В том, что на сей раз ему удастся прорвать оборону деревни, княжич не сомневался. От деревянных щитов, возведенных ее защитниками, после обстрела остались лишь расщепленные пулями доски.

Большая же часть жердей, препятствующих конной атаке, была изрублена татарами еще во время первого штурма.

— Плохо дело! — процедил сквозь зубы Щерба. — Кони у Радзивила добрые. Мигом перемахнут засеку!

— Самое время трубить! — обернулся к нему Бутурлин. — Где твой рог, атаман?

— При мне, где же ему быть? — усмехнулся казачий вождь. — Сей же час и протрублю!

Однако трубить ему не пришлось. Протянутая к поясу рука казака наткнулась лишь на обломки еще недавно зычного рога.

— Ах ты незадача! — досадливо поморщился Щерба. — Как же я сразу не приметил, что рог разбит пулей!

— Одолжи рог у кого-то из братьев! — посоветовал ему Дмитрий.

— В том-то и беда, что во всем войске он был один такой, — удрученно вздохнул Щерба, — и иного мне нынче не добыть!..

— Что за беда стряслась? — вынырнул откуда-то сбоку, заслышав их разговор, Щелепа. — Чего тебе не добыть, брат?

— Да вот, погляди! — протянул ему обломки рога атаман. — Нужно дать знак Газде, чтобы взорвал греблю, а трубить не во что!

— У наших такого рога нет, — согласился с побратимом Трохим, — а вот у одного татарина я похожий рог видывал! Я его из лука прикончил, он должен лежать неподалеку…

— Что ты задумал? — вопросил казака Бутурлин.

— Увидишь, боярин! — хитро прищурился тот. — Коли не вернусь, братцы, не поминайте лихом!

В мгновение ока Трохим перемахнул засеку в надежде добыть рог мертвого татарина. Бутурлин хотел последовать за ним, но Щерба удержал его за локоть.

— Не дури, боярин! — покачал он седым чубом. — Если ты сложишь голову, Милице придет конец.

С тобой селяне еще смогут выстоять, без тебя же они обречены на гибель! Трохим знает, что делает, его нелегко убить…

— Не думал я, что какая-то паршивая деревня отнимет у нас столько сил! — проворчал Радзивил, разглядывая в подзорную трубу укрепления Милицы. — Кто мог знать, что боярин за ночь выучит бунтовщиков военному делу?

— Я же говорил, Бутурлин способен на многое! — кивнул ему Демир-Ага. — Тем паче, княжич, нам нужно его разбить.

И скажи своим людям, чтобы, войдя в деревню, они не щадили ни малого, ни старого. Милица должна быть стерта с лица земли!

— Еще вчера ты увещевал меня обойти ее стороной, — удивленно воззрился на своего советника Владислав, — а теперь сам желаешь, чтобы я пролил кровь! С чего вдруг такая перемена?

— Вчера ты еще мог играть роль милостивого правителя, — ответил турок, — ныне же твое милосердие будет выглядеть слабостью.

Что подумают о тебе возможные союзники и враги, если ты отступишь перед каким-то крестьянским сбродом?

Ныне у тебя нет иного выхода, как показать свою силу.

И показать так, чтобы всем прочим неповадно было чинить тебе препоны! Надеюсь, я внятно разъяснил, для чего нужна сия жестокость?

— Более чем внятно, Ага! — хмуро усмехнулся княжич. — Что ж, я с тобой согласен. Мятежники понесут кару за бунт!

На месте Милицы останется выжженная пустошь, не будь я потомок Радзивилов! Но что это?..

Владислав вновь прильнул глазом к подзорной трубе, вглядываясь в деревенские укрепления. Он явственно видел, как, перебравшись через засеку, чья-то одинокая фигура ползком направилась в сторону, где лежали убитые татары.

— Подумать только! — с изумлением произнес он. — Какой-то казак решил заняться мародерством. Удачно же он выбрал время для обирания мертвых!

— Дай, княжич, и мне взглянуть, — протянул руку за трубой Демир, — любопытно, что его понесло на поле битвы…

Чудо оптики позволило Аге разглядеть то, что было недоступно на таком расстоянии людскому взору. Рыжеволосый казак по-змеиному полз к нукеру, одиноко лежавшему в сотне шагов от засеки.

Присмотревшись, турок разглядел то, за чем он охотился. Отвязав от пояса убитого сигнальный рог, защитник Милицы торопливо пополз обратно к укреплениям веси.

