— Возможно, — возразил Ильин, — но об этом известно следствию, а члены бюро горкома, как всегда, в неведении. Может быть, предложим товарищу Малкину проинформировать членов бюро более подробно о вражеской деятельности коммуниста Жлобы?

— Бывшего коммуниста! — уточнил Малкин.

— Коммуниста! — парировал Ильин. — Решение о его исключении из партии пока не принято.

— Более того, что уже сказано, я добавить не могу. Подчеркну для сомневающихся: вина Жлобы в проведении вредительской работы в системе Рисотреста, в «Заготзерне» и в подготовке вооруженного восстания полностью доказана.

— Ваше предложение, Иван Павлович, — попытался разрядить атмосферу Осипов. — Что вы лично предлагаете?

— Я предлагаю следующую формулировку: Жлобу из партии исключить как врага народа, арестованного органами НКВД.

— Вот так сразу, без обсуждения? — возмутился Ильин.

— У кого иное мнение, товарищи? — обратился Осипов к членам бюро.

Молчание.

— Может быть, есть вопросы к товарищам Малкину и Ильину?

Снова гробовое молчание. Осипов обвел взглядом членов бюро. Сидят насупившись, втянув голову в плечи.

— Нет вопросов, — сказал один.

— Все ясно, чего уж там, — поддержал другой.

— Какие там вопросы, — безнадежно махнул рукой третий. — Сказано ведь: большей информации нам доверять нельзя.

— Согласиться с линией товарища Малкина, — поднял голову четвертый. — Враг он и есть враг, с партбилетом или без него.

— То есть вы, товарищи члены бюро, считаете возможным принять предложенную Малкиным формулировку? — спросил Осипов.

— Не возможным, а необходимым, — оживился Малкин.

Голосовали, не глядя друг на друга, почти единогласно. Воздержался Ильин. Расходились молча, как после похорон. У каждого саднило сердце: сегодня отдали на заклание Жлобу. Трусливо, безропотно отдали. Кто следующий?

Дождавшись, когда все вышли, Ильин и Малкин, словно сговорившись, подошли к Осипову.

— Ты чего удила закусил? — обрушился Малкин на Ильина. — Партии он не верит, НКВД ни во что не ставит — как это понимать?

— Так дальше жить нельзя, Сергей Никитич, — словно не замечая Малкина, подступил Ильин к Осипову. — Малкин умышленно избивает партийные кадры, это же очевидно! А мы потакаем, не требуем обстоятельных докладов. Что это за формулировка: в связи с арестом? Арест это что — доказательство вины? Если так дело пойдет и дальше — в крае останется один не враг — Малкин. Пора в конце концов разобраться, кто враг.

— Ты на что намекаешь? — крикнул Малкин.

— Не намекаю, а с большевистской прямотой заявляю: ни тебе, ни твоему Сербинову я не верю! Так избивать партийные кадры могут только враги партии! Я предлагаю, Сергей Никитич, создать комиссию и поручить разобраться, что там творится в малкинских застенках.

— Зачем же комиссию? — с издевкой произнес Малкин. — Окажешься там сам и разберешься. Досконально.

— А ты и впрямь возомнил из себя, — вмешался в разговор Осипов. — Между прочим, у меня пока без движения лежат письма, в которых приводятся факты твоей вражеской деятельности. Хотел разобраться по-хорошему, не задевая твоей чести и не компрометируя органы НКВД. Вижу, что ошибся. Проверим. Подтвердится — первым потребую твоего исключения.

— Я на должность назначен ЦК и горкому не подотчетен.

— Речь не о должности, а о партийности. Исключим из партии — выгонят с должности. Выгонят с должности — настоим на аресте.

— Только не надо мне угрожать.

— А кто угрожает? Я лишь напоминаю, что ты рядовой партии и за ее дискредитацию вполне реально можешь лишиться партийного билета.

— Кстати, о партийных билетах, — всколыхнулся Ильин. — До каких пор ты будешь арестовывать людей с партбилетами в карманах?

— Это не твое дело. Есть установка ЦК.

— Где она, эта установка? Почему ее нет в горкоме?

— Потому, что она есть у меня.

— Установка при обысках изымать партийные билеты? Лжешь! Сергей Никитич! Этот вопрос надо немедленно вынести на пленум и проинформировать ЦК партии. Малкин враг — это очевидно.

