Как распорядитель Двора, я не смог утаить от княжича Владислава события, ставшиеся за время его отсутствия в ординате, и послал к нему с известием гонца…

Вскоре гонец доставил ответ. В нем наследник Радзивилов велел дворовым сплетать веревки, на коих он повесит нас по приезде в замок!

Умирать не хотелось, вот мы и подались в леса. Я, конюший Юзеф, сокольничий Франек да егерь Божко…

— И стали разбойничать! — усмехнулся Харальд.

— Ну да… — нехотя согласился Калюжа. — Одной охотой в лесу не проживешь! Однако мы не лишали путников жизни. Деньги отнимали без кровопролития…

— То-то вы на нас выбежали с мечами да пищалями! — рассмеялся Газда. — Притворяйся праведником пред кем угодно, но не предо мной!

— Бес попутал!.. — вздохнул шляхтич, не найдя себе иного оправдания. — Сжальтесь над падшим! Клянусь святыми угодниками, на моих руках нет крови!

— Покажешь место, где у Михея вышла схватка с недругами княжны! — обратился к нему Бутурлин. — Коли все обстоит так, как ты молвишь, я отпущу тебя с миром!

— Для вас все, чего пожелаете! — приободрился Калюжа. — Идемте со мной, вельможные паны. Узрев следы битвы, вы сами уверитесь в том, что я сказал правду!

— Молись, чтобы так и вышло! — хищно сощурился Газда. — Иначе сам разумеешь, чем для тебя все кончится!..

— В мыслях не было хитрить! — благоговейно промолвил толстяк. — Да и зачем? Меня самого заботит доля княжны!

— Ладно, коли так! — согласился с ним немногословный Харальд. — Но у меня, шляхтич, к тебе есть просьба.

Веди нас к месту схватки молча. Не поверишь, но от твоей трескотни людские уши вянут подобно лопухам в знойный полдень!

— Как будет угодно, мой пан! — с почтением ответил ему Калюжа.

— Что скажете, дорогой Отто, по нраву вам мой замысел? — обратился к Грюненбергу фон Тилле. — Согласны ли вы принять участие в затеянной мной мистерии?

— О да, Герберт! — обдумав слова Ливонца, Отто решил действовать с ним сообща. — Ваш план дерзок, но именно это дает нам шанс на успех. Чем более наглой и нелепой будет ложь, тем больше людей в нее поверит!..

— Люди верят в то, во что хотят верить, — холодно улыбнулся Коронер, — в Польше дремлют силы, жаждущие свержения Литовской Династии. И известие о смерти Яна Альбрехта пробудит их к действию!

— Верю, что пробудит, — кивнул наставнику Грюненберг, — но кто из врагов Унии станет первой жертвой нашего обмана?

— Нашей мистерии! — поправил его фон Тилле. — Я мыслю, из всех возможных мишеней мы должны первой поразить ту, что окажется к нам ближе!

— Если я верно вас понял, вы собираетесь нанести визит княжичу Радзивилу?

— А почему бы и нет? Он более всех недругов Польши готов к выступлению. Судя по донесениям моих людей, княжич уже собрал изрядное войско.

Его поддерживают казаки, татары-ногайцы и, по некоторым сведениям, даже Османская Порта. Во всяком случае, не так давно в его лагерь прибыл посланник Султана. Возможно, что это ваш добрый друг Демир-Ага!

При слове «друг» Отто невольно передернулся.

— Вам следует умерить свою неприязнь к туркам, — покачал головой Коронер, — в борьбе, кою мы ведем, победителем выйдет тот, кто не гнушается никакими средствами!

— Вы рассуждаете прямо как фон Велль! — грустно вздохнул Отто.

— Такие слова из уст его ученика — лучший комплимент, — улыбнулся в ответ Ливонец, — они меня искренне радуют!..

Что ж, главный вопрос мы разрешили, обо всем остальном договоримся в дороге. Вы не ослышались, Отто!

Если вы намерены вместе со мной навестить Радзивила, то не-медля собирайтесь в поход. Завтра на рассвете мы выступаем!

— Что ж вы так, шляхетные! — укоризненно покачал головой Дмитрий, глядя на развороченную могилу Михея. — Свою госпожу схоронили в склепе, нобиля со слугами тоже зарыли…

А сего бедолагу оставили под открытым небом. Раскопали погребение, а обратно землей засыпать не удосужились!..

