Не дав ему договорить, «Мин И» прохладно заметил:

— И впрямь, чем выше положение, тем хуже память, да, Водяной самодур? Когда-то ты перевернул столько записей мира людей с гороскопами рождения и именами смертных, столько сил потратил, чтобы найти меня одного… И что же, прошло всего-то несколько сотен лет, а ты уже позабыл, как я выгляжу?

Его слова заставляли черты Ши Уду искажаться с каждым мгновением. Выражение, которое обычно проявлялось на лицах простых смертных при виде призрака «вживую», теперь впервые отразилось на его лице. Зрачки Ши Уду сузились до маленьких точек, с губ сорвалось:

— Ты ещё жив?!

Хэ Сюань же холодно выплюнул:

— Я мёртв!

Потом внезапно вскинул руку, будто схватил что-то в воздухе, и поднял вверх. Се Лянь ощутил приступ внезапной боли в голове — это Ши Цинсюань попал под влияние магических сил Черновода и упал без чувств.

Се Лянь не знал, сколько времени прошло, когда его сознание вместе с сознанием Ши Цинсюаня постепенно прояснилось. Он ещё не успел открыть глаза, но уже почувствовал, как что-то то и дело трётся об него.

А когда Ши Цинсюань медленно поднял веки, обнаружил возле себя с полдюжины косматых, дурно пахнущих голов. Его окружила группа сумасшедших чудиков, которые беззастенчиво посмеивались с глупыми выражениями на лицах и при этом неустанно ощупывали Ши Цинсюаня руками. Се Лянь отнёсся к увиденному довольно спокойно, поскольку посчитал, что опасности для жизни нет. К тому же, эти чудики также не представляли для него угрозы, если не брать во внимание их ужасно грязный вид. В отличие от принца, Ши Цинсюань не на шутку перепугался и тут же попытался оттолкнуть странных незнакомцев, да только услышал звон железных цепей. Запястья и лодыжки сковало ледяным металлом, который не давал пошевелиться. Подняв голову, Ши Цинсюань обнаружил, что его руки высоко подвешены, прикованные к обшарпанной стене огромными цепями толщиной с палку.

Судя по окружающей обстановке, они вернулись в чертог Сумрачных вод. Се Лянь, как и Ши Цинсюань, ощущал, что голова раскалывается от боли, и только хотел сказать: «Ваше Превосходительство, успокойтесь, я научу вас, как выбраться из этих цепей…», но тут же заметил, что не может произнести ни звука!

Изумлённый этим фактом, Се Лянь внимательно оценил своё состояние и обнаружил, что истратил львиную долю магических сил. И хотя его душа всё ещё держалась внутри тела Ши Цинсюаня, принц не мог им управлять, не имел возможности даже открыть рот и что-то сказать. Неужели магические силы, которые ему одолжил Хуа Чэн, подошли к концу?

Этого не может быть. Принц прекрасно знал, сколько необходимо магических сил, чтобы применить Перемещение души. Хуа Чэн мог передать ему больше, но никак не меньше. И всё же принц чувствовал, как магические силы непрерывно утекают, и потому неизбежно ощутил растерянность и беспокойство.

Внезапно напротив послышался хриплый голос:

— Цинсюань!

У Ши Цинсюаня всё плыло перед глазами. Он с трудом поднял голову и увидел, что его звал Ши Уду.

Его не сковывали цепи, только белые одежды стали невыразимо грязными. Ши Уду стоял на коленях, а увидев, что Ши Цинсюань очнулся, с радостью на лице попытался подойти, да только кто-то тотчас же с силой пнул его, вновь опрокинув на колени. Этот человек стоял, заложив руки за спину, на лице его угадывалось жестокое и мрачное выражение. От белизны его кожи сердце охватывал холод. Чёрный демон чёрных вод, или лучше сказать — Хэ Сюань.

За его спиной располагался священный алтарь, на котором покоились четыре блестящих чёрных горшка с прахом. А на полу валялись два разорванных веера — Веер Повелителя Ветров и Веер Повелителя Вод.

Отец, мать, сестра, невеста.

Хэ Сюань бросил:

— Поклонись.

Ши Уду, не отрывая взгляда от брата, ответил:

— Хорошо.

Затем в самом деле подполз к алтарю и, громко стукаясь лбом, отбил четырём горшкам с прахом несколько десятков земных поклонов. Затем слегка приподнялся, но Хэ Сюань тяжело опустил ногу ему на голову, холодно вопрошая:

— Я разве позволял тебе встать?

