ГОЛОС ВО МНЕ Я, друзья, на досуге и в честной работе, Как влюбленный, счастливых часов не таю: Все мне кажется, я не из клеточек плоти, А из клеточек долга теперь состою. Я в долгу перед Евой, Адамом, планетой, Перед плеском воды и дыханьем огня. Перед высью и глубью, зимою и летом, Перед соком эпохи, вспоившим меня. Я в долгу перед солнцем, цветами и небом, Перед полднем и ночью, зовущей ко сну. Долг кумысу, и соли, и черному хлебу — Как, друзья, и когда этот долг я верну? Все, что светлого есть у меня и со мною, Я другим отдаю и судьбу не корю. Но какою же будет оплачен ценою Долг народа и долг моему Октябрю! Новый миг начинается в новой заботе, Предвещая и правду, и долг, и борьбу. Если скажет мне время: «С тобой мы в расчете!» — Я верну ему жизнь, обрывая судьбу. День за днем убывают года постепенно. Увядая, отходят цветы в забытье. И звучит во мне, Кровь разгоняя по венам, Голос долга, как гулкое сердце мое. СТИХ Ты не у горной ли реки Берешь характер одичало? Твои глаза — что огоньки, Во тьме горящие ночами. В себе и молнию сведя, И гром над нашей стороною, Ты — плодородие дождя, К земле спешащего весною. Таишь ты в тихие часы Сердец разбуженных волненье И шелка девичьей косы Тревожное прикосновенье. Ты счастьем проникаешь в грудь. Как смерть, слепишь слезой горячей. Но чтоб зарнице полыхнуть, Должны столкнуться туча с тучей. Печали, радости, тоска Должны излиться откровеньем, Чтоб стихотворная строка Вдруг забурлила вдохновеньем. Ты в сложном мире — как боец, Возвышенность дарящий веку. Не от горящих ли сердец Огонь достался человеку?… * * * Хоть прошла моя оспа, все жаждет спина, Чтоб ее почесала девчонка одна… Из шуточной песни Колдунья ты моя, Мой врач и сладость меда, И воздух мой, И яд, разящий наповал!.. Рыдать или шутить я должен в эти годы, С успехом одолев опасный перевал? * * * Чтоб сон не отпугнуть холодною рукой, Я шелковым платком нарушил твой покой… Из народной песни Все юные сердца в одном порыве слиты, Тая в себе и страсть, И чувств орлиный взлет. Где благородство душ, Там рыцарю-джигиту Красавица и жизнь, как сердце, отдает. * * * Забудешь ли меня когда-нибудь? Тогда, мой друг, и бога позабудь!.. Из народной песни Верность клятве и руки, сплетенные туго, Для казахов священны. Недаром у нас Не хулили жених и невеста Друг друга, Даже если размолвка случалась подчас. Верность клятве и руки, сплетенные туго, Были святы. Не зря оскорбленье и страсть Лишь законами чести судили Друг друга, Почитая любовь, словно высшую власть. АЛЕКСЕЙ ПЫСИН{96}
(Род. в 1920 г.) С белорусского В НАСТУПЛЕНИИ Передний край. Чужой. Пустынный, странный, Как полюс мерзлоты, как мерзлота. На серый снег легли меридианы — Армейские прямые провода. А в них — фронтов неровное дыханье, Бессонные командные басы, Слова приказа, что на завтра станет Дыханьем ураганной полосы. Сегодня небу жарко… В наступленье Весна и мы — в колоннах штурмовых. На горизонте вздыбленные тени Убийц вчерашних — мертвых и живых… Звенели птицы где-то на опушке, Чуть зеленел оттаявший курган, И наш связист с наполненной катушки Наращивал земной меридиан. ИВАН-ЧАЙ Манит незнакомая дорога, И себе ты скажешь: примечай. А когда дорог на свете много, Друг мой иван-чай? Я своих смоленских не забуду — Снег и слякоть, мокрое жнивье. Трижды брали мы деревню Буду, Трижды умирали за нее. А под Будой — братские курганы, А под Будой многие легли Алексеи, Викторы, Иваны — В глину, на сырую грудь земли. Поднялись травой и горицветом — То ли в сказке, то ли наяву? Вот Иван стоит по-над кюветом, Головой кивает мне: «Живу! Не дивись, мои услышав стоны: Восемь ран — я кровью весь истек… Скоро осень. Каркают вороны. Желтый возле ног лежит листок. Угощу, коль хочешь, нашим чаем, Я ж теперь навеки водохлеб». Нет, Иван, мы с чаем заскучаем, Закурить сейчас — вот хорошо б! Мы цигарку скрутим по-былому, Пустим сизый дым на провода. Первая затяжка мне, живому, — Столько в сердце горечи — беда. Цвет багровый — смелость, правота. |