— Так ведь не до того нам было, — промямлил, отступая от края могильной ямы, Калюжа, — тогда мы думали лишь о том, как шею свою сберечь…

— Теперь будет до того! — отрезал Бутурлин. — Бери заступ и зарывай могилы!

— Я к подобным трудам непривычен… — попробовал вызвать к себе жалость пленный шляхтич.

— Ну так привыкай! — гаркнул на него Газда. — От сей работы не помирают! А коли сбросишь пару унций жира, то лишь здоровья прибавишь!

— Как будет угодно, Вельможный Пан! — подчинился неизбежности Калюжа.

— Не думал-не гадал, Вельможным Паном стал! — проворчал казак, презрительно отвернувшись от налегающего на заступ мажордома. — Что скажешь, брат-москаль?

— Хвала Господу, среди убитых Эвы нет, — облегченно вздохнул Дмитрий, — грешно разрывать упокоище, но ничего иного мне не оставалось… Я должен был убедиться в том, что княжна жива!

— Грех можно замолить! — усмехнулся Харальд, подавший боярину мысль проверить содержимое могил. — Зато теперь ты наверняка знаешь, что твоя зазноба в добром здравии…

— Только где ее ныне искать? — поднял на него удрученный взор Бутурлин. — Следы княжны от сего места и впрямь ведут на восток. Но затем дорога разделяется надвое. Одна тропа уходит к югу, другая сворачивает на север! Какую из них выбрала Эва?

— Для начала недурно бы знать, что ищет княжна, — вмешался в разговор, подойдя сзади, Ловчий. — Есть ли у нее на севере родня, способная дать ей приют? Или таких родичей следует искать на юге?

— А ты говоришь дело! — поднял на него просветлевший взор боярин. — Что ж, раскинем мозгами!

На юге ныне пребывает с войсками Польский Король, коий не откажет Эве в защите. Но путь туда дольше, да и куда опаснее, чем дорога на север.

В степи ты, как на ладони. Всяк недруг видит тебя издали, а тебе укрыться негде. И лихой люд на юге встречается чаще. Туда, где идет война, тати слетаются, аки вороны!..

Скорее, княжна свернет на север, в родные края. Там ее ищут Воевода, Флориан… Решено! Мы возвращаемся на север!

— Уезжаете? — угодливо осведомился у путников Калюжа, обрадованный тем, что сможет наконец забросить постылые труды землекопа.

— Уезжаем, — кивнул ему Бутурлин, — но наш отъезд для тебя ничего не меняет! Ты по-любому приведешь в пристойный вид упокоище и в первую очередь — могилу Мыша!

— Не много ли чести сему татю? — хмуро осведомился Газда, не испытывавший почтения к княжьим холопам.

— Как бы там ни было, он спас Эву! — ответил ему Дмитрий. — Я мыслю, Михей вывез княжну из замка, дабы защитить ее!

— Что ж, может, ты и прав! — вздохнул, соглашаясь с ним, казак. — Пути Господни неисповедимы…

— Так вы сдержите свое слово? — бросил на путников опасливый взгляд Калюжа. — Отпустите меня на волю?

— Мы не тати, кои преступают свои обещания, — успокоил толстяка Харальд, — завершишь труды — ступай с миром!

Я лишь хотел узнать, что за история стряслась с лужей, прославившей твой род? Ты взялся поведать ее нам, да Газда тебя прервал! Может, теперь расскажешь?

— Вам впрямь любопытно? — промолвил толстяк, не веря в то, что его семейная легенда заинтересовала датчанина. — Что ж, слушайте…

Как-то раз по тракту проезжала покойная Королева Анна, и ее карета увязла в грязи. Время было голодное, и дикие свиньи из окрестных лесов, едва не съели Монархиню.

Они были столь свирепы, что истребили отряд жолнежей, сопровождавших Королеву. Словно одержимые дьяволом, свиньи рвали сухожилия на ногах рыцарских лошадей, сбрасывали конников в грязь…

Казалось, не было силы, способной помешать хищным тварям в расправе над Владычицей. Но, к счастью, мой предок, Вацек Калюжа по прозвищу Сильный, схватил дубину и, отбиваясь от свиней, расчистил дорогу к увязшей карете.

Затем он взял Монархиню на руки и вынес ее невредимую на сухое место!

— И свиньи ему не помешали? — недоверчиво скривился Газда. — Тем паче, что, неся на руках Королеву, твой предок не мог отбиваться от них дубиной!