‹1936› БРИГАНТИНА Надоело говорить, и спорить, И любить усталые глаза… В флибустьерском дальнем море Бригантина поднимает паруса… Капитан, обветренный, как скалы, Вышел в море, не дождавшись нас… На прощанье подымай бокалы Золотого терпкого вина. Пьем за яростных, за непохожих, За презревших грошевой уют. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют. Так прощаемся мы с серебристою, Самою заветною мечтой, Флибустьеры и авантюристы По крови, упругой и густой. И в беде, и в радости, и в горе Только чуточку прищурь глаза, В флибустьерском, в дальнем море Бригантина поднимает паруса. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют, И, звеня бокалами, мы тоже Запеваем песенку свою. Надоело говорить, и спорить, И любить усталые глаза… В флибустьерском дальнем море Бригантина поднимает паруса… ‹1937› * * * Нам лечь, где лечь, И там не встать, где лечь. И, задохнувшись «Интернационалом», Упасть лицом на высохшие травы. И уж не встать, и не попасть в анналы, И даже близким славы не сыскать. ‹Апрель 1941 г.› МИХАИЛ ЛУКОНИН{72} (1918–1976) ПРИДУ К ТЕБЕ Ты думаешь: принесу с собой усталое тело свое. Сумею ли быть тогда с тобой целый день вдвоем? Захочу рассказать о смертном дожде, как горела трава, а ты — и ты жила в беде, тебе не нужны слова. Про то, как чудом выжил, начну, как смерть меня обожгла, а ты, ты в ночь роковую одну Волгу переплыла. Спеть попрошу, а ты сама забыла, как поют. Потом меня сведет с ума непривычный уют. Будешь к завтраку накрывать, а я усядусь в углу. Начнешь, как прежде, стелить кровать, а я усну на полу. Потом покоя тебя лишу, вырою щель у ворот, ночью, вздрогнув, тебя спрошу: — Стой! Кто идет?! Нет, не думай, что так приду. В этой большой войне мы научились ломать беду, работать и жить вдвойне. Не так вернемся мы! Если так, то лучше не приходить. Придем — работать, курить табак, В комнате начадить. Не за благодарностью я бегу — благодарить лечу. Все, что хотел, я сказал врагу. Теперь работать хочу. Не за утешением — утешать переступлю порог. То, что я сделал, к тебе спеша, не одолженье, а долг. Друзей увидеть, в гостях побывать и трудно и жадно жить. Работать — в кузницу, спать — в кровать. Слова про любовь сложить. В этом зареве ветровом выбор был небольшой. Но лучше прийти с пустым рукавом, чем с пустой душой. ‹1944›
ПРИШЕДШИМ С ВОЙНЫ Нам не речи хвалебные, нам не лавры нужны, не цветы под ногами, нам, пришедшим с войны. Нет, не это. Нам надо, чтоб ступила нога на хлебные степи, на цветные луга. Не жалейте, не жалуйте отдыхом нас, мы совсем не устали. Нам — в дорогу как раз! Не глядите на нас с умилением, не удивляйтесь живым. Жили мы на войне. Нам не отдыха надо и не тишины. Не ласкайте нас званьем: «Участник войны»! Нам — трудом обновить ордена и почет! Жажда трудной работы нам ладони сечет. Мы окопами землю изрыли, пора нам точить лемехи и водить трактора. Нам пора — звон оружья на звон топора, посвист пуль — на шипенье пилы и пера. Ты прости меня, милая. Ты мне жить помоги. Сам шинель я повешу, сам сниму сапоги. Сам тебя поведу, где дома и гроза. Пальцы в пальцы вплету, и глазами — в глаза. Я вернулся к тебе, но кольцо твоих рук — не замок, не венок, не спасательный круг. ‹1945› ТОВАРИЩАМ Я живу на Песчаной, приходите ко мне! Снег и снег величавый кружится в вышине. Снег и снег, снег и снег… Товарищи, приходите скорей. Снег оттопайте тающий, веник есть у дверей. Я прошел по дорогам из Москвы в Сталинград, и теперь я о многом побеседовать рад. Нам, товарищи, вместе надо быть в этот час. Я дорогою вести встретил — вести от вас. Вести важные плыли через лес, через степь, в тех вагонах, что были с меткой: «Годен под хлеб». Грейдер вытерт до лоска, кони шли и быки, от вестей на повозках распирало мешки. ЗИСы встречные пели, было весело им, и рессоры терпели под зерном молодым. Проводил меня снова Сталинград на заре. Мне не надо иного, чем земля в сентябре! Я живу… Вы запомните. Приходите, друзья. Мне без вас в этой комнате больше просто нельзя. Я зову вас надолго — до конца моих дней, как зовет меня Волга и поэма о ней. Собирайтесь от Волги, от речонки любой, чистый ветер тревоги захватите с собой. Отогрева, обдува жду от ветра того. Очень надо обдумать мне себя самого. Снег, товарищи. В инее стекла окон моих. Что-то очень уж зимнее нанесло на двоих. Где сегодня летаете? Приходите ко мне, отдышите, оттайте иней тот на окне! |
