— Что ж, это весьма ценные сведения! — улыбнулся трактирщику Флориан. — Сказывай, какую весть они принесли?

— Сии нечестивцы посмели сказать, что Государь Унии, храни его Господь, почил в бозе, уколовшись отравленной стрелой… — Матвей умолк, не смея закончить фразу.

От неожиданности Флориан едва не поперхнулся похлебкой. Сказанное корчмарем не укладывалось у него в голове.

— Как почил в бозе? — вымолвил он, поднимаясь из-за стола. — Ты бредишь, Матвей?!

— И я сказал то же самое сим прощелыгам! — горячо затораторил, комкая фартук, старик. — Однако сомнения, будь они неладны, заползли к нам в души, словно змеи!..

Помогите же, пан шляхтич, развеять наши страхи! Купцы лгут или в их словах есть доля правды?..

Признаться, Флориан не знал, что ответить. О гибели Короля он слышал впервые и посему не знал, как себя вести. Нежданное известие могло оказаться как правдой, так и хитро выдуманной ложью…

Проще всего было пригрозить содержателям корчмы, что, если они станут распускать слухи о гибели Государя, их постигнет заслуженная кара. Но Флориан хотел увериться в том, что маркитане, поведавшие страшную весть, обманули супругов.

— Как выглядели те, от кого вы узнали сию новость? — вопросил он супружескую пару.

— Как обычные путники… — пожал плечами Матвей. — Они везли с собой остатки товара, и я, грешный, купил у них две уздечки из вываренной кожи…

— Один из них был красивый юноша с бородкой! — вмешалась в разговор Агнесса. — Такой улыбчивый, голубоглазый. Другого я не смогла как следует рассмотреть. Он все время кутался в плащ и даже за столом не пожелал опустить капюшон…

Но я заметила, ресницы у него белые, как у поросенка! — она замялась, — а лицо… Могу лишь сказать, что он тоже носит бороду!

— А на какой речи они общались? — поинтересовался Флориан.

— На немецкой! — вновь заявил о себе Матвей. — Я и сам тому подивился. Назвались купцами из Нидерландов, а меж собой лопотали, как истые германцы!

— А ты не мог спутать голландскую речь с немецкой? — усомнился в словах трактирщика Флориан. — Они ведь схожи…

— Как можно! — важно разгладил рукой седые усы Матвей. — Слыхивал я, как изъясняются голландцы. У меня прошлой весной гостил фортификатор из Фландрии, направлявшийся в Краков…

Тогда мне и довелось слышать нидерландскую речь! Верно, она схожа с немецкой, однако перепутать их невозможно!

У голландцев и говор мягче, и слова они употребляют, коих в немецком языке не встретишь! Знаете, как на их наречии будет «добрый день»? «Хуердак» будет, Вельможный Пан!

Агнесса залилась краской смущения и на всякий случай перекрестилась. Смолк, убоявшись, что его не так поймут, и сам Матвей.

— А сии двое таких слов не употребляли? — полюбопытствовал Флориан.

— Да нет же! — замотал головой корчмарь, — гоготали, словно гуси, по-немецки!..

Еще они сказывали, что с юга на Польшу идет войной княжич Радзивил. И что добрым литвинам его нечего страшиться, а вот поляков он, прости Господи, не помилует!

Вот мы и думаем с женой, как нам быть? Хоть мы и живем отродясь на Литве, однако же поляки по крови! Ужели княжич Радзивил, придя сюда, повесит нас с детьми, а корчму сожжет?..

— Сего нельзя допустить! — ударил кулаком по столу Флориан. — Вот, что, Матвей! Поутру ты отправишь одного из сынов в Торжище, к Князю Черногузскому.

Пусть расскажет ему обо всем, что поведали тебе купцы. Не знаю, солгали ли они или сказали правду, но, похоже, враги Унии затевают какую-то подлость! Их нужно упредить…

— Да разве Князь станет нас слушать! — горестно возопила Агнесса. — Услышав о наступлении Радзивила, он не поверит моим сынкам и бросит их в темницу! Знаете, как сурово он обходится с простолюдинами!

— Приходилось видеть… — согласился с трактирщицей Флориан. — Тогда пусть твои сыновья скачут к Самборскому Воеводе. Дорога к нему, верно, дольше, но он хотя бы выслушает их, а не прогонит с порога.

