Эльжбете казалось, что она готова к разоблачению, но когда это произошло, все же растерялась. Ранним утром, пока большая часть обитателей замка спала, она выскользнула из своих покоев и, стараясь не попасться на глаза слугам, направилась в лазарет.

Когда Принцесса вошла в пристанище раненого, он полулежал на своем ложе, любуясь в окошко наступлением рассвета. Однако при виде ее Флориан привстал на здоровом локте и попытался в силу своих возможностей изобразить поклон.

У Эльжбеты похолодело в груди. Такое поведение шляхтича для нее могло значить лишь то, что к нему вернулась память или же кто-то из лекарей проговорился об истином статусе его посетительницы.

— Похоже, вы уже знаете, кто я! — грустно улыбнулась она. — Вспомнили меня сами, или вам помог кто-нибудь из слуг моей Матушки?

— Госпожа моя, до сего утра я пребывал в неведении, но едва вы вошли, у меня перед глазами словно вспыхнул порох, — с трудом придя от потрясения, вымолвил шляхтич, — и я вспомнил день, когда впервые приехал в Краков навестить княжну Эву…

Когда я въезжал во двор Вавельского замка, вы с Государыней стояли на галерее и глядели на меня сверху…

Господи, как я мог все это забыть?! И почему вы не открылись мне при нашей первой встрече в лазарете?

— Потому что хотела видеть в вас друга, а не слугу! — пытаясь скрыть за улыбкой боль, произнесла она. — Пусть вас не тревожит мой высокий статус. Когда рядом нет Матушки и придворных, вы можете по-прежнему называть меня панна Эльжбета…

— Но госпожа… панна Эльжбета, — выдавил из себя шляхтич, — чем я заслужил такую милость?

— Вы — близкий друг Эвы, а значит, и мой друг тоже. И все, что мне о вас известно, лишь подтверждает ее высокое мнение о вас как о друге и человеке!..

— Эва… — эхом отозвался Флориан. — Где она? Я могу с ней увидеться?

— Увы, сие невозможно! — вздохнула Принцесса. — Неделю назад она упросила Государыню позволить ей нанести визит Вашему дядюшке и отправилась с отрядом охраны в Самбор…

— В Самбор? — переспросил, не веря своим ушам, шляхтич. — Но ведь там идет война!

— Княжна мне как сестра, и я тревожусь за нее не меньше вашего! — нахмурилась Королевна. — Да и Матушка моя обеспокоена не на шутку. Покойный Князь Корибут был другом королевской семьи, и мы все несем ответственность перед Богом за жизнь его дочери!..

Впрочем, едва ли Эве грозит опасность. Мятежник, захвативший Самбор, заперт в крепости войсками Унии и не смеет оттуда даже нос высунуть! У стен замка княжну встретят мой брат, Канцлер Сапега и еще немало славных рыцарей, возглавляемых вашим дядюшкой…

По воле Государыни, он нынче командует осадой Самбора!

— Я рад успехам дяди, панна Эльжбета, но есть ли новости от княжны? — известие о поездке Эвы в Самбор не на шутку встревожило молодого шляхтича. — Где она, что с ней?

— Пока от нее не было вестей!.. — развела руками Королевна. — Но не стоит огорчаться раньше времени. Похоже, Эва просто задержалась в дороге. Ее отряд возглавляет умелый и храбрый рыцарь. Возможно, он узнал в пути о событиях в Самборе и отвез княжну в какой-нибудь другой замок!

— Не страдайте так, храбрый паладин! — сделала попытку утешить юношу Эльжбета. — Если бы Эве грозила беда, я бы почувствовала это сердцем! Меж нами существует какая-то дивная связь. Когда одной из нас плохо, то и другой не по себе…

— Я должен быть подле нее! — от волнения Флориан забыл о ранах и попытался встать с ложа. Но жгучая боль в подреберье вновь лишила его сил.

— Пречистая Дева! — всплеснула руками Королевна. — Разве так можно? У вас же не срослись переломы! Я уверена, что Эва в безопасности!

Хотя Эльжбета сказала так из самых лучших побуждений, ей поневоле пришлось кривить душой. Еще с вечера Принцессу не покидало смутное предчувствие беды.

— Будем молиться, чтобы все обошлось! — простонал Флориан, с трудом приходя в себя от резкой боли. — Если с Княжной стрясется лихо, я не прощу себе нынешнего бездействия!

