К тому же они не доверяли Се Ляню и Хуа Чэну.

Тут принц ничего не мог поделать — всё-таки эти люди не представляли, что такое поветрие ликов и насколько оно опасно. Кроме того, каждый имел личные счёты с Хуа Чэном, который наверняка не раз забавлялся над ними, как над безмозглыми насекомыми. Возможно, они смогли бы всеми правдами и неправдами насобирать три-четыре сотни, а остальных взять ещё где-нибудь… Но, похоже, никакой надежды на их помощь не оставалось.

— Гэгэ, не трать на них время, идём, — сказал Хуа Чэн.

Се Лянь кивнул, но не отчаялся, и направился прочь следом за Хуа Чэном. Однако Всевидящий глаз и остальные вовсе не отстали, а покрались следом, полагая, что их никто не замечает. Се Лянь не нашёл, что на это сказать, но всё же решил, что заклинатели поступают так из лучших побуждений, боясь, что принц и демон задумали навлечь на столицу беду. Поэтому лишь посмеялся и не стал им мешать. Тем временем Хуа Чэн предложил:

— Может, пойдём туда, где живут бедные горожане? Там немало беглых преступников и отчаянных людей, возможно, удастся найти добровольцев.

И они направились в самый тёмный уголок императорской столицы. Добравшись до заброшенного и порушенного храма, двое заглянули внутрь и увидели на полу множество спящих людей. Кто-то даже ночевал снаружи. Похоже, какие-то бродяги, а может, попрошайки. Даже в такой холод почти все они были одеты в лохмотья. Не стесняясь друг друга, вместе спали и мужчины, и женщины, и дети, и старики. Кто-то занял старую циновку, кто-то обнимал сноп соломы, чтобы согреться, а кто-то просто лежал на голой земле. Некоторые бодрствовали и, если не стонали от гноящихся язв на теле, то с щелчками давили пойманных на себе же вшей. Один из них всё бродил туда-сюда на хромой ноге и, кажется, носил чашку с водой для больного товарища. Уже на пороге от жуткого запаха пота и омерзительной вони хотелось задержать дыхание.

Поразительно, но самые богатые районы, утопающие в роскоши, и самые бедные, грязные и разрушенные, располагались так близко, их отделяла всего одна улица! От такого контраста любой бы так и ахнул, но у Се Ляня, конечно же, на это не было времени. Едва переступив порог, он воскликнул:

— Господа, не согласитесь ли мне помочь?

Вместо ответа тут же услышал:

— Лысый демон тебе помощник! Кто бы мне помог! Дай людям поспать! Проваливай, пошёл, пошёл!

Но Се Лянь, нисколько не обижаясь, продолжил:

— Это очень важное дело, и если вы согласитесь протянуть руку помощи, то непременно… непременно сотворите великое благо для всех людей!

Вообще-то он хотел сказать «непременно получите великое вознаграждение», и конечно, был готов их наградить, но если эти люди с самого начала решат помочь ради «великого вознаграждения», их помыслы нельзя будет считать чистыми. Нищие бродяги забранились ещё громче:

— На кой нам творить великое благо для каких-то людей?

А кто-то спросил:

— За это заплатят?

Се Лянь обернулся к Хуа Чэну и заметил в его взгляде недобрый блеск, словно тот уже вознамерился применить иные, более жёсткие, методы убеждения. Принц поспешил удержать его и прошептал:

— Подожди. Сань Лан, ты сам говорил, что угрозами и обещаниями нам не достичь нужного результата. Я поговорю с ними. Здесь человек восемьдесят, хоть кто-то да согласится.

Лишь тогда жутковатое сияние в глазах Хуа Чэна погасло. Тут послышался чей-то хриплый голос:

— Эй, эй! Послушайте все! Послушайте! Не шумите! Пусть сначала расскажет, в чём дело!

Се Лянь обернулся и увидел говорящего — хромоногого попрошайку, в отрепье, нечёсаного и неумытого, худого как тростинка. Из-за спутанных волос невозможно было разглядеть его лица, но по голосу казалось, что он довольно молод. Он замахал рукой, чтобы привлечь к себе внимание людей в храме, но почему-то только одной, что выглядело несколько комично. Брань тут же поутихла — похоже, другие нищие и впрямь прислушивались к нему.

