— И вы вырвали любовь к пану Льву из своего сердца? — вопросила у Владычицы, дочь.

— Вырвала, ибо другого выхода у меня не было! — горько вздохнула Ядвига. — Но, как оказалось, не до конца. Верно, пан Лев не тот, что был двадцать лет назад, да и я уже не та…

Но порой угли в потухшем костре начинают разгораться вновь, и тогда мне бывает нестерпимо больно…

— Значит, все это время вы жили с Батюшкой без любви? — печально произнесла Эльжбета.

— Ну отчего же без любви? — улыбнулась Владычица. — У Наследника Унии оказалось много достоинств, и со временем я смогла его полюбить. А после вашего с Казимиром рождения мы и вовсе сблизились…

Однако это — совсем иное чувство. Оно не побуждает мое сердце рваться из груди, забывать о долге перед семьей и Державой. С годами я уразумела, что данный мне Богом путь — лучший из всех возможных, и посему не ропщу на свою долю.

По-своему я даже благодарна Сапеге за то, что он отверг некогда мои чувства. Пан Лев, как и обещал, остается моим верным вассалом, а большего мне и не нужно!

— И все же ваша история навевает печаль… — улыбнулась сквозь слезы Эльжбета. — Скажите, Матушка, отчего мы с вами должны страдать от неразделенной любви?

— О том лишь Господь ведает, дитя, — вздохнула, прижимая ее к груди, Ядвига, — может, сие — плата за грехи предков, а может, небо испытывает нашу стойкость духа?

Но я знаю твердо: если у меня хватило сил изжить дурную страсть, то и ты осилишь любовное наваждение. В твоих жилах течет моя кровь, а значит, в тебе присутствует и моя сила!

— Что ж, я буду вам достойной дочерью! — превозмогая в душе боль, вымолвила Принцесса. — Вырву из сердца чувство, не сулящее мне добра, и когда вы с Батюшкой укажете на угодного вам жениха, покорно приму ваш выбор!

— Была рада не разочароваться в тебе! — просияла улыбкой Королева. — Помни, то, что нас не убивает, делает нас сильнее!

— Я буду сильной, Матушка! — процедила сквозь зубы Эльжбета. — Вы сами удивитесь тому, насколько сильной я могу быть!

— Дивное место, Поганин… — удрученно покачал головой Дмитрий. — Впервые вижу город, где властвуют воры!

— А по мне, так ничего дивного! — отозвался Газда. — Воры властвуют везде. Только паны, правящие в иных местах, — грабители куда худшие, чем здешние тати. Они отнимают у простолюдина не только имущество, но и свободу!

— Как бы там ни было, найти похитителя княжны в Поганине будет нелегко, — подытожил Харальд, — разбойный люд не выдаст нам своего собрата…

— Нужно идти прямиком к местному Воеводе! — подал мысль спутникам Бутурлин. — Поведаем ему обо всем, без утайки. Не может же шляхтич Унии быть равнодушен к участи княжны Корибут!

— Еще как может! — горько усмехнулся Газда. — Без кошеля серебра сей мздоимец толковать с тобой не станет! Здесь нужно действовать по-иному…

— Это как? — в один голос вопросили его датчанин и московит.

— Тать, укравший княжну, в прошлом — казак! Я скажу местным кабатчикам, что ищу земляка, задолжавшего мне деньги, и пообещаю тому, кто приведет меня к его берлоге, половину отнятого у должника серебра!

— Боюсь, хитрец, давший слово указать логово похитителя, заведет тебя в трущобы, где вас будут ждать его дружки. — поморщился Харальд. — Не страшишься за свою жизнь?

— Так я же не один туда пойду, — хитро усмехнулся Газда, — а вместе с вами!

— Сие значит, что против нас выйдет втрое больше татей, — невозмутимо ответил датчанин, — уразумей, разбойникам проще взять нас в плен, выведать пытками, кого и зачем мы ищем. А после уже решать, охотиться ли им самим за твоим должником или, узнав, что сказ о нем — лишь уловка, перерезать нам горло!

— Пусть попробуют! — упрямо фыркнул казак. — Мы с боярином, сабли держать умеем, да и ты, чай, в бою — не промах!

— Так-то оно так! — закивал головой бывший пират. — Но когда мы станем их рубить, поднимется большой шум. Сбежится городская стража, нас силой разоружат и бросят в подвалы, а тать, коего мы ищем, наверняка улизнет из города!

