«Не может быть, чтобы Владислав остался глух к моим словам! — кусая от досады губы, подумала девушка. — Я должна открыть ему глаза на то, какое чудовище он пригрел на груди!

Если не скорбь по Вацлаву, то хотя бы опасение за свою жизнь должно заставить его разорвать союз с убийцей!»

Подумав так, Эва решительно двинулась к шатру Радзивила.

Однако переговорить с княжичем ей не удалось. Отдав слугам распоряжение о похоронах Вацлава, он уединился в шатре с Демир-Агой, дабы обсудить замысел наступления на Польшу.

Жолнеж, занявший должность покойного оруженосца, вежливо, но твердо настоял на том, чтобы княжна нанесла визит его пану позднее, когда закончится военный совет.

Но и после совета ее к княжичу не допустили. Дозорным в степи повстречался путник, жаждущий встречи с Радзивилом, и Владислав велел доставить гостя к нему в шатер.

Глядя на незнакомца, княжич испытывал чувства, подобные тем, что посещали его во время охоты на крупного зверя. Весь облик гостя дышал грозной силой, сочетавшей в себе медвежью мощь и упорство дикого вепря.

Высокий рост и могучее сложение приезжего говорили о его незаурядной силе, а колючий взляд серых глаз — о жестком и неуступчивом нраве.

Голова исполина была наголо выбрита, зато огненно рыжая борода, казалось, вовсе не знала бритвы. Плащ из медвежьих шкур покрывал доспехи русской ковки. Русским был и говор непрошеного гостя.

Хотя дозорные его разоружили, однако не спешили оставлять наедине с княжичем, продолжая зорко следить за каждым движением незнакомца.

— Кто ты и зачем искал встречи со мной? — властно вопросил его Раздивил. — Если ты здесь для того, чтобы вести переговоры от имени Москвы, то оставь надежды!

Заняв Литовский Трон, я, конечно же, приму послов Московии, однако ныне заниматься дипломатией мне недосуг!

— Я пришел, княжич, дабы вести переговоры от себя самого! — улыбнулся, кланяясь в пояс Радзивилу, гость. — Умелые воины всегда в цене, посему я решил поступить к тебе на службу…

— На службу? — переспросил уязвленый его дерзостью княжич. — С чего ты взял, что я нуждаюсь в твоих услугах?

— Потому что я лучший в своем деле! — оскалил крепкие зубы здоровяк. — Хочешь — испытай меня!

Радзивил и впрямь нуждался в опытных воинах, но он не терпел наглецов, а приезжему наглости было не занимать. Бородач нуждался в уроке хороших манер, и Владислав решил не отказывать в нем гостю.

— Что ж, ты сам пожелал сего! — с ледяной улыбкой произнес наследник Магната. — Я велю своим людям выгнать тебя из шатра. Устоишь на ногах — твое счастье, не устоишь — не взыщи! Быть тебе битым!

— Твоя воля, княжич! — насмешливо сморщил нос богатырь. — Мне не привыкать! Поглядим, так ли сильны литовские жолнежи, как о них бают!

Шагнув к незнакомцу, двое солдат попытались завернуть ему руки за спину, но сделать сие оказалось непросто. Вырвавшись из их объятий, здоровяк обхватил жолнежей за шеи и что силы столкнул лбами.

Доспехи уберегли воинов от смерти, но удар был настолько сильным, что они оба повалились навзничь без сознания.

Третий жолнеж, напавший на пришельца сзади, был переброшен им через плечо, словно куль с соломой, а обнаживший меч четвертый — повержен ударом ноги в грудь.

— Что скажешь, княжич? — с победной улыбкой осведомился пришелец у Радзивила. — Достоин я быть подле тебя?

— То, что ты одолел моих солдат, еще ни о чем не говорит! –

с трудом вымолвил, глядя на поверженных воинов, княжич. — Мало быть добрым бойцом!

Ты еще должен доказать мне свою преданность! Я хочу увериться, что, оказавшись со мной наедине, ты не посягнешь на мою жизнь!

— А что мне мешает свершить сие нынче? — радостно оскалился исполин. — Поверь, княжич, желай я твоей смерти, ты бы уже был мертв! Или же хочешь испытать меня сам?

В совершенстве владевший воинским искусством, Владислав умел ценить боевые навыки других. Схватка с гостем могла закончиться для него плачевно, и княжич не стал рисковать.