От удара о пол лицо Ши Уду окрасилось струйками крови. Стиснув зубы, он ответил:

— …Нет.

На глазах Ши Цинсюаня его старшего брата, который всегда был так горд, что ни перед кем не склонял головы, втоптали ногой в пол. И хотя он прекрасно понимал, что расплата даже в десятки раз тяжелее не станет чрезмерной, всё же кровь гуще воды, и родное сердце не выдержало — с губ Ши Цинсюаня сорвался крик:

— Брат…

Хэ Сюань ответил угрожающим взглядом. Даже не поднимая головы, Ши Уду понял, что Ши Цинсюань своим вмешательством всё испортит, и тут же выкрикнул:

— А ты закрой рот!

Мгновение поколебавшись, Хэ Сюань снял сапог с головы Ши Уду. Тот пришёл в неописуемый ужас, но подняться не смог, только резко выдохнул:

— Цинсюань!

Хэ Сюань медленно подошёл к Ши Цинсюаню. Чудики явно до ужаса боялись демона — сразу разбежались в стороны с жуткими завываниями и теперь лишь украдкой поглядывали на Ши Цинсюаня, словно жаждали заполучить что-то, имеющееся при нём. Ши Цинсюань, прикованный к стене, смотрел, как к нему медленно приближается несравнимо знакомое лицо, которое теперь казалось неописуемо чужим.

Хэ Сюань присел перед ним на корточки и, помолчав, задал вопрос:

— Страшно встретиться с истинным Божком-пустословом?

Вопрос прозвучал без тени эмоций, однако взгляд Ши Цинсюаня при этом опустел, губы задрожали, но с них не слетело ни звука.

Прежде он испытывал небывалый страх по отношению к истинному Божку-пустослову, а теперь перед ним находился тот, кто поглотил ту самую тварь и был в десятки, сотни раз страшнее, чем кошмарные сны, которые он видел в юности. И этот ужас он должен был испытать уже давно.

Ши Уду вмешался:

— Хэ Сюань, отвечать за поступок должен тот, кто его совершил. Это я придумал использовать тебя, чтобы отвести от него напасть, мой брат здесь совершенно ни при чём.

Хэ Сюань холодно усмехнулся:

— Ни при чём? — Не отрывая взгляда от Ши Цинсюаня, он выплюнул по слову: — Твой брат — от природы посредственный, обыкновенный смертный, получил возможность вознестись на Небеса в безграничном величии. Ему досталась моя судьба, он наслаждался жизнью божества, предназначенной мне. Так скажи мне, это ли называется «ни при чём»?

Каждое слово ножом врезалось в сердце. Он говорил это Ши Цинсюаню, чтобы тот слушал и осознавал, как обстоит дело, и невольно опускал голову, чувствуя, что больше не сможет поднять её никогда в жизни.

Ши Уду, насилу взяв себя в руки, ответил:

— Ты… ты же постоянно находился рядом с ним, а значит, должен понимать, что я тебе не лгу. У него такой характер, он не умеет держать язык за зубами. От начала до конца он правда ничего не знал!

Хэ Сюань сурово бросил:

— Именно это и вызывает ещё большую ненависть! С какой стати он ничего не знал?!

Голова Ши Цинсюаня опустилась ещё ниже.

С какой стати он, питаясь чужой кровью, наступая на чужие кости, вскарабкался на Небеса, а сам при этом чувствовал себя легко и привольно, нисколько не обременённый знанием о том, откуда у него всё то, что он имеет?

Хэ Сюань добавил:

— Он не знал ничего тогда, ну а теперь тоже не знает?!

Ши Цинсюань поднял голову, его голос дрогнул:

— Мин-сюн, я…

Хэ Сюань выкрикнул:

— Замолчи!

Его лицо практически сделалось зверским, от одного взгляда Ши Цинсюаня прошиб озноб, и он замолчал, будто цикада зимой.

Хэ Сюань резко поднялся и принялся ходить из стороны в сторону по залу чертога Сумрачных вод.

— Я давал тебе шанс! — низко рявкнул он.

Ши Цинсюань закрыл глаза и сжал кулаки. Се Лянь вспомнил наполненную гневом фразу, произнесённую Хэ Сюанем в посёлке Богу: «Хорошо. Хорошо!» И ещё тот раз, когда Ши Цинсюань вознамерился вместе с Пэй Мином отправиться к Восточному морю, а «Мин И» хотел его остановить.

Но каждый раз… Ши Цинсюань избирал помочь Ши Уду.