Река медленно покидала равнину, оставляя за собой следы недавнего буйства. Повсюду, сколько хватало глаз, лежали груды оружия, тела захлебнувшихся воинов и конские трупы.

Те, кому посчастливилось выжить, с трудом вставали на ноги, оглядывались по сторонам, ища пропавших товарищей и лошадей. О том, чтобы вести их в битву, не могло быть и речи…

Радзивил зарычал от гнева. Проклятый московит лишил его войска, даже не вступая в сражение. И не только войска.

Вода унесла родовое знамя княжича, без коего он не мнил основание новой Династии. Не было поблизости и подручных Владислава: рассудительного Демира-Аги и верного Махрюты.

Княжичу стало ясно, что полагаться он может лишь на свои силы.

Но худшее его ждало впереди! Едва с поля сошла вода, невесть откуда взявшиеся самборские ратники обрушились с атакой на уцелевших воинов Радзивила.

Те пытались отбиться от врага, но без командования и строя они были обречены на разгром. Многие бойцы княжича сами бросали оружие и добровольно сдавались неприятелю.

Пришла и очередь Владислава изведать горечь неволи.

К несостоявшемуся Владыке Литвы спешил отряд самборских солдат, жаждущих захватить его в плен.

Но княжич не собирался подставлять руки под веревку. Зная свои силы, он решил вырваться на свободу.

Опустив забрало, Владислав снял с седла шипастую булаву и, набирая разгон, устремился к недругам.

Первому из нападавших он проломил шлем вместе с черепом. Второй воин принял удар на щит, но это его не спасло — вылетев из седла, он сломал шею.

Численное превосходство поляков для княжича не имело значения. Стремясь любой ценой избежать плена, он не считался с количеством врагов.

Самые сильные удары жолнежей Владислав отражал щитом, менее опасные пропускал, полагаясь на прочность лат. Ответом княжича неприятелю были взмахи булавой, сокрушавшей плоть и доспехи.

В считанные мгновения он расчистил дорогу и, пришпорив коня, что духу поскакал к спасительному лесу.

«Только бы успеть добраться до Эвы! — сверлила мозг Радзивила неотступная мысль. — Пока она со мной, я не проиграл!»

Однако Небо уготовило княжичу иную участь.

Рассчет Дмитрия оказался верным. Река, затопившая окрестности Милицы, не дошла до ее укреплений, остановившись у подножия холма, на котором была выстроена деревня.

С высоты засеки боярин искал взором в потоке мутных вод Радзивила. На его глазах сбитый с ног водяным валом конь Владислава погрузился в пучину, увлекая княжича за собой.

Однако спустя миг он вновь показался на поверхности вместе со своим наездником. Откинув забрало, Радзивил растерянно наблюдал за тем, как взбесившаяся река уносит прочь его войско.

Зрелище и впрямь было не из приятных, тем паче, что для княжича оно означало крушение всех его надежд. Стихия в одночасье погубила замысел похода на Польшу, коий должен был завершиться победоносным выходом из Унии Литвы.

Не веря в утрату, нобиль озирался по сторонам с гримасой отчаяния на лице. Бутурлин ожидал, что после случившегося Владислав пожелает расправиться с ним в поединке, но, как оказалось, он плохо знал Радзивила.

Едва вода сошла с равнины, княжич развернул коня и что было духу помчался к лесу. Не нужно было обладать пророческим даром, дабы уразуметь, куда он направил свой путь. Проиграв битву, Владислав хотел удержать в руках свое последнее сокровище — княжну Эву.

Дмитрий не мог сего допустить. Подняв с земли отнятый у Илькера щит и оброненный кем-то топор, Бутурлин поспешил к своей лошади.

— Куда это ты, боярин? — окликнул его Щерба.

— Нужно кое с кем потолковать! — откликнулся Дмитрий. — Помнится, в прошлый раз мы не договорили!

— Что ж, толкуй! — с уважением кивнул головой атаман. — Но будь осторожен. Радзивил — грозный супостат!

— Вот, возьми! — подойдя к боярину, сунул ему сзади за пояс свой серп Северин. — Мелочь, но жизнь может спасти…

— Благодарствую, друг! — пожал его крепкую ладонь московит. — До встречи!..