— Даже не сомневайтесь, у Эвы все будет хорошо! — утешила шляхтича Королевна. — Господь убережет ее от несчастий!..

Но в душе Эльжбеты уже поселилась тревога.

— Курт, для тебя есть поручение! — обратился Зигфрид к старшему из своих солдат. — Трое человек в замке знают, что мы — Слуги Ордена, и, угодив в плен, разболтают об этом полякам. Посему их нужно убрать!

— И кто эти трое? — осведомился кнехт.

— Один — наш покровитель, пан Рарох, двое других — княжна Корибут и ее спутник. Сих двоих я поручаю прикончить тебе. Когда начнется штурм, мятежники стянут все силы к воротам, и охранять их будет некому!

— А как же Рарох? — удивленно вопросил Курт.

— Его я возьму на себя! — зло прищурился рыцарь. — Убей княжну с поляком и возвращайся ко мне. Мы покидаем Самбор!

Покорно кивнув господину, солдат отправился исполнять наказ.

Громыхая латами, из внутренних покоев замка показался Рарох. За прошедшие сутки оуженосцы расправили вмятины на его доспехах и выровняли смотровую щель, покореженную в схватке шестопером Принца. Идущий за ним воин нес в руках знамя с фамильным гербом Недригайлы.

— Мои воины! — громогласно обратился к собравшимся во дворе жолнежам мятежный шляхтич. — Нам многое пришлось испытать вместе, и я буду с вами откровенен!

Союзники, коих мы ждали, разбиты в море и не придут к нам на помощь, так что рассчитывать мы можем лишь на свои силы! Вскоре поляки начнут обстрел замка, а затем пойдут на приступ.

Все вы ведаете, что станет, когда они захватят замок. Те, коим суждено будет выжить, позавидуют мертвым! Посему я даю вам выбор.

Тех, кто не желает биться за свободу, я не стану удерживать в замке. Ступайте прочь и попытайтесь спасти ваши жизни! Но помните, Ягеллоны мстительны и не прощают поднявших на них оружие.

Взяв замок, они расправятся с изменниками так же, как и с теми, кто сохранит мне верность. Выбор невелик: смерть в бою или же на плахе, под шутки и глумление королевских палачей!

Пусть же каждый из вас предпочтет то, что ему больше по сердцу!

Столпившиеся в замковом дворе воины внимали своему Владыке в тягостном молчании. До сей минуты они жили надеждой на помощь из-за моря, теперь же сия надежда рухнула у них на глазах. Над рядами голов в шишаках и капелинах повисла хмурая тишина.

— А по мне, так выбора нет! — откликнулся в толпе рослый худой жолнеж с клеймами на лбу и щеках. — Милосердие Королей нам хорошо ведомо!

Если кого из сдавшихся полякам не казнят сразу, то лишь для того, чтобы отправить на рудники. А сие — та же смерть, только умирать придется долго…

По мне уж лучше пасть в бою вольным человеком. Я с тобой до конца, Князь!

— И я! И я! — прогремело следом несколько десятков голосов.

— Что ж, тогда готовьтесь к бою! — воскликнул, потрясая знаменем, потомок Недригайлы. — А чтобы нам было веселее сражаться, добудьте из погребов вино и снедь. Обратим нашу гибель в пир!

Несколько его слуг уже выкатили во двор бочонок с вином из запасов Воеводы. В одно мгновение из бочонка было выбито днище, и к заветному вину потянулась добрая дюжина рук с плошками и флягами.

— Куда без меня, черти?! — гневно рассмеялся Рарох. — Стоило вам увидеть вино, вы забыли о своем Князе? Немедля принесите мне кубок! Я желаю выпить с вами!

Исполняя его повеление, солдаты принесли из трапезной большой серебряный кубок и, наполнив его вином, подали господину.

Пока кубок шествовал по рядам солдат, стоявший подле Рароха Хоэнклингер смекнул, что нужно делать. В какой-то миг посудина с вином оказалась у него перед глазами. Зная, что иного шанса разделаться с подопечным у него не будет, тевтонец принял ее и передал мятежному шляхтичу.

Никто из присутствующих не заметил, как на перстне Зигфрида открылось крошечная емкость, из коей рука немца, пройдя над кубком, высыпала в вино толику бесцветного порошка.

Не разглядел сего и сам Рарох. Взяв кубок двумя руками, он осушил его под одобрительные возгласы своих воинов.