— Но ведь любое блюдо должно носить название.

— Это относится только к императорской кухне во дворцах. Обычные люди не дают названия кушаньям.

«Во дворцах», «императорская кухня», «обычные люди».

Помолчав, государыня улыбнулась:

— Но ведь нет такого правила, что лишь во дворцах дают названия блюдам. Пусть это будет нам на счастье. Ну же, попробуй. Матушка потратила уйму времени, чтобы приготовить их для тебя. — Она протянула сыну палочки.

Но Се Лянь не улыбнулся в ответ. И палочки не принял.

Государыня ещё немного посидела, улыбаясь, но потом её улыбка померкла.

— Мой сын…

— Что? — отозвался Се Лянь.

— Почему вы опять поругались с Фэн Синем?

Се Лянь не хотел объяснять, и сил на разговоры у него не было.

— Просто оставайтесь дома, и всё. Вам не нужно из-за этого переживать.

Поколебавшись, государыня сказала:

— Знаю, наверное, мне не стоит упоминать, но… Пока тебя не было, Фэн Синь, это доброе дитя, всё время заботился о нас…

— Матушка, что же вы хотите сказать?

— Мой сын, не сердись, — торопливо ответила женщина. — Я не хочу тебя обвинять. Правда, не хочу. Знаю, тебе очень тяжело. Просто… Фэн Синь всё время следует за нами, за тобой, и ему тоже нелегко. Я чувствую, что ему не то чтобы не хотелось всё бросить, но он оставался с нами до сих пор только из-за ваших добрых отношений…

Тут Се Лянь вдруг вскочил.

— А кому же легко? Может, мне легко?! Матушка, не спрашивайте, прошу вас! Если не понимаете, то не надо вмешиваться, хорошо?

Принц выбежал из комнаты, и государыня в панике бросилась за ним.

— Мой сын, куда же ты? Я ничего не скажу, матушка больше ничего не скажет! Вернись!

Се Лянь резко бросил:

— Я знаю! Нам всем нелегко, но вы не волнуйтесь! Я прямо сейчас пойду и сделаю так, что нам станет легче!!!

Государыне было не угнаться за ним, очень скоро она отстала. Только к вечеру Се Лянь вернулся, неся с собой несколько мешков. Он переступил порог и увидел, что никто в доме не спит, все ждут его с очень мрачными лицами.

Закрывая за собой дверь, принц спросил:

— Что это с вами?

Похоже, государь уже отругал жену — у неё до сих пор краснели глаза. Но увидев сына, она с облегчением вздохнула и вымученно, но радостно улыбнулась.

— Мой сын, ты вернулся! Впредь я больше не стану спрашивать лишнего, только не надо так внезапно уходить, не сказав ни слова. Матушка во всём послушается тебя…

Они боялись. Боялись, что он уйдёт, и они снова не увидят его два месяца. Но Се Лянь заверил:

— Не придумывайте. Я не собирался уходить. Отправляйтесь спать.

Когда государь с государыней ушли в свою комнату, Фэн Синь, помолчав, заговорил:

— Даже если спрошу, где ты был, ты ведь всё равно не скажешь, так?

Се Лянь вместо ответа бросил на пол мешки, которые принёс. От них раздался звон металла.

— Что это? — изумился Фэн Синь.

Развязав мешки, Се Лянь перевернул их и высыпал на пол гору золотой и серебряной утвари, ярким светом едва не озарило весь дом. Фэн Синь тут же вскочил на ноги:

— Где… где ты всё это раздобыл?!

Се Лянь, не поднимая головы, присел и стал подсчитывать содержимое мешков, отвечая:

— Не надо так кричать. Просто прошёлся по домам городских богачей, вот и всё. Не волнуйся. Никто меня не видел.

Глаза Фэн Синя округлились

— Ты!.. — Тут он вспомнил, что за стеной находятся государь с государыней, и понизил голос: — Ты это украл?!

— Не надо так на меня смотреть. Нам всем сейчас нелегко. Но с этим будет легче.

— Но ты же не можешь заниматься воровством?! Мы ведь способны зарабатывать уличными представлениями!

— Сколько денег ты зарабатываешь в день, в поте лица продавая своё искусство на улицах?

Фэн Синь отшатнулся на два шага. Се Лянь впервые видел на его лице такое выражение — словно тот вот-вот лишится чувств.

С огромным трудом Фэн Синь всё же устоял на ногах. Убедившись, что ему это всё не померещилось, он пробормотал:

— Что же… что с тобой случилось? Почему ты стал таким?

