‹1960› * * * Сколько я должен страдать, чтоб не отвергли, виня? Сколько я должен рыдать, чтоб услыхали меня? Сколько бежать от узды, чтоб отдохнуть хоть чуток? Сколько принесть мне воды, чтобы мне дали глоток? Сколько мне песен пропеть, чтобы запел и другой? Сколько тревожиться впредь, чтоб у других был покой? Чтобы, прощаясь с судьбой, молвить без всякого зла: — Жизнь, я доволен тобой! Жизнь, ты прекрасной была! ‹1964› ЖИЗНЬ Коль захочу, вступлю я в волчью стаю И буду жить в лесу, как волк. Но верным псом твоим опять я стану И верно свой исполню долг. Я буду кости греть под солнцем красным, С высокой крыши зарычу. И стану я судьей твоим пристрастным, Чтоб отомстить, коль захочу. Коль захочу, вломлюсь, забыв о страхе, К богам, в приют их неземной. Коль захочу, то приколю к рубахе Луну с кулак величиной. Коль захочу, то подружусь хоть с чертом — Смущенным душам на беду — И миру возражу в порыве гордом, Шутя на эшафот взойду. Приму и крест. Пойду по суховею, По долам края моего. Но что необходимо — то имею. А сверх — не надо ничего! ‹1967› СТРЕМЛЕНИЕ Впереди опять дороги, Снова горы впереди. В сердце новые тревоги — Сердце прежнее в груди! Как вначале ты храбрился, Лихо крыльями махал! Но ведь то, к чему стремился, Ты, достигнув, потерял! Пламя страсти потушила, Став реальностью, мечта. Покоренная вершина — Разве это высота? Значит, снова за горами Горизонт твоей мечты: Разве пламя — это пламя, Если в нем не вспыхнешь ты? Разве требует награды За победу гордый дух? Разве может слово правды Быть не высказанным вслух? Разве небо — это небо, Если в небе не летать? … Как прекрасно и нелепо — Обрести, чтоб потерять! В сердце новое волненье. В мире буйствует апрель. Цель — порой само стремленье В большей степени, чем цель. ‹1970› * * * Последнее стихотворенье Свое — никому нарасхват! Так пулю, попав в окруженье, Себе оставляет солдат. И я называюсь солдатом И не покоряюсь врагу. Последняя пуля — стаккато, Ее для себя сберегу. И солнце мое — песнопенье, Во тьму переходит — любя. Последнее стихотворенье — Последняя пуля — в себя. ‹1974›
ЮРИЙ АНКО{166} (1931–1960) С эскимосского ПАРТИЯ ЛЕНИНА Наша земля холодна, словно лед, Ей мало отпущено теплых дней, Но любит, как сын, эту землю тот, Кто родился и вырос на ней. Не бойся тьмы! Чтоб в дороге помочь, Чтоб нам в торосах навек не уснуть, — В полярную непроглядную ночь Партия Ленина осветит наш путь. Чтоб ветер снегом нас не занес, Чтоб лед не сковал нам навеки глаз, — В полярную стужу, в лютый мороз Партия Ленина согреет нас. Партия нас оградит от беды, Для партии — невозможного нет: Партия скажет — и тают льды, Партия взглянет — и всюду свет. Партия скажет — и счастье придет, Партия взглянет — заря горит… «Спасибо!» — наш эскимосский народ Партии Ленина говорит. ‹1959› ВИЗМА БЕЛШЕВИЦ{167} (Род. в 1931 г.) С латышского ЧЕРНЫЙ ВЕЧЕР Мрак наполнен горечью пахучей, Вздохи листьев… Увяданья грусть… Знаешь что? Наверно, даже лучше, Если губ твоих я не дождусь. Может, лучше тропкой одинокой В спящей роще не бродить вдвоем… Вечер слишком черный и глубокий, — Вдруг и ты со мной утонешь в нем. ‹1955› АЛЫЕ ПАРУСА Каждый знает, что они когда-то Выплывают из костра заката. Не считала я одна часов В ожиданье алых парусов. Как-то в грустный одинокий вечер Мачты брига вспыхнули далече. Парусов алеющий цветок В море света потонуть не мог. Плыл ко мне он… Волны зеленели, Как зеленые колокола звенели, Только бриг свернул внезапно прочь И ушел в синеющую ночь. Паруса погасли. Боль застлала Зренье мне. И мне понятно стало: Оттого их поглотила мгла, Что поверить в них я не смогла. |