Посланник Султана знал, для чего использовался в битвах сей предмет. С его помощью подавали сигналы отрядам, прячущимся поодаль в засаде.

Демир вспомнил о Халиле и Мустафе, не вернувшихся в стан минувшей ночью. Не было известий и от чавушей, направленных им к перегораживавшей запруду гребле. Похоже, все они были мертвы.

Лишь сейчас глава турецкой разведки осознал, какой капкан уготовил Радзивилу невзрачный московит с изрытым оспой лицом. Мятежная деревня стала для горделивого княжича приманкой, борясь с коей, он угодил в западню.

Ныне Бутурлин как раз собирался захлопнуть ловушку, и для этого ему понадобился сигнальный рог. Похоже, свой собственный княжий стольник утратил…

— Это не мародер, — отнимая трубу от глаза, сообщил Радзивилу турок. — Похоже, московит готовит нам большую неприятность. Вели своим стрелкам немедленно убить казака!

— Может, ты объяснишь мне ход своих мыслей? — насупился Владислав, не разумея, куда клонит его советник. — Какую неприятность готовит нам Бутурлин?

— Нет времени объяснять! — взорвался Демир-Ага. — Казака нужно прикончить и после, сразу же идти в бой. Иначе все пропало!

— Вы слышали? — метнул в стрелков яростный взор княжич. — Убейте мародера!!!

Выйдя вперед, лучшие из аркебузир открыли огонь по Щелепе, но причинить ему вред так и не смогли. Словно заговоренный, он полз к засеке, то перекатываясь с места на место, то вновь припадая к земле.

Пули впивались в землю, взметая фонтанчиками грязь у самой его головы, но казак упорно продвигался к заветной цели.

— Упрямое скотское отродье! — вышел из себя Радзивил. — Каин, ты сможешь прикончить сего татя?!

— Только накажи, мой господин, — свирепо ухмыльнулся Махрюта, — я бью из пищали без промаха!

— Так срази его! — гневно тряхнул головой Владислав. — Я повелеваю тебе!

Спешившись, душегуб принял из рук стрелка заряженную пищаль и поднес ее к плечу, целясь в спину казака. Попасть в него с такого расстояния было непросто, но людоед верил в свои силы.

Добравшись до засеки, Щелепа вскочил на ноги и с обезьяньим проворством взобрался на гребень засеки. В тот же миг Махрюта поднес к затравке горящий фитиль.

Грянул выстрел, и казак полетел вниз. Однако, к великому разочарованию турка и Радзивила, он свалился не с внешней стороны укрепления, а с внутренней, в обьятья своих товарищей.

— Ты погубил дело! — взревел, сжимая кулаки, Владислав.

— Отнюдь, Владыка! — с ледяным спокойствием ответил Махрюта, — ты наказал убить татя, я и убил!..

Демир-Ага мучительно застонал.

— Как ты, брат, цел? Ранен? — вопрошали склонившиеся над Щелепой побратимы.

— Больно-то как! — поморщился, с трудом поднимаясь на ноги, казак. — Угораздило же меня связаться с вами! Чуть Богу душу не отдал!

— Как тебе удалось уцелеть, приняв спиной пулю? — недоумевал Бутурлин. — Воистину, без Господнего чуда здесь не обошлось!

— Твоя правда, боярин, — согласился Щелепа, — вот оно, мое чудо!

Сунув руку за спину, он извлек из-за кушака лошадиную челюсть, сломанную надвое ударом пули.

— В последний раз она меня выручила! — скорбно вздохнул казак. — Как же я теперь без оберега, братья?..

— Господь тебя любит, Трохим, — утешил его Щерба, — пошлет тебе иной оберег!

— А нет-мы сию кость соберем из осколков, — добавил Гуляй-Секира, — склеем так, что лучше новой будет!

— Нынче о том думать недосуг! — махнул рукой, отгоняя скорбь, Трохим. — Тебе нужен рог, Щерба? Бери же и труби без промедления!

— Сей услуги я век не забуду! — благодарно обнял Щелепу Дмитрий. — Ты спас всех нас!

— Не спеши, боярин, — хмуро усмехнулся казак, — до спасения еще далече. Поглядим, что нас ждет!

То, что их ждало, заставило похолодеть души многих испытанных бойцов. По команде Радзивила его конница, выстроенная клином, двинулась в атаку на полуразрушенную засеку.