Подняв голову, Се Лянь переспросил:

— Каким?

— Я не собираюсь тебе объяснять! — в гневе выпалил Фэн Синь. — Сам посмотри, какой ты! О случае с ограблением я уж спрашивать не стану, но зачем ты пошёл ещё дальше?!

— Так и думал, — язвительно усмехнулся Се Лянь.

— Что ты «так и думал»?

Се Лянь поднялся с пола.

— Так и думал, что ты всё не можешь забыть о том случае. Хочешь меня расспросить, но не находишь слов, верно? Ты, должно быть, придумал себе сотни вариантов, как всё произошло. Нечего выдумывать. Я тебе скажу. — Он шаг за шагом приблизился к Фэн Синю. — Это правда. Я совершил грабёж.

Фэн Синь так же шаг за шагом отступал.

— Ты… — Но потом шагнул вперёд и тихо, но сердито высказался: — Мы ведём такую тяжёлую жизнь, но ради чего?! Если бы ты хотел заниматься подобным, мы бы давно уже пошли на это, ни к чему было страдать до сего дня! Но что теперь толку от этого?! Ты же просто сводишь на нет все прежние усилия! Ты всё ещё тот Его Высочество, каким был когда-то?!

— Да, к чему было страдать до сего дня?

Фэн Синь застыл в потрясении. Се Лянь же продолжил:

— Каким я был когда-то? Не отвечал на оскорбления? Не бил тех, кто меня ударил? Переоценивал свои силы? Хотел помогать всем, кто попал в беду? Что это такое вообще? Не совершеннейшая ли глупость? Считаешь, быть таким глупцом — хорошо? Думаешь, я должен быть таким «собой»? Ну а если я не буду таким, для тебя это станет страшным ударом, так?

— Ты с ума сошёл? — изумился Фэн Синь. — Зачем ты такое говоришь?

— Ошибаешься. Я не сошёл с ума. Просто вдруг прозрел. И понял, что именно тот, прежний «я» был безумцем.

Фэн Синь, запинаясь, проговорил:

— Как ты можешь так говорить? Когда ты стал таким? Я… я правда не понимаю… почему я… ради чего я следовал за тобой…

— Ну так перестань за мной следовать.

— Что? — Фэн Синь не сразу понял смысл его слов.

— Я сказал: перестань за мной следовать.

Договорив, принц хлопнул дверью своей комнаты.

Только спустя четыре часа он услышал снаружи какой-то шорох, а затем тихие голоса.

Похоже, Фэн Синь прощался с государем и государыней. Сам он говорил очень тихо, в голосе государыни слышались слёзы, а государь почти ничего не сказал, больше кашлял. Вскоре открылась и закрылась дверь дома, голос Фэн Синя стих, шаги исчезли вдалеке.

Он ушёл.

Запершись в комнате, Се Лянь долго сидел с непроницаемым лицом. Потом закрыл глаза.

Всё-таки ушёл.

С того самого дня, когда Му Цин покинул их, Се Лянь боялся этого: что однажды Фэн Синь тоже уйдёт.

Но страх был настолько велик, что сегодня Се Лянь не смог больше выдерживать этой пытки. И вместо того, чтобы тянуть и тянуть, словно ножом срезая по кусочку благодарность и дружеские чувства между ними, что в итоге приведёт к ненависти и полному отвращению… Лучше как можно раньше разорвать отношения, вот так — в один момент!

Прежде чем Фэн Синь ушёл, принц боялся. Но после страх исчез без остатка.

Вот только на смену страху пришла боль.

Сначала Се Лянь берёг в сердце надежду на то, что Фэн Синь останется, несмотря ни на что — даже зная, что принц совершил то, чего не должен был, даже видя, каким отвратительным человеком тот стал. Всё-таки с тех самых пор как принц в четырнадцать лет выбрал Фэн Синя своим личным слугой и телохранителем, они практически не разлучались, Фэн Синь следовал за Се Лянем словно тень. Да, они были хозяином и слугой, но в гораздо большей степени — друзьями. И кроме Се Ляня у Фэн Синя не было никого, о ком нужно заботиться. Разве что ещё родители принца заодно.

Но… Фэн Синь и правда ушёл.

Се Лянь догадывался, что так произойдёт. И прекрасно понимал, почему. Но всё-таки пока ещё не мог принять.

— Мой сын, прости! — вдруг послышался за дверью голос государыни.

Се Лянь поднялся с кровати, открыл дверь, вышел и утомлённо сказал: