— Это верно, — поддержал Ильин. — В общем, нам отступать некуда. Мы с Осиповым уже раскрылись, и Малкин будет сосредоточивать огонь на нас двоих. С кем мы или кто с нами для него должно оставаться тайной. До конференции. Но это не значит, что остальные должны бездействовать. Не создадим круговой обороны, исход один — арест. Надо защищаться.
— Защищаться, нападая, — уточнил Литвинов.
— Да, именно — нападая, — согласился Ильин.
— Есть другие предложения? — спросил Осипов.
— Нет.
— Нет.
— Нет.
— Хорошо. Предлагаю уточнить дату проведения конференции.
— Я полагаю — конец мая, — предложил Литвинов. — Во-первых, — это канун выборов в Верховный Совет: хотим мы того или не хотим, значительная часть времени будет посвящена этому вопросу. Во-вторых, — в конце мая истекает срок полномочий нынешнего состава ГК. В-третьих, — мы будем иметь время для подготовки.
— Двадцать третье мая — годится? — спросил Осипов. Все были согласны. — Думаю, у крайкома не будет оснований не соглашаться с нашим мнением.
Все последующие недели Осипов усиленно готовился к конференции. Марчук одобрил позицию горкома по отношению к Малкину, принял он и дату проведения конференции.
— Если вам удастся свалить Малкина, — это будет крупная победа. То, что он враг, у меня сомнений не вызывает. Но враг он не по образу мыслей: он ретивый исполнитель, для которого собственное благополучие дороже всего на свете. А творцы беззакония, Сережа, живут не в Краснодаре. Они там, в Кремле, в высших эшелонах власти. Когда-нибудь это перестанет быть тайной.
— Значит, наша затея — пустяк?
— Направление внутренней политики Центра вам, конечно, не изменить. Но умерить аппетит Малкина по отношению к коммунистам — это вам будет позволено. ЦК любит разоблачения и не очень держится за держиморд. Все они получают по заслугам, как только отработают свой ресурс.
— Спасибо, Михаил Иванович, за поддержку. Я думаю, вы не отдадите нас на растерзание. Да! Чуть не забыл! Михаил Иванович! У меня скопилось несколько анонимок на Малкина. О пьянстве с Ершовым. О связях с сомнительными особами женского пола. Естественно, о беззаконии. Как их проверить? Может, передать в крайком?
— Я бы не советовал торопиться. Выжди. Вероятно, будут и другие письма, более конкретные. Потом подумаем вместе. После конференции.
— Хорошо. Спасибо.
В первых числах мая Марчук, неожиданно для всех, был отозван в ЦК. Прощаясь с Осиповым, он с грустью произнес:
— Ну вот, Сережа. И отрыбачили мы с тобой, и отохотились.
— Думаешь, что-то серьезное?
— Кто их знает. Может, двинут по горизонтали, может, вверх-вниз. А может, как это случилось уже со многими… Ты анонимкам ходу не дал?
— Пока нет.
— Будь осторожен. Не исключено, что они подброшены самим Малкиным. Они ведь непроверяемы?
— Да. Ничего конкретного.
— Вот видишь! Не попадись на дешевую наживку. Там у них секретарем парткома избран Безруков — переговори с ним. Спроси, как быть. Предложи ему для проверки и посмотри, как будет реагировать. Или передай Ершову. Официально, с сопроводительным письмом и соответствующей мотивировкой: мол, член оргбюро ЦК, и так далее. Ну, прощай? Поцелуй за меня Машеньку, береги ее. Пока жив — буду помнить ее пельмени и пирожки с маком.
Обнялись крепко, по-мужски, и расстались. Навсегда.
Свято место пусто не бывает. Не успел еще выветриться из кабинета дух Марчука, а в кресле Первого уже водрузился новый секретарь Леонид Петрович Газов. Личность ничем не примечательная, но на Северном Кавказе достаточно известная. В годы гражданской войны он в должности военного комиссара полка 10-й армии воевал на Дону, в Ставрополье, на Кубани. С 1923 года по направлению юго-восточного бюро ЦК в течение трех лет занимал пост секретаря Адыгейского обкома ВКП(б), затем полгода — инструктора Кубанского окружкома. В двадцать седьмом решением ЦК был направлен в органы ОГПУ-НКВД, где до последнего времени работал на разных должностях. Благополучно прошел чистку аппарата после ареста Ягоды, пользовался благосклонностью Ежова и его окружения. С Малкиным имел шапочное знакомство: доводилось встречаться на чекистских перепутьях.