— Пожалуй!.. — поскреб в затылке Газда, — А что предлагаешь, ты?

— Не о чем тут спорить! — прервал обоих Бутурлин. — Говорю же, попытаемся растолковать все местному Воеводе. Помочь нам — в его интересах. Наверняка за спасение княжны он получит от Короля награду!

— Это если княжну найдут в Поганине, — вздохнул Харальд, — а ее здесь, скорее всего, нет…

— Вот это встреча! — оборвал его на полуслове радостным восклицанием Газда. — Демир-эфенди, какими судьбами?!

Мимо них, неспешно пересекая рыночную площадь, двигалось трое конных. Заслышав голос казака, старший из них обернулся в седле, оценивая Газду взором.

— Что, не признал? — продолжал допытываться у всадника Петр. — А я тебя сразу приметил!

На какой-то миг Бутурлину подумалось, что его друг обознался, приняв за знакомца случайного человека. Но спустя миг, на лице верхового расцвела белозубая улыбка.

— Газда? — с радостным изумлением молвил он, подъезжая к казаку и его спутникам. — Вот уж не чаял встретить тебя здесь!

— Да и я не чаял свидеться с тобой в Поганине! — развел руками Газда. — Воистину, мир тесен!

— Воистину так! — согласился с ним Демир-эфенди. — Ты по каким делам сюда прибыл?

— Да так, есть одно дельце… — замялся Газда. — Ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать…

— Ясно! — понимающе кивнул знакомый казака. — Верно, сопровождал до Поганина, московского гостя?

— С чего ты взял, что я — московский гость? — вопросил приезжего Дмитрий. — Угадал сие по моему лицу?

— По лицу! — приветливо улыбнулся ему Демир. — Но также и по одежде.

У поляков не принято отращивать бороду, а кафтаны того покроя, что ты носишь, шьют лишь в Московии!

А стоило тебе заговорить, я и вовсе уверился в том, что ты — коренной москвич. Вашу речь не спутаешь ни с польской, ни с речью Роксоланов, — он кивнул в сторону Газды, — мне приходилось не раз встречаться с московскими торговцами, так что я и в вашем языке поднаторел!..

— Более чем! — кивнул, соглашаясь с собеседником, боярин. — И где тебе доводилось встречать наших купцов?

— На рынках Порты, где же еще! — пожал плечами Демир. — Я ведь и сам купец! Вот и ныне привез в Поганин цветные ткани: шелк, бархат, дамаск. В христианском мире, на все это растет спрос, несмотря на войну, кою ведут ваши Владыки с моим отечеством!

А обратно везу изделия из железа, дерево, медвежьи и волчьи шкуры. Еще янтарь. Он пришелся по вкусу нашим красавицам.

Дивно, но рубины, сапфиры и изумруды на рынках Османской Порты в изобилии, а вот янтарь там — редкость! Его приходится ввозить из чужих земель…

— Сказать по правде, ты больше похож на воина, чем на купца, — молвил Дмитрий, приметивший на боку у собеседника и его слуг длинные сабли.

— Что ж, здесь ты прав! — отдал дань наблюдательности боярина Демир-эфенди. — По пути к границам Унии нас подстерегают опасности, и мне с моими людьми приходится быть наготове.

Смешно молвить, но я больше опасаюсь разбойников-единоверцев, чем христиан! Степные татары не упустят случая бесплатно завладеть добром, кое я везу на рынок в Поганин. И мы встречаем их во всеоружии…

Но пусть тебя, московит, не смущают наши сабли. Мы их пускаем в ход, лишь когда недруг покушается на наш товар! — Демир-эфенди добродушно рассмеялся, — впрочем, к чему толковать о том, что и так всем известно!

Ты тоже при сабле, а значит, хорошо усвоил урок приграничной жизни. Однако на купца не похож. Поведай, что привело тебя в сию глушь, столь далекую от Москвы?

— Мы ищем человека, — не стал скрывать от турка свои намерения Бутурлин, — но, боюсь, ты не поможешь нам в его поисках.

— Как знать? — пожал плечами Демир. — Может, и помогу. Я знаком с торговцами Поганина, а они знают всех местных обитателей.

В городе есть одно место, где я остановился со своими людьми. Если доверяете мне, то поезжайте следом.