— Верно, — кивнул, соглашаясь с ним, Радзивил, — на свою беду, княжна грезит Бутурлиным. И если я обагрю руки его кровью, она воспылает ко мне ненавистью.

Видит Бог, я не меньше вас жажду смерти московита! Но для затеянной мной игры нужно, чтобы пока он оставался в живых. Женщины любят победителей. Я сокрушу милый Эве образ боярина, разгромив его в бою!

Увидев московита жалким пленником, дочь Корибута устыдится своих чувств и забудет его. Когда стоит выбор между величием и ничтожеством, всякий здравомыслящий человек выбирает величие! А Эвелина отнюдь не глупа!

— Что ж княжич, желаю удачи в сем благородном деле! — с улыбкой откликнулся на его слова Демир. — Надеюсь, личные устремления не помешают твоим полководческим талантам!..

— Ну, как будем действовать дальше? — вопросил у Бутурлина Северин, когда Радзивил с подручными скрылись из виду.

— Дождемся неприятеля! — пожал плечами Дмитрий. — Что нам еще остается?

Мурза Илькер чувствовал себя так, словно ему плюнули в душу. На переговоры с защитниками Милицы княжич Владислав взял с собой турка, выскочку Махрюту, но только не его — наследника Чингисхана и предводителя самой боеспособной части литовского войска!

Снести подобную обиду Илькер был не в силах и потому мысленно искал способ досадить Радзивилу и Демир-Аге, так небрежительно обошедшимся с ним.

Но ничего путного ему на ум не приходило. К тому же, выступление против своего нанимателя для молодого татарского вожака таило ныне смертельную опасность.

После ухода казаков Радзивил не на шутку ожесточился и заявил, что посадит на кол всякого, кто ослушается его наказа. Мурза разумел, что это не пустые слова!

Скорый на расправу княжич искал, на ком бы отвести душу после неудачи с людьми Щербы, а горделивый татарин вполне подходил на роль жертвенного агнца.

Сознавая это, Илькер решил повременить с местью. Однако деятельная натура не давала ему покоя, и вскоре Мурза придумал, как с выгодой для себя испортить настроение Демиру-Аге.

Проезжая мимо вьючной лошади турка, Илькер узрел торчащую из-под попоны рукоять пистоли, коей еще недавно хвалился Посланник Султана.

К великой удаче татарина, молодой чавуш, охранявший имущество Аги, глядел в сторону, куда вместе с Радзивилом и Махрютой направился его господин, и не мог видеть приближения Илькера.

Подивившись беспечности стражника, правнук Чингисхана осторожно вынул из седельной сумы пистоль с привязанным к ней ключом, а также два кошеля с запасом пороха и пуль и спрятал все это в собственном мешке с пожитками.

Но если воин, приставленный к добру Демира-Аги, проявил преступную халатность, то его господин по возвращении с переговоров сразу обнаружил пропажу.

Хлестнув нерадивого чавуша плетью, Демир поспешил на встречу с Илькером. Он догадывался, кто мог похитить его оружие.

— Пока я отсутствовал в стане, из моего обоза была украдена пистоль! — без предисловий начал он. — Признайся, ее взял один из твоих молодцов?

— С чего ты взял, что она пропала ныне? — изобразил на лице недоумение Илькер. — Может, ее стащил кто-то из казаков, прежде чем покинуть стан? От сих детей Шайтана можно ждать всего!

— До моего отъезда с княжичем пистоль была привязана к седлу запасного коня, это я знаю точно! Так что казаки ее украсть не могли! Поищи лучше вора среди своих людей!

— Ты мыслишь, мои нукеры способны на кражу? — картинно оскорбился предводитель татар. — Или, по-твоему, я мог взять без спросу чужое оружие?!

Видя, что правды от него не добиться, Демир решил на время оставить ногайца в покое.

«Не быть тебе, Мурза, наместником Порты в Диком Поле! –

с презрением подумал он о своем подопечном. — Шакалом ты был, шакалом и остался!»

Но еще больше потери оружия Демира огорчало иное. Посланные вечером на поимку гонца Мустафа и Халиль до сих пор не вернулись в лагерь.

Для Посланника Султана это означало лишь одно: его люди мертвы. Будь они живы, по-любому бы возвратились доложить об исполнении наказа.

