Свободен Пушкин — в небе свободно.
Свободен Шевченко — имеет право
Отныне ездить когда угодно
Хоть от Кавказа и до Варшавы.
В люди его предлагали вывести:
«Иди на задних лапках за нами».
Ему сулили царские милости
И соблазняли его чинами.
Ему похвалы выдавали законники —
Грехов отпущенье в письменном виде.
Его исключали из светской хроники:
Из этого, думали, что-то выйдет.
А после, глазки прищурив заячьи,
Храня в зрачках ледяной заслон,
К нему приглядывались, размышляючи,
Во сколько монет обойдется он.
Почем она, улыбка поэта?
За сколько и кто подхихикнуть может?
«Смейся!» — велят. Несмотря на это,
Губы поэта гримаса корежит.
Пытают, грозят — пошло, томительно, —
Слова словно погреб,
Слова как грязь…
Доволен царь, когда сочинители
Показывают зубы, только смеясь!
Одного — повесили, другой — веселится,
Один — во злате, другой — во зле.
А ты сквозь набрякшие подлостью лица
Плывешь, плывешь, как лодка во мгле.
На берег выйдешь — там тоже пусто,
Но — снова смейся! Не потому ли
Шевченко смеется, словно Пушкин,
Который только что встретил пулю.
Над мертвым Пушкиным царь колдует,
А ты свободный — над всем встаешь,
А судьи почтенные негодуют
И в пальцах унять пытаются дрожь.
Клеветники по следу пущены —
Наивернейшие слуги застенка…
Над непросохшею кровью Пушкина
Уже проступает кровь Шевченко.
На царских поминках — зловонный ладан.
Есть ярость, когда свободы нет.
Поэт умрет за народ, коль надо,
А это значит — вечен поэт!
Друг другу видны и слышны давно вы,
И вдоль дороги — то здесь, то там —
Яблони важно кивают вам,
А на ладони — цветок пунцовый,
Словно бы с кровью пополам.
