В минуты опасности людолов предпочитал действовать на опережение. Он был при оружии и знал, что не отдаст дешево свою жизнь…

От первого брошенного в него ножа Дмитрий увернулся, второй с ходу отбил клинком. Выхватив из ножен меч, Ловчий вступил в поединок, но воинская удача ему изменила.

Ловко прижав своей саблей оружие врага к земле, боярин преломил его у самой рукояти. Прежде чем тать осознал случившееся, удар ногой в лицо опрокинул его навзничь. Не давая Ловчему придти в себя, Бутурлин приставил к его горлу саблю.

— Говори, кто тебе наказал похитить княжну Корибут, и где она ныне?! — с трудом сдерживая ярость, вымолвил он. — Не скажешь — отправишься в пекло!

— Но прежде, чем свидешься с дьяволом, я заставлю тебя испытать адовы муки на земле! — добавил, присев над поверженным татем, один из недругов с до боли знакомой наемнику казачьей прядью на голове. — Такие, как ты, срамят вольный люд, и жалости к тебе у меня нет ни на грош!

Тон, коим были произнесены эти слова, не оставлял у вора сомнений в том, что его пленители исполнят угрозу. Но также он разумел, что, выдав место пребывания княжны, сразу же потеряет для них ценность, и тогда расправа последует незамедлительно.

— Делай, что хочешь, я не боюсь смерти! — прохрипел Ловчий, захлебываясь брызнувшей из разбитого носа кровью. — И пытки мне не страшны!

Убейте меня, коли охота, но тогда вам не видать княжны, как своих ушей! Лишь я смогу привести вас к ней… за доброе вознаграждение!

— Ты погляди, какой алчный! — тряхнул чубом Газда. — Как будем награждать удальца?

— Посадим на кол на пару дней… — подал мысль невозмутимый Харальд. — А на третий, он сам все расскажет, лишь бы прервались его муки!

— Пытки — не выход! — сдержав неприязнь к похитителю любимой, вымолвил Бутурлин. — К чему нам с татями по одной половице ходить?

Истязать тебя, вор, я не стану, но коли не выдашь, куда отвез княжну, снесу голову! В том даже, не сомневайся!

— А если скажу, отпустишь с миром? — издевательски усмехнулся пленник. — Так я тебе и поверил!

— Гляди, еще зубоскалит! — вышел из себя Газда. — Ну ничего, сейчас я убавлю ему веселья!..

Он занес кулак для удара, но впечатать его в рожу татя не успел. Лязгая доспехами, на подворье гостинного дома вошли с десяток стражников.

— Бросайте оружие! — с ходу прорычал рослый, седоусый шляхтич, возглавлявший отряд. — Иначе вырубим всех!

— Еще поглядим, кто кого вырубит!.. — встав во весь рост, потянул саблю из ножен Газда. — Шли бы вы стороной, любезные!

Но старший стражник не уступал в крутости нрава казаку. Хмуро усмехнувшись, он махнул рукой подчиненным. Те как один заслонились щитами и обнажили мечи.

— Стойте, братья! — успел крикнуть Газде и Харальду Дмитрий. — Дракой с поляками мы своей правоты не докажем!

— Что вам нужно? — выйдя вперед, обратился он к начальнику жолнежей.

— Вельможный Пан Воевода велел доставить вас к нему! — сурово глядя на боярина из-под козырька шлема, ответил шляхтич. — Утром он получил грамоту, в коей сказано, что вы — иноземные тати, посланные шпионить для Султана!

— Султана? — не поверил жолнежу Дмитрий. — Разве мы похожи на турок?!

— Не мне судить, кто на кого похож! — воинственно фыркнул старый служака. — Пан Воевода повелел взять вас под стражу, и сопроводить к нему!

Впрочем, даже без его наказа я должен вас задержать. Драки и смертоубийства в городе под запретом, а вы, как я вижу, собирались лишить жизни сего бедолагу! Не потому ли, что он мог раскрыть ваши замыслы?

— Сей человек — похититель княжны Корибут! — попытался втолковать шляхтичу Дмитрий. — Мы гнались за ним от Самборского острога, а настигли лишь в Поганине!

— Почему я должен вам верить? — пожал закованными в сталь плечами стражник. — Сказать можно все, что угодно!

— Не веришь — не надо! — устало вздохнул Бутурлин. — Так и быть, мы последуем за тобой, только не отпускай на волю пойманного нами татя!