Хорошо будет, коли рядом с ним окажется пан Прибыслав из Кременца. Он мудрый воин, в чем-то даже рассудительнее моего дяди. Вместе они решат, что делать…

— А что делать нам? — робко вопросил шляхтича Матвей. — Вдруг к нам и впрямь нагрянет Радзивил? Сказывают, с ним идут казаки и татары. Для сих нехристей нет ничего святого!..

— У вас есть землянка в лесу? — вопросил супругов Флориан.

— Как водится, на случай бедствий… — утвердительно кивнул Матвей.

— Перенесите туда ваш скарб и запасы пищи, — дал им совет оруженосец, — ибо время бедствий не за горами…

Готовьтесь и сами переселиться в чащобу. Радзивил будет наступать вдоль дорог, по открытой местности. Укрывшиеся же в лесу смогут спастись!

— Исполним все, как вы скажете! — с готовностью ответили ему супруги.

— И вот еще что! — вспомнил о главном Флориан. — Куда направились ваши утренние гости?

— Аккурат на запад! — закивали корчмарь и его жена. — Мы сами сие видели, провожая их в дорогу!

— Я тоже еду на запад… — молвил, готовясь к борьбе с новым врагом, Флориан. — Уж коли так все сталось, разбудите меня до рассвета. Попытаюсь нагнать лиходеев!…

Выйдя из шатра Радзивила, Махрюта едва не столкнулся с юной девой, облаченной в дорожное платье. Опытный взор татя сразу же приметил большие светлые глаза и правильные черты лица незнакомки.

— Кто это? — вопросил он первого оказавшегося рядом жолнежа.

— Невеста Вельможного Пана! — с готовностью ответил ему воин.

— Невеста, молвишь? — проворчал себе под нос Махрюта. — Что ж, у княжича завидный вкус! Она и мне приглянулась, вот только не знаю, как жена или как пища?..

Впрочем, решить для себя столь важный вопрос людоеду не дали. Едва он отошел от пристанища Владислава, его окликнули со спины.

Обернувшись, тать увидал смуглого красавца в татарском зипуне. На лице нукера играла самодовольная улыбка, выдававшая в нем одного из Радзивиловых Воевод.

Подтверждали высокий статус воина также его оружие и доспехи.

— Кто таков будешь? — поигрывая плетью, осведомился у Махрюты татарин. — Отвечай, коли вопрошают!

— Человек божий, обшитый кожей! Дубина в руке, нож на поводке! — ухмыльнулся в ответ любитель человечины. — Устроит ответ, нехристь?

Подобной дерзости нукер не мог снести, и его рука с плетью взметнулась к небу, дабы покарать наглеца. Но неверный оказался проворнее, чем предполагал татарин.

Шагнув навстречу врагу, он перехватил плеть нукера и обломил у основания кнутовище. Побагровев от гнева, тот схватился за рукоять кинжала, но твердые, как железо, пальцы Махрюты впились в его кисть, не давая обнажить клинок.

Татарин попытался освободиться от захвата, но проще было разжать челюсти волку, чем вырваться из рук людоеда.

— Что скажешь теперь? — с ухмылкой осведомился у нукера неверный. — Тонка кишка одолеть меня? То-то! Не зли меня, парень, а то, не ровен час, загрызу!

Встретившись с ним глазами, татарин понял, что противник не лжет. Он и впрямь был способен на такое. Нукера охватил страх.

— Что здесь творится? — раздался над ухом у обоих чей-то властный окрик. — Мурза Илькер, ты меня слышешь?!

По проходу меж шатрами навстречу им шел щуплый муж с русой бородкой и проницательным взглядом.

— Уймитесь оба! — произнес он голосом, не вязавшимся с его хрупким телосложением. — Иначе я кликну стражу!

Его довод возымел действие на драчунов. Как по команде, они прекратили борьбу и отступили на шаг, сопя от гнева.

— Как сие понять, мурза Илькер? — обратился к молодому татарину русобородый. — Я не успел познакомиться с нашим гостем, а ты уже хочешь его зарезать!

— Он первый начал! — процедил сквозь зубы Илькер, сверля Махрюту ненавидящим взглядом. — Я лишь спросил его имя, а он наговорил мне кучу дерзостей!

Его счастье, что рядом не оказалось моих воинов! Уж они-то изрубили бы его на куски!

— Еще неизвестно, кто бы кого изрубил… — хищно ухмыльнулся Махрюта. — Это тебе повезло, басурман!