И в самом деле, мир людей — на стене теснились друг к другу домики, деревья, люди… Вот только всё это поглотило бескрайнее море огня и лавы. Размытые красные мазки, которые увидел Се Лянь, являли собой цвета пламени.

Дома и деревья горели, люди, охваченные огнём, кричали. Исказившиеся лица изображались настолько живо, что Се Лянь почти слышал жуткие стенания.

В центре картины возвышалась ярко-красная гора, подобная раскалённой докрасна огромной печи, чей вид наводил ужас. И всё пламя, все потоки лавы извергались прямо из её жерла.

Се Лянь спросил:

— Картина означает… что извержение вулкана погубило государство Уюн?

— Да. И нет, — ответил Хуа Чэн.

Се Лянь понял:

— Не совсем так. Потому что это… сон.

Страшное зрелище внизу, должно быть, изображало сон наследного принца.

Принца Уюна и его четверых божеств-покровителей окружал золотой свет, а значит, на тот момент они уже вознеслись. И принца мучил кошмарный сон, содержание этого видения изображалось цветами и линиями более «иллюзорными», нежели «реальность».

Некоторые небожители, чьи магические силы достигли невиданной мощи, обладают редким даром — предугадывать будущее во снах, улавливая малейшие знаки в настоящем. Иными словами, они видят вещие сны. Как узнать, стал ли сон Его Высочества явью? И действительно ли государство Уюн погибло именно так?

Поразмыслив, Се Лянь заключил:

— Кто-то наверняка хочет нам что-то рассказать. История на этой картине, должно быть, является продолжением сюжета прошлой. Думаю, когда мы в конце концов достигнем Медной печи, получим ответы на многие вопросы.

Тем временем Линвэнь, посмотрев за окно храма, подала голос:

— Господа, должна спросить вас кое о чём. Вам это не кажется странным?

— Что именно? — спросил Пэй Мин.

— Не знаю, померещилось ли мне, но… кажется, скалы по обеим сторонам ущелья раньше располагались не так близко.

Остальные все как один повернулись и посмотрели в окно. В самом деле — когда они только вошли в храм, стены ущелья находились примерно на расстоянии чжана от окон. Но сейчас они оказались ближе, будто храм стоял к стене вплотную. Се Лянь хотел взглянуть, в чём дело, но тут услышал треск и хруст, словно дерево и земля, кирпичи и камни подверглись сильнейшему давлению.

Это не укрылось ни от кого.

— Что происходит?

Вымощенный плиткой пол задрожал, как и потолок, с которого посыпались мелкие камешки и пыль.

Пэй Мин:

— Землетрясение?

Едва он это сказал, как на стенах от давления появилось несколько пугающих «морщин».

Се Лянь воскликнул:

— Это не землетрясение! Это…

Каменные стены ущелья сжимались, сдавливая храм!

На объяснения не было времени, принц выкрикнул:

— Бежим!

Но напоминания и не потребовалось — Пэй Мин уже пробил пинком стену, освобождая проход. Остальные выбежали через дыру и бросились во всю прыть, однако перед ними простёрлась огромная территория храма. За главным залом шли пристройки, небольшие залы, комнаты для возжигания благовоний и монашеские кельи… Поэтому им так и приходилось бежать, то и дело прошибая стены. В такой момент способ перемещения, которым пользовались Боги Войны, поистине оказался немалым подспорьем. Но стоило им пройти сквозь два небольших зала, крышу пробил булыжник размером с полчеловека, который свалился прямо у ног Се Ляня.

Булыжник сорвался со стен ущелья!

Послышался грохот, сверху посыпались ещё камни. Большие как чаны с водой обломки пробивали целые участки крыши, маленькие же, размером с человеческую голову, также с немалой силой падали на людей. К счастью, кровля храма всё-таки задерживала падение, а каждый присутствующий обладал достаточной ловкостью, чтобы вовремя увернуться. Только Хуа Чэн выглядел спокойнее всех.

Петляя на бегу, Се Лянь вдруг услышал его голос:

— Гэгэ, изволишь?

Обернувшись, принц увидел в шаге от себя Хуа Чэна, который шествовал уверенной поступью, но при этом словно летел по воздуху. В какой-то момент в его руках возник красный зонт — теперь Хуа Чэн стоял под зонтом и, улыбаясь, смотрел на Се Ляня. Камни ударялись о поверхность зонта, но Хуа Чэн, держа его одной рукой, даже не покачнулся!

