— Но мне никогда не приходилось слышать ни о каком храме Тысячи фонарей!

— Верно! Я тоже никогда о нём не слыхал!

Се Лянь, наконец оправившись от потрясения, из-за которого все его мысли куда-то улетучились, в ответ на их вопросы честно произнёс:

— Уважаемые господа, не стану лукавить, не только вы о нём не слышали, но и сам я о нём также не слышал.

Но ведь невозможно, чтобы и храм для него построил Тянь Шэн!

У всех присутствующих голова шла кругом, будто в них угодил удар молнии — никто не смел поверить в случившееся этой ночью, разногласия никак не стихали. Се Ляню так и хотелось сказать: «Это ведь всего лишь игра, к чему воспринимать её столь серьёзно?» Но, во-первых, очень многие в душе вовсе не считали «игру» игрой, а во-вторых, он ведь занял в этой «игре» первое место, и разве не захотят остальные поколотить его, услышав подобные утешения? Другие небожители, заняв места далеко позади принца, тоже не осмеливались произнести подобной фразы, которая прозвучала бы в их устах как нелепое оправдание для самих себя, мол, ничего страшного, что первенство нам не досталось, подумаешь…

Пока другие спорили, Пэй Мин усмехнулся:

— А я ведь говорил, что Собиратель цветов под кровавым дождём выкрал Его Высочество наследного принца вовсе не из недобрых намерений, и никто из вас тогда мне не поверил. Ну что, теперь убедились?

Его напоминание мгновенно заставило всех осознать.

Ведь если это действительно Хуа Чэн, для него и впрямь не составило бы труда, лишь махнув рукой, запустить в небо три тысячи фонарей негасимого света!

Связаны ли Се Лянь и Хуа Чэн отношениями какого-либо характера, поистине являлось для всех загадкой. Ранее версия о недобрых намерениях последнего казалась всем куда более заслуживающей доверия. Поскольку не существовало причины, по которой Хуа Чэн, всегда относившийся к чертогам Верхних Небес крайне враждебно, внезапно посмотрел бы на Се Ляня иным взглядом. Но точно так же не существовало и причины, чтобы Хуа Чэн, которому никакой закон не писан, вдруг стал бы относиться к кому-то с притворной добротой. Однако после сегодняшнего события предположение о недобрых намерениях явно пошатнулось, потеряв под собой опору. Ведь это же три тысячи фонарей негасимого света! Даже сам Повелитель Вод, в руках которого сосредоточены богатство и процветание, не осмелился бы так просто взять и устроить нечто подобное. Неожиданно посреди всеобщих споров и недоумений с высокого места послышались неторопливые хлопки.

Небожители смолкли, повернулись на звук и увидели, что Цзюнь У, хлопая в ладоши, улыбнулся Се Ляню:

— Сяньлэ, прими поздравления.

Се Лянь, осознавая, что Цзюнь У таким образом помог ему выйти из затруднительного положения, преисполнился благодарности и склонил перед Владыкой голову. Цзюнь У же со вздохом добавил:

— Ты всегда умел творить чудеса.

После его слов остальные постепенно успокоились, а спустя несколько мгновений, последовав примеру Цзюнь У, один за другим принялись аплодировать и высказывать поздравления.

Посему, каким бы потрясением ни стал результат принца, другие небожители не могли не признать его подлинность. Всё-таки этот Его Высочество наследный принц испокон веков был полон чудес и сюрпризов. Так повелось когда-то и до сих пор осталось неизменным!

Пиршество в честь Середины осени подошло к концу, трудящийся над громовыми раскатами Повелитель Грома тоже закончил свою работу. Более всех для создания атмосферы постарался Ши Цинсюань — чьё бы имя ни называл глашатай, Повелитель Ветров первым начинал шумно хлопать в ладоши и одобрительно кричать. Кроме момента, когда объявили Пэй Мина. Се Лянь вначале хотел спросить у Ши Цинсюаня, не будет ли Повелитель Вод раздосадован тем, что вынужденно занял третье место, смещённый с такого же вынужденного второго, но всё же принц не увидел на лице Ши Уду ни капли расстройства. Пэй Мин и Линвэнь высказали ему поздравления, а затем троица принялась обсуждать, в чьи владения отправиться, чтобы найти там горы с горячими источниками, попариться и насладиться массажем туйна^[180].

Ши Цинсюань спросил:

— Брат, вы опять отправитесь развлекаться?

