К счастью для Сопли, Надира стояла к нему спиной и не могла видеть ушлого татя. Восславив удачу, он тут же метнулся к двери.

Однако тихо улизнуть из дома Сопля не сумел. Заслышав скрип дверных петель, мстительница обернулась к замершему от ужаса подростку.

Сопля не собирался покорно ждать своей гибели. С отчаянным воплем он распахнул дверь и пустился наутек.

Зная, что воришка поспешит выдать ее страже, Надира устремилась за ним. Мысленно она кляла себя за то, что позволила татю втянуть ее в кровавый водоворот.

Сопля не переставал орать, тщась надеждой привлечь криками внимание стражи, коя спасла бы его от свирепой воительницы. Но, на беду, ему не встретилось ни единого дозора. Глухими, темными ночами стража избегала обходить злачные места.

Страшась оказаться в тупике, тать бежал, не сворачивая с улицы, неровной линией рассекавшей город. Надира гналась за ним безжалостной тенью.

Ныне решалась ее судьба, и дочери Валибея было не до сострадания. Чтобы выжить и довести до конца дело мести, она должна была отправить вора в небытие.

Сопля тоже разумел это и посему мчался во все лопатки, оглашая воплями сонные улицы Поганина. Нежданно дорога оборвалась, открыв его взору глухой темный пустырь.

Бежать было некуда. С трех сторон пустошь обступали заборы, посередке ее возвышалось нечто, подобное прикрытому досками колодезному срубу.

В отчаянной попытке спастись Сопля взобрался на сруб, откуда смог бы дотянуться до частокола. Преодолев его, отрок, несомненно, избежал бы смерти. Но в этот миг его настигла Надира.

Сознавая бессмысленность мольбы о пощаде, Сопля швырнул во врага первый попавшийся под руку предмет, после чего подпрыгнул в попытке ухватиться за край забора.

Но на сей раз удача от татя отвернулась. Прогнивший дощатый настил разверзся под его ногами, и подросток рухнул в пропасть городской клоаки.

В мгновение ока он погрузился по горло в смрадную трясину нечистот. Отчаянно барахтаясь, Сопля попытался вырваться из ее объятий.

Подбежав к краю сруба, Надира глянула вниз и вздрогнула от ужаса. Как ни гадок ей был Сопля, смерть в зловонной жиже была слишком мерзкой даже для него.

— Помоги, спаси!.. — хрипел он, захлебываясь маслянистой грязью клоаки. — Вытащи меня, во имя всего святого!..

Сама не зная почему, Надира бросилась искать какой-либо предмет, позволивший бы ей вытащить отрока из колодца. Но рядом не оказалось ни шеста, ни веревки, пригодной для спасения воришки.

— Продержись еще немного! — крикнула она, последний раз глянув в полные ужаса глаза подростка. — Сейчас я тебе что-нибудь брошу!

В тот же миг Сопля, увлекаемый незримой силой, с головой ушел под воду. Дочь Валибея ждала, что он вот-вот вынырнет на поверхность, но ее чаяния не сбылись…

Трясина, поглотившая татя, сомкнулась над ним навсегда, и лишь редкие пузырьки воздуха, поднимавшиеся из глубины клоаки, отмеряли последние мгновения его земного пути.

Надира замерла, не веря в то, что жизнь отрока оборвалась так бессмысленно и нелепо. Но изменить что-либо она не могла.

Духи Поганина приняли свою жертву…

— Известно ли вам, дорогой Отто, что для убийства каждого зверя существует свое орудие? — осведомился у гостя Коронер Ливонского Братства Герберт фон Тилле. — Равно, как и своя стратегия охоты?

— Я не великий стратег охоты, но хитрости травли зверя мне ведомы! — ответил собеседнику фон Грюненберг. — Я не пойду на медведя с силками для ловли зайцев!

— И поступите мудро! — улыбнулся, не заметив его язвительного тона, ливонец. — Геройство хорошо там, где оно оправдано. Мне претит отвага храбрецов, бросающихся в одиночку на вражеский отряд или выходящих с ножом на разъяренного зверя.

От таких людей в битве и на охоте больше бед, чем пользы. Куда важнее в нашем деле рассудительность, присущая вам, милый Отто!..