— Благодарю! — сказал Се Лянь и, не тратя понапрасну слов, зажёг Пламя-на-ладони.

Огонь взвился высоко под своды храма, от страха бродяги и попрошайки громко завопили, разбудив даже крепко спящих.

— Что это за колдовство?!

— Это не колдовство, а божественная магия, — серьёзно ответил Се Лянь. — Чтобы доказать вам, что всё поведанное мной — правда. Скажу вам как есть. Столица окружена множеством тёмных тварей, которые вот-вот на нас нападут. Мне нужны пятьсот добровольцев, которые согласятся поучаствовать в защите города. Кто-нибудь хочет помочь? Не скрою, это может быть небезопасно, но ни в коем случае не заставляю, нужно только добровольцы!

В разрушенном храме воцарилась полная тишина. Попрошайки стали переглядываться, но ни один не вышел на зов, не сказал, что добровольно желает помочь. Спустя какое-то время раздался голос:

— Защищать столицу? Да бросьте.

Се Лянь повернулся к говорящему, а тот, улегшись обратно на землю, пробормотал себе под нос:

— Столице до нас нет дела, хе-хе, почему мы должны её защищать? Пусть делают с городом, что хотят, мне плевать!

В его равнодушном тоне всё же слышалось негодование, и Се Лянь не мог не понять такой ход мыслей. Тут-то и крылась самая главная проблема: очевидно, что в храме собрались такие же попрошайки и бродяжки, как этот человек, а значит, и думали они практически то же самое. В столице им жилось не сказать что очень хорошо, и к тому же никакого вознаграждения не пообещали, с чего вдруг они должны прийти на помощь? Они умирают от зимнего холода, даже спрятавшись в храме. Кому захочется покидать нагретое место?

Се Лянь попробовал использовать последний аргумент:

— Если твари ворвутся в столицу, произойдёт вспышка страшной болезни, и это коснётся каждого из вас.

Лежащий на земле старик воскликнул:

— Какая болезнь может быть страшнее, чем старые язвы, которыми я весь покрылся?

— Если и правда разразится недуг, ну что ж, значит, мы просто покинем столицу. Ведь необязательно оставаться здесь, ничего хорошего в этом городе нет, нам всё равно, куда идти!

— Пусть на помощь придут те богатые господа, которые живут в роскоши и блюдут своё достоинство! Кто-нибудь да согласится, почему именно мы должны?

— Ну… — Се Лянь не мог им объяснить, что богатые господа, о которых они говорят, тоже подумают: если я не соглашусь, наверняка согласится кто-то другой. К тому же, богачам, пустившим корни в столице, есть что терять, и они как раз будут держаться за своё имущество и состояние гораздо сильнее. Дело не в том, что это плохо или неправильно, вовсе нет… Но, если каждый будет так думать, они никогда не смогут совершить задуманное.

Так и не дождавшись добровольцев, Се Лянь решительно произнёс:

— Ну что ж, простите за беспокойство, — затем развернулся и вышел из храма.

Хуа Чэн сказал ему:

— Гэгэ, не стоит беспокоиться, с моей стороны тоже ищут людей. Я разослал весть, и мы наверняка соберём достаточное количество.

Се Лянь кивнул. Впрочем, он беспокоился не о том, что они не смогут собрать пятьсот человек. А о том, что им не хватит времени, а собирая людей просто для ровного счёта, они достигнут противоположного эффекта. Принц посмотрел на небо, где чёрная неуловимая дымка всё так же заслоняла звёзды и луну.

И вдруг позади раздался голос:

— Подождите! Подождите, подождите! Я согласен!

Се Лянь застыл и рывком обернулся, увидев, как тот самый хромой попрошайка, подтаскивая ногу, перепрыгнул через порог храма, и обратился к ним:

— Каковы требования к добровольцам? Живой — и ладно? Не страшно, если руки-ноги сломаны?

Оказалось, что этот человек так нелепо двигается, потому что у него не только нога, но и рука искалечена — повисла и безвольно болтается в рукаве.

Когда кто-то наконец вызвался помочь по собственному желанию, сердце Се Ляня обдало жаром, он тут же заверил:

— Это совершенно не имеет значения!

Тот человек оказался довольно приветливым, он воскликнул:

— Ну вот и славно! Захватите меня!