— Молю Бога, чтобы дал тебе перемочь татя! — крикнул ему вслед казак.

— А вы что встали, други? — обернулся он к собратьям. — Айда собирать трофеи!

…Демир-Ага пришел в себя от холода на пропитанной влагой земле. Все происходившее с ним казалось посланнику Султана дурным сном.

Его усилия, направленные на завоевание власти Радзивилом, бездарный княжич пустил по ветру, не вняв предостережениям советника.

Положившись на силу, Владислав недооценил врага, и московит сполна воспользовался плодами его гордыни. Отряди Радзивил, по совету Демира, к запруде ту же татарскую сотню, исход битвы мог быть иным…

Расплатой княжича за самоуверенность стал разгром его войска, еще вчера казавшегося непобедимым. Вода сделала то, что едва ли было под силу крестьянскому сброду Бутурлина.

Ага хорошо помнил, как вал мутной воды, смешанной с песком и глиной, обрушился на ряды литовского войска, круша и сметая все живое на своем пути.

Студеная волна ударила посланника Султана с бешеной силой, опрокинув его вместе с конем. В одно мгновение он ослеп и оглох, захлебываясь жидкой грязью.

Демир попытался вырваться из водного плена, но стальной юшман тянул его ко дну, не давая встать на ноги. Вода вертела Агу, будто щепку, и перекатывала, словно камень, унося куда-то прочь.

Он чудом не потерял сознание, ударяясь о тела воинов и коней, влекомых неистовой стихией. Демиру казалось, что вот-вот наступит его конец.

Турок вознес хвалу Аллаху, когда, нежданно вынырнув на поверхность, он смог вдохнуть сырой осенний воздух. Всевышний пощадил Агу, однако теперь Демир не мог представить, как оправдается за случившееся перед Султаном.

Едва ли Владыка Мира помилует вассала, узнав о его промахе. Он не станет выслушивать оправдания ничтожного раба, а тотчас лишит его почестей и велит обезглавить…

Демир в ярости скрипнул зубами. Почему за чужую глупость и гордыню должен платить он, свершивший все для победы?

И если Радзивил, сбежав с поля битвы, сможет найти приют у ливонцев или шведов, то в каких краях скрываться ему от гнева собственного повелителя?

Услыхав чавкание сапог по грязи, Демир поднял глаза. Прямо перед ним стоял казак, в коем Ага узнал Щербу. В руке казачий атаман держал пучок стрел, извлеченных из тел мертвых бойцов Радзивила.

Будь у Демира под рукой одна из пистолей, он без промедления разрядил бы ее в изменника, но привешенное к седлу оружие турка вода унесла вместе с конем. Утратил он в пучине и шемшир.

Рука Аги скользнула к засапожному ножу, но его вновь постигла неудача. Клинка за голенищем не оказалась.

— Если и найдешь нож, то не успеешь метнуть! — холодно умехнулся казачий Воевода. — Прикончить бы тебя, мокрая ворона, да руки марать неохота! К тому же, у меня к тебе есть дело!..

— Дело? — не веря своим ушам, промолвил Ага. — Какое?..

— Передай Султану, пусть не ходит войной на Украйну! Сам видишь, как мы принимаем непрошенных гостей.

Если мы в чужом краю находим, чем их порадовать, то подумай, какой прием окажем твоему Владыке на родной земле!

Демир взвыл от бессилия.

— Газда! Петр! — орал, надсаживая горло, Харальд. — Где ты, отзовись!

Едва поток, затопивший равнину, умерил бег, датчанин перешел его вброд, силясь отыскать друга.

— Куда же ты мог деться? — бормотал он, озираясь по сторонам. — Надо же, был человек и как сквозь землю провалился… Газда!..

— Тут я, тут! — раздалось из-под груды обломков плотины. — Накрыло меня взрывом, я и оглох на время. Услыхал тебя, лишь когда ты стал орать над ухом…

— А, чтоб тебя подняло да шмякнуло! — радостно выкрикнул Харальд. — Держись, брат, я тебя мигом отрою!

— Опоздал ты с пожеланиями! — откликнулся казак. — Все, о чем ты молвил, со мной уже сталось!

— Потерпи малость! — бормотал датчанин, растаскивая в стороны бревна, привалившие Газду. — Ты только живи, а с прочими бедами мы сладим!