Малкин струсил. Сначала он ощутил озноб. Затем его бросило в жар. На лбу, подмышками и на верхней губе предательски взмокло. Сдавило виски. Всегда надутый; зоб его расслабился и обвис. Ильин нанес чекистский удар, не зря когда-то подвизался в органах госбезопасности. «Дружно выступят и угробят, — решил он. — Если состоится решение пленума… подумать страшно…»

— Ладно, ребята, — сказал он, добродушно улыбаясь. — Пошутили и хватит. Пора расходиться: душновато здесь. Чтобы вас не занесло куда не следует, я ознакомлю вас с соответствующими документами ЦК и Наркомвнудела. Грешно не доверять товарищам по партии. Пока.

— Товарищ… — презрительно произнес Осипов, когда Малкин вышел.

— Грязный тип, — проговорил Ильин, укладывая бумаги в папку. — Думаешь, сдался? Теперь держи ухо востро, иначе перещелкает поодиночке.

— Ничего. Подготовьте с Матютой подробную справку обо всех коммунистах города, арестованных НКВД с сентября этого года.

— Малкинский период?

— Да. Глубже лезть не надо. Соберем компромат, проведем пленум. Заставим отчитаться по каждому факту. Только делать это без шума, без официальных запросов, чтобы не успел принять контрмеры. Ты ж его контору знаешь. Одних запугает, других уничтожит.

— На кого ты думаешь положиться в этом деле?

— Прежде всего — на Литвинова, Галанова, Борисова. Человек двадцать выступающих надо подготовить обязательно. Подготовить таких, в ком уверены, что не сдрейфят. Нужно показать всеобщее осуждение. Чтобы штатные ораторы НКВД не заглушили их голоса.

— Ты прав: готовиться надо тщательно.

— Отложи все дела и займись. Опыта тебе не занимать.

В Управление Малкин вернулся взвинченный и озлобленный. Вызвал к себе Сербинова, Безрукова, Захарченко и Шашкина.

— В горкоме заговор, — прохрипел он угрожающе. — Осипов намеревается установить контроль за обоснованностью арестов городских коммунистов. Грозил мне пленумом, исключением из партии.

— Шустрый парнишка, — удивился Шашкин. — Не ожидал.

— У него, кажется, крепкая дружба с Марчуком? — высказал предположение Сербинов.

— Дружат, — подтвердил Малкин. — На рыбалку, на охоту ходят вместе. Жена Осипова обстирывает Марчука, кормит пельменями.

— Дело не только в Марчуке, — заметил Захарченко. — Осипов крепко дружит с секретарями райкомов и председателями исполкомов. Изолировать его будет сложно. И потом, если он решился выступить открыто, значит, чувствует опору.

— Я и не призываю изолировать его прямо сейчас. В мае городская отчетно-выборная партконференция. Надо успеть выявить всех его сторонников, провести их разработку, собрать компру. Выявить и приголубить противников. От арестованных горожан, знающих Осипова, работавших или друживших с ним, добиться показаний о его антисоветских настроениях: по безграмотности он нередко допускает высказывания, порочащие деятельность ЦК, не говоря уже об НКВД. Еще раз взять в оборот Жлобу и вытянуть из него показания на Осипова. Насколько мне известно, именно Жлоба на шестой партконференции рекомендовал его в состав бюро и в секретари. И не просто рекомендовал, а отстаивал, потому что против него там выступали. Провести работу, чтобы не допустить его нового избрания в состав бюро. И не только его, сторонников тоже. Потом их можно будет брать голыми руками.

— А Марчук? — высказал опасение Сербинов.

— Марчука постараться обойти. Нас курирует Ершов, а это свой человек. С ним можно ладить. Тем более что компрометация Марчука через Осипова ему только на руку. Короче, Марчука и Ершова я беру на себя. Вам поручаю Осипова и компанию. Но предупреждаю: за вами только компра. Окончательное решение будем принимать вместе. Кстати, — обратился Малкин к заместителю, — как обстоит дела с новороссийским бунтовщиком?

— Одерихиным? Он прибыл сегодня в Краснодар и будет набираться опыта в группе Безрукова, под его непосредственным и неусыпным контролем.