Се Лянь немедля спрятался под зонтом.

— Ох, как опасно. И как хорошо, что рядом Сань Лан.

Хуа Чэн усмехнулся и заботливо наклонил зонт в сторону принца.

— Подойди поближе.

Пусть момент был совершенно неподходящий, но Се Лянь ощутил, как дрогнуло сердце.

— Ты не устанешь, если будешь так держать зонт? Может, я помогу тебе…

Остальные бежали сломя голову, спасаясь от стен и уворачиваясь от камней. А видя довольные лица этих двоих, не смогли стерпеть и закричали:

— Эй! Как-то не очень честно получается!

— Градоначальник Хуа, могу я спросить, нет ли у вас лишнего зонта?!

— Нельзя ли потесниться, чтобы спрятаться под ним всем вместе?!

Хуа Чэн с фальшивой улыбкой ответил:

— Нет. Нельзя.

Се Ляню стало неловко от их протестующих воплей, поэтому он воскликнул:

— Какие чудны́е скалы! — и попытался выбежать из-под защиты.

Однако Хуа Чэн незаметно удержал принца и спокойно объяснил:

— Гэгэ, ты совершенно прав. Скалы действительно чудны́е, от слова «чудище». На горе Тунлу располагается три огромных горных пика, которые называются «Старость», «Болезнь» и «Смерть». С виду они ничем не отличаются от обыкновенных гор, но в пределах горы Тунлу способны передвигаться по своему усмотрению. Кто-то даже считает их здешними ориентирами.

Сверху сыпались камни, под зонтом же царила полная идиллия.

Се Лянь воскликнул:

— Вот оно что! И та скала, что встала на нашем пути, когда Жун Гуан притворился Демоном острого лезвия, была одной из трёх горных чудищ?

Линвэнь, которую так и подбрасывало на плече Пэй Су, с трудом пыталась присоединиться к разговору:

— Теперь понятно, почему для храма выбрали столь странное расположение — в центре «ущелья». Боюсь, первоначально оно было совсем другим, но два горных чудища зажали его между собой!

— Вот только… — спросил Се Лянь, — фраза гласит «рождение, старость, болезнь и смерть» ^[274]. Раз есть «старость, болезнь и смерть», то где же «рождение»?

Хуа Чэн ответил:

— Сожалею, но «рождения» нет. По крайней мере, я его не встречал.

— Значит ли это, что нет и шансов на выживание? Поистине жестоко!

Неожиданно Бань Юэ воскликнула:

— Стены всё смыкаются!

Когда они только вошли в ущелье, в ширину горная тропа была больше десятка чжанов, и по мере продвижения к храму Уюна она сужалась. Теперь же от скалы до скалы осталось не более трёх чжанов, строение под давлением сжалось, но поскольку для постройки храма использовались каменные балки и другие крепкие материалы, он «заблокировал» движение сближающихся стен ущелья. Вот только долго они не продержатся.

Пэй Мин воскликнул:

— Нам не пройти ни вперёд, ни назад, пробьём крышу и поднимемся наверх! Забудьте про камнепад, разобьём булыжники — и дело с концом!

Се Лянь возразил:

— Не выйдет! Сейчас нас спасает храм, а если поднимемся, горные чудища могут схлопнуться сверху или натворить что-то подобное, так они просто раздавят нас в лепёшку!

Тем временем стены с громким треском задвигались быстрее, и теперь свободного пространства осталось менее двух чжанов. Линвэнь, до сих пор будучи не в силах пошевелиться, не выдержала:

— Господа, нельзя ли поскорее принять меры? Если нельзя, может быть, отпустите меня, и тогда я приму эти меры? Спасибо, но я не хочу, чтобы меня здесь раздавило!

Да разве так просто выдумать нужное решение, когда огонь уже подбирается к заду? Свободного пространства осталось в человеческий рост, и тут Пэй Мин с громким криком подлетел в воздух и упёрся двумя руками в одну стену ущелья, а ногами — в другую, превратившись тем самым в «кость», которая застряла меж двух скал.

— Если и суждено быть раздавленным, я, мать вашу, не желаю, чтобы меня раздавили эти чудища. Я задержу их, а вы поторопитесь с решением!