— Считай, ты принят в войско! — с минуту подумав, сказал он приезжему. — Тебя отведут в шатер и поставят на довольствие! Скажи лишь свое имя!

— Каин! — широко улыбнулся новоиспеченный жолнеж. — Каин Махрюта!..

— Это шутка? — холодно вопросил его Радзивил. — Если так, то знай: я не люблю, когда подчиненные со мной шутят!

— Как можно с тобой шутить, Владыка! — склонился пред ним в глубоком поклоне исполин. — Верь, княжич, я серьезен, как никогда!

Весь день Флориан продвигался на запад в надежде догнать Бутурлина. Услышанное от Князя не добавило ему радости.

Флориан верил в то, что Дмитрию по силам разделаться с десятком упырей. Однако и сам московит мог пострадать в неравном бою!

Тревожило шляхтича и то, что возчики, встретившие боярина в пути, упорно твердили, что он был один. Флориану оставалось лишь гадать, куда делся верный спутник Бутурлина — Газда.

Солнце касалось верхушек деревьев, когда оруженосец достиг придорожного постоялого двора некоего Матвея, содержащего сие заведение на пару с женой Агнессой.

При виде гостя супружеская чета и оба их сына выбежали ему навстречу. Сходу признав в шляхтиче родственника Самборского Воеводы, трактирщик с женой спешили ему угодить.

Флориану и прежде доводилось коротать ночь под их крышей, и всякий раз владельцы харчевни оставались довольны щедростью молодого поляка.

— Чего угодно Вельможному пану? — с поклоном обратился трактирщик к Флориану, едва тот сошел с коня. — Жаркое, пиво, вино? У нас есть добрая бражка, но я не осмелюсь предложить ее такому шляхетному пану!

— Не части, муженек, — прервала Матвея его половина, — а то пан оруженосец не разберет, о чем ты молвишь! Вы так давно к нам не заезжали, что мы с мужем начали тревожиться, не сталось ли чего?..

— Как видишь, женушка, пан оруженосец пребывает в здравии! — Матвей вдруг осекся, увидев руку юноши на перевязи. — Матерь Божья! Виноват, пан шляхтич, не углядел вашей раны!

— Не стоит внимания, — отмахнулся здоровой рукой Флориан, — скоро заживет! Я заночую у вас…

— Конечно, конечно! — вновь затораторила Агнесса, — а мы угостим вас горячими яствами! Не верьте тем, кто скажет, что лучшая кухня на тракте — у Гоготуньи!

Еще неизвестно, что за мясо кладет в пироги сия ведьма, а у нас и говядина, и свинина домашнего приготовления! И квас самый вкусный на дороге!..

— Ладно, ладно! — прервал поток ее красноречия Флориан. — Так и быть, отведаю ваших блюд! Только денег при мне немного, а подкрепляться в долг я не приучен!..

— Что вы, что вы! — воскликнул, заметно погрустнев, Матвей. — Какие могут быть долги меж добрых знакомых!

Впрочем, если благородство не позволяет вам пировать за наш счет, мы предоставим не столь обильный, но все же сытный ужин! Прошу вас в дом, пан шляхтич!

Флориан удовлетворился мясной похлебкой и кружкой темного кваса. Утром ему нужна была ясная голова, и шляхтич, к великому огорчению супругов, отказался от пива.

Хотя хозяева корчмы вели себя радушно, что-то в их поведении настораживало молодого поляка. Казалось, чету тревожил какой-то вопрос, ответ на коий она тщилась получить у Флориана.

Глядя, как мнет фартук, топчась у стола, Матвей, шляхтич решил, что пришла пора откровенной беседы.

— Я вижу, вас что-то гнетет? — вопросил он корчмаря и его половину. — Не стесняйтесь. Со мной вы можете говорить без страха!

— Премного благодарны за вашу доброту, пан шляхтич! — рассыпались в любезностях Матвей и Агнесса. — Нас и впрямь гложет одна новость, услышанная сегодня утром…

Не скажете ли вы нам, правдива она или нет?..

— И какова сия новость? — полюбопытствовал, жуя сочную баранину, Флориан.

— Да вот не знаю, как начать… — замялся корчмарь.

— Говори, как есть! — пожал плечами шляхтич. — Чего зря таиться?

— Поутру к нам заезжала пара купцов-маркитан, — издалека начал Матвей, — выпили по три кружки рейнского вина, умяли жареного поросенка…