Однако в этом восьмитысячном по счёту храме стояла далеко не самая роскошная божественная статуя наследного принца. Пик на горе Тайцан, на котором Его Высочество наследный принц проживал во время самосовершенствования, теперь носил название «Пик наследного принца». Именно здесь и построили самый первый дворец Сяньлэ. Когда отлили первую божественную статую, её установили там же. Его Величество глава государства лично снял покров со статуи. То изваяние в высоту достигало пяти чжанов и выглядело как живое, в точности передавая внешность принца. Оно было полностью отлито из чистого золота и представляло собой подлинное «золотое тело»[121].
Паломники текли во дворец Сяньлэ сплошным потоком, сбивая пороги. Треножник перед храмом был усыпан длинными и короткими палочками благовоний, так что ставить уже было некуда. Ящик для пожертвований здесь стоял намного больше и крепче, чем ящики в обыкновенных храмах — ведь если не сделать его таковым, не пройдёт и дня, как он заполнится подношениями, и последующие посетители просто не смогут ничего туда положить. У самого входа в храм выкопали пруд с чистейшей водой, который также полнился монетами — они бронзовым блеском сияли под бликами, играющими на воде. Несколько черепах, живущих в пруду, уже просто не решались высунуть нос из своих панцирей, поскольку каждый день в них сыпались монеты, которые паломники бросали в воду с каменного мостика, и как бы монахи ни уговаривали людей этого не делать, ничего не помогало. За высокими и толстыми красными стенами, которые опоясывали территорию храма, раскинулся сад из сливовых деревьев, ветви которых усыпали бесчисленные ярко-красные ленты с молитвами и просьбами о благословении. Ленты покачивались на ветру среди цветочного моря, создавая картину роскошного и яркого великолепия.
А в главном зале храма у подножия собственной божественной статуи с чинным и скромным видом сидел Се Лянь, глядя с возвышения на толпу. Оставаясь для всех невидимым, он мог видеть всех посетителей храма и слышать их разговоры:
— Почему в храме наследного принца нет подушек для коленопреклонения?
— И правда, даже настоятель храма говорит, что преклоняться нельзя. Но ведь храм открыт для посещения, почему же нельзя преклонять колени?
— Вы, должно быть, впервые в храме Сяньлэ. Во всех храмах Сяньлэ такие правила. Я слышал, после вознесения Его Высочество наследный принц явился во сне ко многим настоятелям и служителям храмов и сказал, что его последователи не должны преклонять перед ним колени. Поэтому в храмах наследного принца негде преклониться.
И хотя присутствующие не могли разглядеть принца, Се Лянь всё же кивнул в ответ. Кто же мог подумать, что от другой группы людей вдруг послышится смех:
— Что это за логика такая? Бессмертные божества ведь для того и нужны, чтобы им поклоняться. Это всё ложные слухи.
Се Лянь даже поперхнулся. И тут же услышал, как кто-то поддержал говорящего:
— Ага, преклонить колени нужно обязательно. Только так можно выразить свою искренность!
— Даже если подушек нет, ничего страшного, мы встанем прямо на пол.
Вот так кто-то первым бухнулся на колени, и все вокруг тут же последовали его примеру. Сотни, тысячи людей теснились внутри и снаружи храма и со всей искренностью кланялись божественному изваянию, сменяя друг друга непрерывными волнами. Каждый о чём-то молился, про себя загадывая желания и прося о благословении.
Се Лянь молча слез с постамента и подумал: «Ладно, постепенно привыкнут».
В следующий миг к нему со всех сторон ринулись бесчисленные людские голоса, будто огромная волна, сметающая всё на своём пути.
— Сдать экзамен на высокий чин! Хочу сдать экзамен! В этом году непременно! Если исполнится, обязательно отплачу сторицей!
— Благословения в дорогу!
— Все девушки, которые мне нравятся, влюбляются в моего шисюна. Прошу, пусть он станет немножко уродливее, пожалуйста.
— Твою мать, ни за что не поверю, что в этот раз у меня не родится здоровяк-сын!!!
…Просили обо всём на свете, и у Се Ляня от этих молитв отчаянно разболелась голова, поэтому он поспешно изобразил руками заклинание, и все до одного голоса стихли. Но только у него в голове воцарилась тишина, принц тут же услышал громкий крик и увидел, как из внутренних покоев выбежал юноша в чёрном одеянии, зажимающий уши руками. Он взревел:
— Это что ещё за ерунда!!!
