‹1973› ДОНДОК УЛЗЫТУЕВ{209} (Род. в 1936 г.) С бурятского ИЗ ЦИКЛА «ПЯТНАДЦАТЬ ПЕСЕН» Я слышал однажды в бурятской степи песню не песню, стихи не стихи. Тихо качаясь на черном коне, старый бурят напевал мне: — Этой земли высока трава, над этой травой высока синева Но ты, мой друг, не забудь одного: народ — он вечно превыше всего! Я столько уже по земле хожу. Весь мир обойти я готов! Какие мысли — узнать я хочу — скрыты в головках цветов. Мелодии листьев и птичьи песни звучат и владеют мной, и пьяный я от запаха ая-ганга — травы хмельной. — А можно ли вечно жить? — я спросил старика настойчиво и тревожно. Старец трубку свою погасил и тихо ответил: — Можно… Запомни, парень, советы мои — добром отвечай на добро земли. И станешь жить, как советую я, — не будет жизнь быстротечна. Тело твое не запросит земля, и будешь ты жить вечно… Камушек в речку кидаю… Она звенит, твои ноги целуя. Речка искусно, словно струна, натянута вдоль Шибертуя. Зайди в эту ясную воду босая, на волны ее цветы бросая, и спой… Пусть песенки этой слова плывут, как плывут цветы и трава, мимо лесов и мимо скал, мимо степей, среди гор зажатых, в Хилок, в Селенгу, а потом в Байкал, где скрыта душа бурята. Тайге, где сплетенья легенд и ветвей, полям, где владенья перепела, каждое слово песни твоей речкою будет передано. Да, музыкальные реки у нас! Давайте споем же прямо сейчас, чтоб слышалась песня издалека, звонкая, словно эта река! ИМАНТ АУЗИНЬ{210} (Род. в 1937 г.) С латышского * * * Безлиственные, серые аллеи… А тут еще мороз придет, начнет кусать. Под пеплом тягот души еле тлеют. Гряди, рассвет, чтоб пепел разбросать! Ведь кто-то на такой извечный Вопрос: «Зачем?» — ответить нам велит. Схвати-ка заступ, — вот он, скоротечный И горький миг, как мерзлый ком земли. Живу и вроде становлюсь беднее — Быстрее годы стали мельтешить. Ваш блеск, мгновения, бледнее и бледнее, И нет желанья вас остановить. Воспоминания?! Любовь и та желтеет. А пламенный порыв — остывшая зола. Лишь иногда несмело посветлеет Полоска неба — празднично ала. Сомнениям платил бы дань я, Когда бы образ твой мне перестал светить! Живу не ради вас, воспоминания. Я вспоминаю, чтобы жить. ‹1969›
КОНФЕТЫ, ПЕЧЕНЬЕ, СЕРЕБРЯНЫЕ БУМАЖКИ На могиле детей замученных дети сложили: конфеты, печенье, бумажки серебряные — лучшую часть своего богатства. Обычай древний! Но разве дети об этом думают? Они хотят порадовать души детей, что, может, глядят вот тем одуванчиком либо падают птичьей трелью из синевы небес. Полакомьтесь, поиграйте и вы, замученные! Вашей крови горячие реки выпиты армией фюрера. Вы рядом с бойцами покоитесь. Кто-то уносит конфеты, печенье, серебряные бумажки и протирает могильные плиты, все-таки это — кладбище. Но на другое утро снова на детских могилах: конфеты, печенье, серебряные бумажки. Что толку твердить о древних поверьях, о духах предков, о сердце людском? На скромное рижское кладбище иду я солнечным днем апрельским, когда обитают души в цветках одуванчиков, в птичьих трелях. Вот они, эти могилы маленьких мучеников, где детские руки сложили заботливо: конфеты, печенье, бумажки серебряные. ‹1971› НЕПРЕХОДЯЩЕЕ Глядел я в бездонное небо дня И в небо ночное, звездами горящее. Кто-то сказал мне: «Вот эти светила — Нечто непреходящее». Под этим морем далеких огней Можно любить, сомневаться, верить, Но вот не дано мне их никогда, Л им — меня своим веком мерить. И я свой взгляд опустил долу, Глядя на кроны ив шелестящие. Кто-то сказал мне: «Ивы тоже — Нечто непреходящее». Знаю, они все снова и снова Стремятся в зеленый наряд обрядиться. Их соки могли бы течь в моих жилах, А кровь моя — В их стволах струиться. Я взгляд опускал все ниже и ниже, Туда, где толпа растекалась гудящая. Кто-то сказал мне: «Там братья твои, Люди тоже — непреходящее». Ах! — я печально развел руками, — Поверив в движение, люди не помнят О смерти, но я-то не раз видел, Как этих людей в могилах хоронят. Не раз я слыхал их грустную песню, Спетую перед последней чертою: «Я строю дом себе дерева белого, Крою крышу себе муравою». Мой собеседник умолк на мгновение, Потом сказал: «Что же, время умеет Сгибать нас, но в людях есть нечто такое, Что никогда не стареет: Свои мечты, уходя из мира, Передают они в мир приходящим. Есть всегда в любом человеке Частица непреходящего». Я слышал, как девушка песню пела, Я видел, как яблоньку дед растил, Они какую-то тайну знают И ей пути пролагают в мир. К ним я пойду, и пойду я с ними Дорогою полдня, от зноя звенящего. Я знаю: в светилах, ивах и людях Пульсирует непреходящее! |