Но княжич Владислав отнюдь не разделял опасений своего советника. Ему не было дела до судеб отдельных лиц, тем паче слуг.

— Нашел о чем тревожиться! — презрительно фыркнул он, выслушав предположение Демира о гибели его людей. — Сии места неведомы твоим холопам! Верно, заблудились и плутают по лесу!

Лучше проследи, чтобы наша конница была готова к выступлению. Через час мы пойдем на приступ!

— Я позабочусь об этом, княжич, — учтиво склонился пред Владиславом Демир-Ага, — но все же мне неспокойно. Я мыслю, московит неспроста так уверен в своих силах!

Наверняка у него есть тайное оружие…

— Тайное? — недоверчиво переспросил княжич. — И что это за оружие может быть?

— Мой опыт подсказывает, что боярин призовет в помощь силы природы… — задумчиво вымолвил посланник Султана.

— Обратится к старым языческим богам? — криво усмехнулся Радзивил.

— Скорее, воспользуется силой, коя действует безотказно! — развел в стороны ладони Демир. — Я говорю о воде!

— Что еще за вода? — нахмурился княжич. — Не люблю, когда со мной говорят загадками!

— Помнишь запруду на пути к Милице? — холодно улыбнулся турок. — Вообрази, княжич, что станется, если ее разрушить!

Река хлынет на равнину, где ты выстроишь войско, и наше наступление захлебнется…

— Ты веришь, московит способен на такое? — изумленно воззрился на советника Владислав. — Брось, Ага! С чего ты взял, что он разрушит запруду?

— С того, что по-иному ему не выстоять! — пожал плечами турок. — На месте Бутурлина я бы сам так поступил!

— Надеюсь, на это у него не хватит ни ума, ни сил! — отмахнулся от Аги Радзивил. — Сам подумай, где он найдет столько пороха, чтобы взорвать греблю?

— Лучше переоценить врага, чем недооценить, — вздохнул Демир, — тогда будешь готов к любой хитрости с его стороны. Я мыслю, нам нужно обезопасить себя от затопления на время битвы!

— И как ты намерен это сделать? — полюбопытствовал княжич.

— Пошлю к гребле своих людей. Думаю, десятка хватит.

Едва ли Бутурлин отрядил для разрушения гребли много люда. Скорее, там будет пара-тройка верных ему бойцов!

— Что ж, отправь нукеров к гребле, — согласился с советником Радзивил, — сам же будь подле меня! Мало ли какая помощь от тебя потребуется в битве!

Лязгая доспехами, в шатер ввалился Махрюта.

— Господин, воины ждут тебя, — вымолвил он, склоняясь перед своим покровителем, — они готовы идти на приступ!..

— Отлично! — мечтательно произнес княжич. — Нынче же покажем миличанам, как бунтовать против законного Монарха!

Предоставив турку первым покинуть шатер, Радзивил обернулся к своему телохранителю.

— Вот что, пан Каин, — с улыбкой произнес он, — скажи, есть хоть капля правды в том, что сказывал о тебе московит?

— Ужели ты ему веришь, Владыка? — состроил обиженную гримасу тать. — Я и говядину не шибко люблю, а что до человечины, то и вовсе…

— Ладно, ладно, пошутил я! — со смехом оборвал его княжич. — Впрочем, на свете нет ничего невозможного…

В ближайшее время боярин мне нужен живым. Но, клянусь, едва княжна от него отвернется, я лично отдам тебе Бутурлина на съедение! Разумеешь?

— Шутить изволишь, господин? — нахмурился душегуб, силясь понять, насколько всерьез говорит его покровитель.

— В каждой шутке есть доля правды! — насмешливо прищурился Радзивил. — Мы еще вернемся к сей беседе! А ныне нас ждут иные дела. Победив московита, мы раздавим гнездо мятежа на Литве!

— Непременно раздавим, господин, — хищно осклабился Махрюта, — в том даже не сомневайся!

— Да уж, силен на выдумку московит!.. — задумчиво проронил Воевода Кшиштоф, выслушав рассказ племянника о замыслах Бутурлина. — Надо же, как ему только в голову взбрело затопить равнину!

— По-иному врага не одолеть, — вздохнул Флориан, — у Радзивила пятикратный перевес в силе, к тому же, на его стороне татары. А у Бутурлина лишь селяне с косами да цепами и сотня казаков, перешедших к нам от самозванца…