Верующие в храме совершенно не заметили его появления, продолжая поклонение. Се Лянь со вздохом похлопал юношу по плечу и улыбнулся:
— Фэн Синь, спасибо тебе за помощь.
Поскольку огни благовоний во дворцах Сяньлэ горели столь ярко, за день Се Лянь мог услышать едва ли меньше тысячи молитв. В самом начале, полагаясь на яростный энтузиазм новичка, он брался за любое пожелание сам, лично прикладывая усилия для его исполнения. Но впоследствии молящихся стало слишком много, поэтому пришлось поручить часть работы Фэн Синю и Му Цину. Юноши вдвоём отделяли те молитвы, которые находились в сфере влияния принца, от тех, которые можно было проигнорировать, а потом передавали ему те просьбы, на которые следовало обратить особое внимание.
Му Цин, закончив проверку, сразу докладывал принцу и никогда не жаловался. А вот Фэн Синь никак не мог взять в толк, ну почему люди так любят попросить о какой-то ерунде? Даже о гармонии в интимных отношениях приходят помолиться в храм Сяньлэ. Се Лянь ведь Бог Войны, разве он может отвечать за подобное? Если так будет продолжаться дальше, остальные небожители начнут возмущаться, за глаза называть его собакой на сене, которая молитвы не исполняет, а всех последователей к себе переманила. Тут уж сказать будет нечего. Фэн Синь закрывал уши и никак не желал опустить руки, хотя это, в действительности, совершенно не помогало. Он воскликнул:
— Ваше Высочество, почему среди твоих последователей так много девушек?!
Се Лянь спрятал руки в рукава, уселся на облачко дыма от благовоний и с улыбкой ответил:
— Разве это не замечательно? Множество красавиц — услада для сердца и глаз.
Фэн Синь в ужасе возразил:
— Нисколько это не замечательно. Женщины, кажется, целыми днями только и просят, что красиво выглядеть, удачно выйти замуж да родить сына, а других желаний у них не бывает. Ни одного серьёзного дела, у меня от одного их вида начинает болеть голова!
Се Лянь, улыбаясь до ушей, хотел ему что-то сказать, как вдруг толпа в храме заволновалась. Они поглядели в сторону ворот храма и услышали, как кто-то, понизив голос, оповещает остальных:
— Князь Сяоцзин прибыл, скорее, уходим, уходим! Князь Сяоцзин прибыл!
Титул «князь Сяоцзин», повлиял на людей в точности как фраза «князь Тьмы». Все как один, они побледнели от ужаса и в панике бросились врассыпную. Всего несколько мгновений, и по храму будто прошёлся настоящий смерч — большинство верующих, только что поклонявшихся божественной статуе, как ветром сдуло. Вскоре порог храма вразвалку переступил юноша в парчовых одеяниях, всем видом излучающий роскошь, с мантией на плечах. В руках он нёс драгоценный резной фонарь со вставками стеклянной глазури. Если не обращать внимания на его глаза, юноша внешне очень походил на Се Ляня. Однако взгляд его был излишне выразительным и резким. Кто же ещё это мог быть, как не Ци Жун?
Сейчас ему исполнилось лет восемнадцать, лицо стало более привлекательным, характер — более сдержанным, теперь он, можно сказать, обзавёлся манерами, присущими мужчине из знатного рода. Он вошёл в храм, но слугам не позволил войти следом. С фонарём он прошёл в главный зал, оправил плащ и опустился на колени на чистый пол. Затем торжественно поклонился несколько раз, поднимая фонарь над головой. Двое на божественном алтаре переглянулись. Фэн Синь зацокал языком, и в его взгляде Се Лянь прочитал раздражение.
Три года назад, когда Се Лянь покинул дворец и пустился в странствие, Ци Жун всё ещё отбывал наказание. А когда принц вернулся, так и не успел повидаться с двоюродным братом — в ту же ночь, прямо во сне, он вознёсся под звуки небесного грома. За три года Се Лянь часто являлся во снах родителям, советнику и многим другим людям, и Ци Жуну явился однажды — строго повелел ему впредь относиться к людям с добром, умерить свой нрав, не творить произвол. Поэтому Ци Жун весьма активно помогал в строительстве храмов и монастырей, совершал пожертвования и подносил принцу фонари.