Грюненберг поднял взор на Коронера, ожидая продолжения речи. За двое суток общения он узнал от Ливонца немало ценного, но тот продолжал радовать его новыми открытиями.

Сухопарый альбинос с красноватыми глазами и жидкой бородкой с виду больше походил на чудаковатого отшельника, чем на рыцаря. Однако в его движениях чувствовалась внутренняя сила, с коей нельзя было не считаться.

Еще Грюненберга удивляла способность Коронера обращать поражение в победу. Из его рассказов Отто знал, скольких опасностей Герберту фон Тилле удалось избежать, благодаря гибкости ума.

Внутреннее чутье подсказывало Грюненбергу, что собеседник не приукрашивает свои подвиги. Скорее, напротив, желает многое от него утаить. Вот и сейчас он заговорил об охоте для того, чтобы прервать рассказ об истреблении Ливонским Братством славян-балтов.

— Скажу вам, как на духу, Отто, можно сразить хищника, не вступая с ним в схватку, — продололжал, меж тем, Коронер, -

— существует немало средств, позволяющих охотиться без риска для жизни.

— Вы говорите о капканах? — вопросил его фон Грюненберг.

— И о них тоже, — кивнул головой ливонец, — но капкан — устройство сложное и, увы, дорогое. Я же имел в виду простое, но не менее действенное средство. Полюбуйтесь!..

Миновав кустарник, всадники выехали на поляну, окруженную кольцом раскидистых ольх. Зрелище, представшее их взорам, надолго врезалось в память Отто.

К простертой над землей ветви дерева был привязан стальной крюк с загнутым кверху острием. На нем, словно пойманная рыба, висел, едва касаясь задними ногами земли, крупный волк.

Сперва Грюненберг не поверил своим глазам, столь дивным и неестественным казалось ему увиденное. Но присмотревшись, он убедился в том, что здесь нет чародейства.

На крюк был насажен шмат мяса. Пытаясь достать его в прыжке, зверь напоролся небом на острие и повис, не в силах избавиться от крюка.

Ужаснее всего было то, что волк до сих пор оставался жив.

В отчаянной попытке обрести свободу он дергался из стороны в сторону и в глазах его, обращеных к охотникам, стыл немой ужас.

— Что скажете, Отто, хороша добыча?! — обернулся к гостю с довольной ухмылкой фон Тилле. — Скоро зима и волчьи шкуры будут нам как нельзя кстати! Юрген, Гюнтер, добейте зверя!

Его подручные слезли с коней и двинулись к пленнику, на ходу обнажая клинки. Встав сбоку, дабы не замараться в крови, бородатый Гюнтер перерезал зверю горло.

— Согласитесь, недурно придумано! — воскликнул Коронер, наблюдая за тем, как его люди освежевывают мертвого волка. — Кривое острие, кусок мяса в качестве приманки, и можно охотиться без всякого риска!

— И впрямь умно! — неохотно согласился с ливонцем Грюненберг. — В изобретательности вам не откажешь…

— Увы, волчий крюк — не мое детище! — досадливо вздохнул фон Тилле. — В тех краях, откуда я родом, охотники пользуются им издавна.

Я показал вам его не для хвастовства. Просто хотел, дабы вы осознали, что сложные вопросы порой разрешаются весьма просто!

— Если вы, Герберт, такой мастер в решении сложных дел, может, подскажете мне, как оправдаться перед Капитулом за неудачу в убийстве Короля? — грустно усмехнулся Отто.

— Я мыслю, вам не в чем оправдываться перед высшими чинами Братства. Не ваша вина в том, что враги Ордена известили поляков о грядущем покушении.

К тому же, вы добыли весьма ценные сведения о готовности турок действовать в союзе с нами против Унии!

— Вы вспомнили мою беседу с Османским лазутчиком? — не удержался от улыбки Грюненберг. — Вот уж не думал, что сия история так глубоко врежется вам в память!

— Меня удивляет, друг мой, что вы сами не цените важность содеянного вами! — укоризненно покачал головой Коронер. — Иначе вы бы не страдали так из-за срыва ваших замыслов!

— Что же такого важного я свершил? — вперил в ливонца недоуменный взгляд Отто. — Просветите меня, Герберт, а то мне невдомек…

— Вы получили помощь от посла Османской Порты. До сих пор сего не удавалось ни одному из представителей католических Орденов Европы!