выпрыгнул из объятий матери, доскакал до редиски, схватил её в зубы и точно так же скачками прокрался во дворец. Если не приглядываться, ни дать ни взять — бледнокожая безшёрстная собачка.