— Что ж, возьмем и его с собой! — разгладил пышные усы шляхтич. — Отдайте мне оружие и следуйте за нами! Эй, стража, сомкнуть вокруг них ряды!

Жолнежи четко выполнили его наказ, взяв боярина с друзьями и пленником в кольцо.

— Ну вот, доигрались! — проворчал, с неохотой отдавая старшему стражнику свою саблю, Газда. — Что нам теперь делать, брат-москаль?

— Предстанем перед Воеводой, как честные люди, — без колебаний ответил Дмитрий, — верно, нам стоило сразу же обратиться к нему. Но что сделано, то сделано. Главное — мы изловили похитителя княжны!

Заслышав его слова, Ловчий попытался вырваться на свободу, но тут же ощутил под ребрами меч одного из стражников.

— Веди себя смирно, тать! — прикрикнул на него глава отряда. — Не то мигом отправишся в преисподнюю!

Разумея, что с клинком не поспоришь, наемник притих и больше не пытался прорвать окружение. Жолнежи и их пленники двинулись в сторону замка Воеводы, подпиравшего зубцами башен низкое осеннее небо.

— Клянусь святыми угодниками, это самая несчастливая охота в моей жизни! — воскликнул Ян Альбрехт, отхлебнув из кубка подогретого вина. — Третий день на ловах, а дичь словно вымерла!

— Эй, пан Игнатий! — обернулся он к Тромбе. — Ты уверен, что в сей местности водятся олени?

— Как ни в чем другом! — убежденно заявил старый шляхтич. — Еще утром я видел у ручья след, оставленный оленьим копытом!

— Только след? — иронично поднял бровь Польский Монарх. — А самого оленя тебе видеть не довелось?

— Увы, Государь! — сокрушенно вздохнул Тромба. — Олень от меня ускользнул! Но след был, свежий. Поутру я покажу его, вам…

— Лучше отыщи мне зверя! — криво умехнулся Король. — Следами не насытишься!

— Я позаботился о том, чтобы Ваше Величество ни в чем не нуждалось на ловах! — благоговейно промолвил пан Игнатий. — Вы только поглядите на сих жареных поросят! Клянусь, они ни в чем не уступят детенышам дикого вепря!

— Кроме происхождения! — Владыку Унии забавляло усердие шляхтича, страшащегося потерять благосклонность сюзерена. — Вкус и запах домашнего поросенка так же отличны от вкуса и аромата лесной дичи, как манеры провинциального нобиля от манер Наследного Принца!

— Впрочем, я не сержусь на тебя, пан Игнатий! — снисходительно улыбнулся Король. — Видно, Господу было угодно, чтобы мы остались без добычи!

Вкусим же то, что он милостиво послал нам на ужин! Князь Томаш, все наши охотники возвратились в стан?

— Увы, не все! — сообщил Государю его Коронер. — Панна Ванда и боярин Орешников опаздывают!

— Что ж, как говорят на Москве, семеро одного не ждут! — усмехнулся Король. — Значит, они присоединятся к нашей трапезе позднее. Быть может, им повезет вернуться с трофеем!..

Владыка Унии не договорил, ибо зрелище, представшее его глазам, заставило бы умолкнуть кого угодно. С тихим шелестом раздвигая ветви, из зарослей на дальнем конце поляны

показался огромный олень, увенчанный ветвистыми рогами.

Гордая осанка царственного зверя, могучая колонна шеи и длинные ноги, способные унести его от любой погони, навевали мысль о древних языческих богах, принимавших облик зверя, дабы развлечься борьбой со смертными охотниками.

Без тени страха лесной Владыка разглядывал людей, непрошено вторгшихся в его владения, и в глазах его искорками мерцали отражения далекого костра.

— Дайте мне лук и стрелы… — вымолвил, завороженно глядя на лесного гостя, Ян Альбрехт. — Первый выстрел — мой!

— Франек, лук и стрелы Государю! — шепнул своему подручному Пан Тромба.

Отто фон Грюненберг, исполнявший при нем обязанности толмача, проворно подал Монарху короткий лук и отверстый колчан со стрелами…

Ванде и Орешникову посчастливилось достичь лагеря в тот миг, когда Властитель Унии принимал оружие из рук убийцы.

В отличие от взглядов прочих охотников, взор Григория был прикован не к оленю, а к тулу, протянутому Королю. В кровавых отсветах костра среди оперений стрел на миг блеснуло кованое острие. На сей раз Ванда верно разгадала замысел врага…