Ши Уду, сложив веер, ответил:

— Да.

Линвэнь скрестила руки на груди и усмехнулась:

— Ваше Превосходительство не желает присоединиться к нашему веселью?

— Я не пойду с вами, — отозвался Ши Цинсюань. — Уже договорился кое с кем.

Ши Уду нахмурился:

— Только не вздумай якшаться со всяким сбродом.

Линвэнь спросила:

— Каким бы сбродным ни был этот сброд, разве сможет он переплюнуть генерала Пэя?

Пэй Мин предостерёг:

— Дражайшая Цзе, придержи язык.

Се Лянь дождался, пока они перекинутся ещё парой фраз, и вместе с Ши Цинсюанем приготовился покинуть пиршество. По пути они столкнулись с Му Цином, вновь хмурым как туча, но принц так и не понял, заприметил ли тот его. Фэн Синь же, в отличие от Му Цина, поднявшись с места и направляясь к выходу, по пути бросил Се Ляню:

— Поздравляю.

 Се Лянь кивнул ему в ответ:

— Спасибо.

Повелитель Ветров поселил Лан Ина в своих владениях в столице бессмертных. Теперь юноша выглядел чистым и опрятным, только по-прежнему боялся незнакомцев и, спускаясь вместе с Се Лянем с небес, не проронил почти ни слова. Принц сперва отправился в посёлок, чтобы купить юноше немного свежих фруктов, но и потом не сразу вернулся в монастырь Водных каштанов, заглянув сначала в небольшую рощицу неподалёку.

Ожидания принца оправдались, рощица оказалась довольно оживлённой: на дереве висел, изрыгая громкие грязные проклятия, молодой мужчина, связанный белой лентой. Он был голый по пояс, а внизу под деревом сидел мальчишка, который отгонял от него комаров.

Наказав Лан Ину постоять снаружи, сам Се Лянь неторопливо направился в рощу. Мужчина, завидев его, разразился гневной бранью:

— Се Лянь, пёсий ты потрох, а ну сейчас же, мать твою, опусти меня на землю! Помрю, помру, я сейчас помру!

Се Лянь же мягко ответил:

— Тебя наверняка многие годы не кусали комары. Что плохого в том, чтобы вновь ощутить, что значит быть живым?

Мужчина оказался Ци Жуном. Се Лянь совершенно точно знал, что он наверняка не станет сидеть сложа руки и уговорит Гуцзы помочь ему разрезать или разорвать Жое, поэтому наказал ленте: если пленник захочет сбежать, притащить его в эту рощу как следует насладиться природой. Ци Жун всё время прикрывался тем, что захватил чужое тело, поэтому Се Лянь не мог постоянно его избивать, но вот заставить его ощутить такие небольшие мучения всё-таки не возбранялось. Се Лянь частенько ходил сюда собирать хворост и всякий хлам, поэтому на себе испытал, как больно кусают местные комары. Вот и Ци Жун теперь весь покрылся вспухшими укусами комариного роя, так что ему смерть показалась милее жизни.

— И где же твоё хвалёное сердце снежного лотоса^[181]?! Что же ты теперь не строишь из себя добренького недотёпу?! — всё не унимался Ци Жун.

Гуцзы схватился за ногу Се Ляня и захныкал:

— Братец, сними моего отца оттуда! Он уже очень давно там висит!

Се Лянь погладил мальчика по голове, а в следующий миг послышался вскрик Ци Жуна и глухой удар — тот свалился с дерева на землю.

Чтобы вернуться в деревню Водных каштанов, пришлось идти через кленовый лес. Се Лянь одной рукой тащил голого по пояс молодого мужчину, который беспрерывно бранился, а следом шли двое детей — один не переставал всхлипывать, другой погрузился в молчание. Принц подумал, что их компания, наверное, выглядит поистине странно. Поднимаясь на пригорок, он сказал мальчикам:

— Осторожнее, смотрите под ноги. Здесь легко споткнуться.

Принц сказал чистую правду. Иногда, если случалось возвращаться после сбора рухляди в посёлке поздно ночью, стоило ему в темноте пойти по этой тропе, по неизвестной причине он каждый раз спотыкался и падал бессчётное множество раз. Ци Жун, услышав, взмолился:

— О, Небеса! Прошу вас, сделайте так, чтобы этот человек поскорее свалился с этого холма и свернул себе шею!