Назначение Газова исполняющим обязанности секретаря оргбюро ЦК в крае Малкин воспринял болезненно, так как считал его человеком ограниченным. К тому же, и это, пожалуй, главное, к должности первого секретаря крайкома он примерялся еще после отзыва Кравцова. Понимая, что у Ершова есть свои веские основания противоборствовать Газору, Малкин бросился к нему с намерением объединить усилия.
— Что-то я не совсем понимаю ЦК, — заявил он с порога. — Вместо того, чтобы двигать местные кадры — присылают варягов.
— Он такой же варяг, — усмехнулся Ершов, догадавшись о ком речь, — как мы с тобой. Особенно я. Ты-то, как и он, рязанский? Земляки, стало быть?
— Вся моя сознательная жизнь связана с Северным Кавказом.
— Все равно пришлый. А я и того более: всю жизнь прожил в Москве и только в ноябре прошлого года решился покинуть ее пределы.
— Я не пойму: ты что, защищаешь его? Ты доволен, — что он переступил через тебя? Уж если кого и надо было двигать, так это тебя.
— ЦК виднее кого и куда двигать.
— Ну, это ты зря, — обиделся Малкин. — Я к тебе с открытой душой, а ты юлишь. Как хочешь! Можешь терпеть этого поповского сынка здесь, но я…
— И ты будешь терпеть и никуда не денешься. Потерпи, Иван Павлович. Насколько мне известно, у тебя проблема с Осиповым? Вот и занимайся им, да постарайся, чтобы Осипов с Газовым не объединились.
— Вряд ли Газов, не осмотревшись, ввяжется в это дело. А с Осиповым мы покончим на ближайшей конференции. Если ты поддержишь, конечно. А Газов…
— Он пока лишь исполняющий обязанности.
— Вот-вот. А я хочу, чтобы первым был ты!
— Хм… Это, Ваня, сложный вопрос и его без бутылки не решить.
— У тебя есть предложения? — встрепенулся Малкин.
— Заходи вечерком ко мне домой. А я пока через друзей из ЦК попытаюсь выяснить кое-какие детали.
— Хорошо. Я тоже через друзей из НКВД постараюсь что-нибудь раздобыть.
Они заговорщицки подмигнули друг другу и рассмеялись.
Вернувшись в Управление, Малкин вынул из сейфа заветную папку, взял дело Ершова и углубился в чтение.
«Ершов Владимир Александрович, родился в 1906 году в Москве. Отец — весовщик у Попова, мать — портниха в швейных мастерских Манделя. Учился в начальной городской школе. Об окончании сведений нет. В 1918 году, после смерти отца, работал чернорабочим по двору фабрики «Дукат», одновременно учился слесарить в мехмастерских. В 1922-м вступил в комсомол. В конце года переведен на табачную фабрику «Ява», в двадцать пятом вступил в ВКП(б). С 1920-го по 1930-й — секретарь партячейки фабрики, член Пленума Краснопресненского РК Москвы. Закончил двухгодичное вечернее отделение коммунистического университета им. Свердлова. В 1930-м поступил на подготовительный факультет Института красной профессуры, по окончании которого в 1935 году был переведен в Институт мирового хозяйства и мировой политики».
«Силен, паскуда, — подумал Малкин и крепко нецензурно выругался. — Тут он мне триста очков вперед дает и бороться с ним можно только компрой. Что ж, браток, здесь у меня опыт похлеще твоего, хоть ты, чувствуется, тоже интриган порядочный. Ну-ну».
«В 1930 году, — продолжил Малкин чтение, — участвовал в подавлении кулацкого восстания в качестве старшего бригадира».
«Вот ты где крови хлебнул, — снова матерно выругался Малкин, — от гражданской, сука, увильнул. Надо выяснить, как ему это удалось. Отсиживался где-нибудь под бабьей юбкой. Это минус. На этом можно сыграть».
«С тридцать пятого года — преподаватель, а затем заместитель начальника кафедры Военно-Воздушной академии. По окончании Института красной профессуры утвержден руководителем кафедры Всесоюзной промышленной академии им. тов. Сталина. Избирался секретарем парткома, членом пленума и членом бюро Бауманского РК гор. Москвы. В 1937-м отозван для работы в аппарат ЦК в качестве инструктора ОРПО ЦК.
