‹1947› ЖИТЬ ХОРОШО! «Как сладко жить на белом свете!» — Я повторяю сотый раз. В лугах густые травы эти Бессмертно тешить будут нас, Антоновка на ветке свежей И девушка, что плод сорвет, Молчанье древних побережий, Немолчный гомон древних вод. «Жить хорошо!» — твержу я сотый, Двухсотый раз. Прилежный рой С гуденьем наполняет соты. Люблю я пчельник… Но порой Дивлюсь: мол, разница какая — Бык-великан в пыли прилег, А золотой пыльцой сверкая, Порхает крошка-мотылек. Я молнии люблю и громы И хлесткий ливень озорной, Когда, мучительно знакомый, Весь мир простерся предо мной. «Как сладко жить, — кричу я снова, На белом свете, где вовек Сокровищ бытия земного Один хозяин — человек!» ‹1948›
АЛИ ШОГЕНЦУКОВ (1900–1941) С кабардинского ЗАВЕЩАНИЕ Река в нетерпенье На каменных склонах Клокочет под тенью Деревьев склоненных. Родник снежногорный Звенит без печали… В лазури просторной Два облачка встали, К земле нашей знойной Полны безразличья, Им спится спокойно Под возгласы птичьи. Лишь волны сменяют Друг друга мгновенно, Шумят, закипают, Как мыльная пена. Отваги избыток В реке полыхает И пенный напиток Гостям предлагает. Скажи по секрету, Река дорогая, — Как молодость эту Хранишь, убегая? Будь счастлива трижды, Когда без препятствий Долину поишь ты, Чтоб жить ей в богатстве! Цветы расцветают, И воздух чудесен, И птицы пленяют Обилием песен. Мне в час неизбежный Здесь место найдите — В долине прибрежной Меня схороните. ‹1940› ЯН ГРОТ (1901–1968) С латышского ПОЛУОТКРЫТОЕ ОКНО Полуоткрытое окно Ты для меня Не отворяешь, Не говоришь мне. «Вот оно, Все то, О чем ты так мечтаешь!» И облаком волос своих Меня окутать Ты не хочешь. В глазах, Как солнце золотых, Лучи не блещут мне Средь ночи… Жизнь стала бременем давно Полуоткрытое окно. ‹1944› У МОГИЛЫ РАЙНИСА Где Райнис похоронен, Там для души моей Как будто дом устроен В тени густых ветвей. Кто так любим народом, Тот, вечности сродни, Под вечным небосводом Живет и в наши дни. С каким ему усердьем Венки любовь сплела! Я там не встретил смерти, Там только жизнь была! Там солнце пламенело И роза так цвела, Что я спросил несмело, Кого она ждала. «Кого ты на примете Здесь держишь целый день?» И слышу: «На рассвете Поэта бродит тень». ‹1945› ЦВЕТОЧНАЯ НОША Подошли к реке широкой, Затопившей всю низину, — Мостик есть, да что в нем проку Он в воде наполовину. Ты сказала, что кружится Голова, но есть награда Для того, кто не боится Поступить сейчас, как надо. «Вот слепое обещанье, — Я сказал, — держись покрепче. Что нам это расстоянье? Есть ли что на свете легче?» Нас качал мосток упругий, Я шепнул тебе: «Держись-ка!» Ты свела на шее руки, Ты была ко мне так близко. Ты казалась мне цветочной Ношей — славное занятье! Я уже не помню точно, Сколько длилось то объятье. ‹1959› * * * Это будут лишь немногие Из тех вечерних сказов, Что сказывал в деревне Мой друг. Его года Уже клонились к закату. Но он еще был молодым, Ведь он был другом юности моей Он говорил: «Ах, если б от заката дней Уйти мне снова в юность!» Это будет лишь малая толика Вечерних сказов в деревне, Тихих, как труд И как ласка, Сказов про жизнь, Что обманывают порой, И сказов про то, Что люблю. ‹1959›
МИХАИЛ ЛИХАЧЕВ (1901–1945) С коми-пермяцкого ЭГРУНЬ |
