Он в трещину глухой скалы гранитной
Воткнул березовый засохший прутик
И наказал до тех пор поливать,
Пока не вырвется росток зеленый
И не ухватится когтями почек
За утреннее солнце деревцо…
И, словно крошка соляного камня,
Вода блестела у подножья кручи;
Я посмотрел, и показалось мне:
Слизать ту воду сможет и косуля.
Да разве этот родничок способен
На голых скалах возродить леса?
Он угадал тотчас мои сомненья,
Спросил меня, что вижу я в кринице.
И я сказал, что вижу неба синь.
Он улыбнулся мне: «Какого неба?»
«Того, что здесь, над нами», — я ответил.
«Нет, — крикнул он, — мы видим здесь надир!
Не дар дождя — в гранитном блюдце влага,
Здесь — посмотри! — земля насквозь пробита,
Воды тут хватит целый мир залить!
Тот родничок — поэта вдохновенье.
За то, что ничего в нем не увидел,
Ты в жилы камня кровь свою вольешь,
И никогда об этом не узнают.
Ведь не расскажет дерево немое,
Чем век его питала глубь земли.
Вот так и стих. Никто тебя не спросит,
Из радужного света вдохновенья
Или из тьмы твоей он крови рос!»
